Энн Бэрбор - Вернуть прошлое
– Послушайте, мистер Локридж… – Он повысил голос до громкости, достаточной, чтобы все сидевшие за столом перестали мило болтать и вопросительно посмотрели на него. – Как поживает ваше с Лайзой пари? Вы все же намерены одержать верх над нашей знаменитой Везучей Леди Лайзой?
– Что? – прогудел сэр Уилфред. – Что такое? Пари? Чад и Лайза заключили пари?
Лайза густо покраснела, но ответила ему спокойной улыбкой. Она объяснила сэру Уилфреду и его жене условия спора, на что супруги, заинтересовавшись, реагировала оживленными изумленными возгласами.
Подавив свое раздражение – Джайлз опять использовал публичное место для обсуждения их с Чадом сугубо приватного дела! – Лайза продолжила:
– О да! Это глупый спор, как и вообще все пари.
Она бегло описала детали, касавшиеся ставок, и заключила, со смехом повернувшись к Джайлзу:
– Боюсь, вы будете разочарованы – мистер Локридж всегда держит рот на замке, когда дело касается его успехов, и поэтому я возьму на себя смелость оставить в тайне свои ставки.
После нескольких минут добродушных расспросов и советов гости заговорили совсем о другом, и пари было забыто. Но, к досаде Лайзы, оно всплыло опять, когда позже, после портвейна и бренди, джентльмены присоединились к дамам.
– Расскажите мне еще о подвеске королевы, моя дорогая, – попросила леди Бэскомб. – Я слышала, это шедевр ювелирного искусства.
– Вы совершенно правы, – согласилась Лайза. – Хотя… – она бросила взгляд в сторону Чада, – есть такие, кто считает ее уродливой. Вы хотите взглянуть на нее?
– Уверен, вы не храните ее дома! – воскликнул сэр Уилфред. – В Индии мы слышали, что теперешний Лондон – просто рассадник преступников.
– Может, вы и правы, сэр Уилфред, но, надеюсь, не все так уж плохо… и подвеска хранится в надежном месте, – ответила она со смехом. – Но, конечно, я давно собиралась поместить ее в банковский сейф и намерена сделать это прямо завтра. А в оставшееся время я буду рада дать вам возможность полюбоваться на нее.
Она вышла из комнаты и, вынув подвеску из шкафа в своем кабинете, вернулась через несколько минут, неся в руках обернутую бархатом деревянную шкатулку. Открыв ее, Лайза вынула подвеску и положила на колени леди Бэскомб, и она вспыхнула радужным светом.
– О Боже! – ахнула леди Бэскомб.
Ее восторг эхом отозвался в возгласах всех собравшихся в комнате, когда они столпились, чтобы получше рассмотреть подвеску. Они по очереди брали ее дрожащими пальцами, поворачивая и так и эдак к пламени свечей, завороженные брызжущими искрами света.
– Я и понятия не имел, – еле выговорил Джайлз, и голос его был едва громче шепота, – что она такая… такая…
– Большая? – подсказал Чад. – Да, моя мать всегда грозилась, что разломает ее на несколько более удобоваримых частей. По ее мнению, из подвески получились бы семь или восемь полезных вещичек. Сокольничий, – он указал на центральную фигурку из слоновой кости, – как она сказала, очень хорошо подошел бы для упора двери. Отец, конечно, весь побледнел от такой ереси. Естественно, я с нетерпением жду, когда она сможет вернуться на ее… м-м… законное место в семье.
– Конечно, – охотно согласилась Лайза. – Когда у меня наконец опять будет Брайтспрингс, я, пожалуй, не исключаю вероятности того, что подумаю о возможности нашего обсуждения условий продажи ее вам. Сказано несколько длинно, но зато точно отражает суть.
Сэр Уилфред весело подтолкнул локтем Чада, сидевшего рядом с ним на атласном желтом канапе.
– А-ха-ха-ха! – его смех раскатился по всей комнате. – По-моему, твое дело – труба, мой мальчик.
– Но, Боже мой!.. – сказал Джайлз, все еще зачарованный блеском камней. – Вы, наверное, заплатили… – Он резко запнулся и покраснел. – Ну, в общем…
Неловким движением он опрокинул бокал, стоявший на маленьком столике возле дивана. Вино пролилось на его рукав. Вызвали лакея, и, когда тот объявился с салфеткой, Джайлз, явно смущенный своей оплошностью, поспешил из комнаты вместе с лакеем, на ходу объясняя ему, где лучше будет привести в порядок его одежду. Это заявление породило минутное молчание в комнате, а когда Джайлз вернулся, Лайза отнесла подвеску на ее место в кабинете. Разговор перекинулся на другие темы, и Лайза молила Бога, чтобы нечаянное замечание Джайлза не породило пересудов о размерах ее состояния.
Позже, тем же вечером, Чад беспокойно мерил шагами спальню, не в силах уснуть. Его мучили живо рисовавшиеся в голове картинки: рука Лайзы, лежащая на руке Джайлза Дэвентри, ее смеющиеся глаза, смотрящие в его глаза… Совершенно ясно, что этого типа держат за своего в ее доме! Он вышел из комнаты, чтобы смыть с рукава пролитое вино, с привычной фамильярностью члена семьи. Но Чаду было ясно и другое: конечно, Лайза ничего не знает о делах Джайлза. Она и понятия не имеет, что его «внушительное почтенное состояние» добывается в самых тошнотворных клоаках лондонского дна. Дорогие духи получают из вонючих притонов.
Как она может допустить даже мысль о браке с этим мешком дерьма? Но он не позволит ей сделать это!
Чад подошел к окну и стал смотреть на свой сад и на сад рядом. Взгляд его быстро отыскал каменную скамейку, на которой Лайза сидела тогда в лунном свете; ее золотистые волосы отливали серебром, а стройное тело купалось в льющихся струях нежного холодного потока. Она казалась лесной нимфой, изваянной из мрамора, но ее тело возле него было теплым и реальным, и губы раскрылись навстречу ему во взволнованном ответе на его чувства.
«Ну и пусть!» – подбодрил он себя. Он больше не будет искать украдкой объятий пленительной леди Лайзы. Но вдруг ему почудился шорох в саду, и он весь напрягся. Он вслух застонал. Черт побери, кого он дурачит? Если б Лайза сейчас появилась на скамейке, он бы помчался туда сломя голову, не разбирая пути, лишь бы быть рядом с ней. Господи, что же с ним такое?! Куда девалась его пресловутая воля?
Он силой заставил себя отогнать опасные мысли и стал снова думать о Джайлзе Дэвентри. По-видимому, отчаявшись навредить его репутации при помощи слухов, этот ублюдок хочет уничтожить его, разорив. Но зачем? Что же он мог сделать ему когда-либо, что породило бы такую вражду? Ну конечно! Лайза. Дэвентри жаждал ее – и кто бы мог винить его за это? Но нужна ли ему сама Лайза, думал Чад напряженно, ее неповторимая личность, или все дело в ее состоянии? Он больше склонялся к последнему. Дэвентри увивался за нею годами, несомненно уверенный, что получит ее. Но теперь… средства для его роскошного образа жизни явно иссякали. Женитьба на богатой наследнице будет отличным выходом из всех его трудностей. Губы Чада искривились. Глаза Дэвентри чуть не полезли на лоб, когда он впился взглядом в подвеску.
