Рита Эстрада - Тайна ключа из слоновой кости
Пора. Спустя несколько минут она припарковалась перед музеем. Отвертка была засунута в задний карман джинсов; мешковатый свитер помогал скрыть любой намек на содержимое карманов. Хоуп взяла свой фотоаппарат и раскладную треногу-штатив и весело-небрежно, как на увеселительной прогулке, зашагала к двери. Полотняная сумка безумно кричащих тонов оказалась тяжелой, но Хоуп вела себя так, словно сумка весила не больше пушинки.
Сердце ее учащенно забилось, когда она увидела ту же самую смотрительницу с каменным лицом, которая работала в ее первый визит сюда. Но улыбка ей не изменила.
– Привет, как поживаете? – бодро поздоровалась она, размахивая штативом, словно это была тросточка для прогулок. – Я приехала сделать несколько фотографий для одного из местных жителей. Полагаю, он уже позвонил и обо всем договорился…
Пожилая женщина даже не улыбнулась.
– Никто не звонил, – ответила она, подозрительно прищурившись. – И для какого же это «местного жителя» вы хотите проводить съемку?
– Для Джеффа Хэддингтона. Он хочет сделать подарок своей матери. Очевидно, она очень интересуется историей Дулута, вот он и решил, что это будет для нее приятным сюрпризом. Кроме того, ему кажется, что у его прабабушки был точно такой шезлонг из красного дерева, как и тот, что хранится у вас. Джефф полагает, что мать сможет по достоинству оценить такой подарок. Вы же понимаете, эти фотографии будут сделаны только для частного пользования. Мистер Хэддингтон должен был разъяснить вам все это. – Она сделала ударение на имени человека, который являлся одним из столпов дулутского общества. Пусть и он послужит какой-нибудь полезной цели.
Глаза смотрительницы загорелись. Хоуп тут же представила, как она проводит экскурсию и небрежно упоминает эту ценную информацию так, словно услышала это от самого великого бизнесмена.
– Прошу вас, проходите. Вам не потребуется помощь?
– Нет, благодарю. Но мне нужно немного времени, чтобы установить оборудование, – зажурчала Хоуп, направляясь к кабинету в глубине дома. – Вы же понимаете, освещение. Его может испортить какая-нибудь тень или отражение…
Она быстро раздвинула штатив и укрепила фотоаппарат. Еще пять минут ушло на то, чтобы вывинтить из рамки два остающихся винтика и сунуть настоящий ключ в сумку. Она успела приложить дубликат к стене и только что завинтила первый винтик, как появилась смотрительница.
Сердце Хоуп ушло в пятки. Взгляд ее метнулся к сумке, чтобы убедиться, что оригинал спрятан надежно. Только после этого она добродушно улыбнулась женщине. Затем повернулась к стене и принялась вывинчивать винтик, который только что завинтила.
– Что вы делаете? – с возмущением спросила женщина.
Хоуп перевела на нее удивленный взгляд.
– Как что? Снимаю со стены этот ключ, чтобы сфотографировать его. Видите ли, он висит слишком высоко, и стекло отражает свет. Чтобы отдать дань справедливости такому шедевру, я бы хотела сфотографировать его на столе-бюро.
– Боюсь, это невозможно! – Голос женщины прозвучал резко, выражая неодобрение. – Здесь запрещается что-либо трогать или перемещать. Вы можете нарушить противопылевую оболочку на рамке.
Хоуп пожала плечами, словно ей было все равно.
– О'кей, как скажете. Я просто пыталась снять удачный кадр, вот и все. – Она снова начала завинчивать винтик, молясь, чтобы руки не выдали ее и не задрожали. Все четыре винтика оказались на своих местах, она навела фотоаппарат на рамку, и только тогда смотрительница покинула ее.
После ее ухода на лице Хоуп появилась слабая улыбка. Легкие ее наполнились воздухом в первый раз с тех пор, как она забрала поддельный ключ у ювелира. Она могла только глубоко вздохнуть, тогда как ей хотелось выбежать из дома и стремглав нестись куда-нибудь не оглядываясь.
Но на самом деле, успокоившись, она провела в музее еще минут пять, продолжая щелкать фотоаппаратом. Затем, держа свое снаряжение в руке и надежно спрятав рамку-оригинал с ключом в сумке, она направилась по коридору к двери, каждую секунду ожидая, что тяжелая рука стража порядка опустится ей на плечо.
Уезжая прочь, она облегченно рассмеялась: Хоуп Лэнгстон – знаменитый фотограф и великая интриганка…
Ей просто не терпелось поскорее добраться до Армана и все ему рассказать!..
Темные тучи закипали на горизонте, и верхушки сосен и осин приобретали зловещий оттенок, подобный черным клубам дыма. Она ничего этого не замечала. Все ее мысли были сейчас сосредоточены на Армане. Здесь ли он еще или уже исчез – возможно, в тот самый момент, как она закрепила последний винтик? А может, он ждет ее и невидимая стена наконец исчезла? Губы Хоуп шевелились, произнося молитву за молитвой, когда она начала подниматься на холм – и к Арману.
Взгляд Хоуп пристально осматривал деревья, надеясь заметить границу невидимой стены, за которой она могла увидеть его. Паника охватила ее, она побежала, шаря глазами по кустарнику, по лесу.
– Арман! – позвала Хоуп, и голос эхом разнесся по холму и над озером. – Арман! – Но он не отвечал, и сердце ее сжалось от боли.
Достигнув того места, где они предавались любви, Хоуп уронила сумку и медленно повернулась на месте, пристально осматривая все вокруг. Затем силы окончательно оставили ее, и она опустилась на землю, прислонившись к большому валуну.
– Исчез… – услышала она свой собственный голос как бы со стороны. Но она должна вернуть его! Вернуть! Вернуть, чтобы снова увидеть его! Она скажет Арману, как сильно любит его, и снова сольется с ним в единую плоть. Возможно, он все говорил правильно и они действительно созданы друг для друга. Он стал ее половиной. Глаза ее горели от бесполезных сейчас воспоминаний об утраченных мгновениях, когда она могла бы многое рассказать ему. Например, она никогда не говорила ему о чувствах, которые существовали помимо ее любви: он был необходим ей так же, как земля, пища, вода и воздух.
Сундучок! Она быстро вскочила и двинулась к палатке. Сундучок! Ведь ключ пока не вложен в замок сундучка! Может быть, все еще получится и Арман станет живым, настоящим, а не растворится окончательно! Ведь надежда осталась… С силой, которой Хоуп в себе и не подозревала, она взялась за латунную ручку и вытащила сундучок из палатки, поближе к скале. Дыхание ее прерывалось, становясь подобным звуку кузнечных мехов. Хоуп сбегала за отверткой и начала выковыривать сухую землю, набившуюся в замочную скважину. Соленые слезы бессильно катились по ее щекам. Стон сменился плачем, когда она поняла, что земля не хочет так просто уступать свою добычу.
С решимостью, рожденной отчаянием, Хоуп наконец расковыряла землю настолько, что смогла выдуть ее. Она вытерла рукой подбородок, смахивая слезы, скопившиеся там, и оставляя грязный след на коже. Ей было все равно. Ничто сейчас не имело значения, кроме латунного сундучка, который стоял на земле перед ней.
