Кэрол Финч - Дикий мед
ЧАСТЬ 3
Глава 14
Пройдя по берегу реки на территорию Аризоны, Белый Призрак направился на юго-запад. Он шел быстро и сделал остановку всего лишь раз – и то только потому, что Мориа буквально падала от усталости. Девлин не раз ловил себя на мысли, что Мориа относится к нему гораздо лучше, чем позволяет себе в этом признаться. Тот факт, что она ринулась на его защиту в споре с Макадо, только подтверждал это предположение.
Девлин вздохнул. Его чувства к девушке за последнее время тоже сильно изменились. Когда они несколько дней назад начинали свое путешествие, Белый Призрак был готов уступить Мориа и оставить ее, как она и желала. Но после того как Макадо захватил ее в плен, он не мог даже думать об этом. Его сердце сжала боль. Девлин знал, что Мориа жаждет свободы, однако он не мог позволить ей остаться одной.
– Думаю, ты относишься ко мне лучше, чем хочешь показать, – внезапно произнес Девлин.
От неожиданности Мориа оступилась и чуть не упала.
– Думаю, я бы стала относиться к тебе еще лучше, если бы мы расстались, – ответила она.
Но тут Девлин заметил, что на ее губах появилась лукавая улыбка. Какое-то мгновение он молча смотрел на стоящую перед ним красавицу со спутанными волосами. Поскольку Макадо оторвал пуговицы на ее рубашке, Мориа завязала ее полы узлом, оставив незакрытыми полоску кожи на талии и полукружия полных грудей. Она не могла и подозревать, каким дразнящим выглядел ее наряд. Однако Белый Призрак не собирался ее в это посвящать. С ее жаждой во всем противоречить Мориа немедленно закутала бы себя в одеяло, лишая Девлина восхитительного зрелища.
– Если ты так хочешь от меня избавиться, то почему тогда расхваливала мои достоинства Макадо? – насмешливо спросил Девлин, помогая Мориа перебраться через препятствие.
Спустившись с валуна, Мориа остановилась, подняв лицо навстречу солнечным лучам. Она невероятно устала от путешествия, которому, казалось, не будет конца. К тому же девушка так и не решила, стоит ли открывать свои чувства Белому Призраку. Скоро он оставит ее, и они, возможно, не увидят больше друг друга никогда.
Несмотря на все свои недостатки, Девлин Грэнджер был единственным человеком, которого она когда-либо любила. Но что она ему – он слишком полон жизни, чтобы связывать себя такой обузой, как слепая женщина. Мориа тяжело вздохнула.
– Вы самый невозможный человек из всех, Девлин Грэнджер, – мягко произнесла она, стараясь удержать на лице улыбку.
Девлин улыбнулся в ответ.
– А вы умеете приводить людей в ярость, как никто другой, Мориа Лэверти, – ответил он.
– Я знаю, – не стала она спорить. – Это один из множества моих недостатков.
Девлин удивленно поднял брови. – он ожидал, что на его насмешку она тут же ответит градом колкостей.
– Я хочу быть с тобой откровенной, – начала Мориа, лихорадочно пытаясь подобрать нужные слова.
– А разве раньше ты не была откровенной? – с удивлением произнес он.
– Боюсь, что не очень часто. – Мориа потерла бедро, которое все еще продолжало болеть. – Ты должен узнать правду – сейчас, когда мы почти прибыли в Тусон.
Девлин замер, решив, что Мориа намеревается как-то изменить их отношения и не знает, будет от этого лучше или хуже. Но по ее лицу он не был способен прочитать ничего – Мориа научилась хорошо скрывать свои чувства.
– Между нами иногда случалось что-то, чего я не хотела, – произнесла Мориа, собрав все свое мужество. – Было бы лучше, если бы этого так никогда и не было.
– Обычно ты выражаешь свои мысли гораздо яснее, – нетерпеливо произнес Девлин. – С тобой что-то случилось? Тогда почему я этого не вижу?
– Ты не можешь увидеть, потому что этого тебе не даю я, – вот было все, что он услышал.
– Боже милосердный, женщина, говори же! Твои загадки меня просто пугают! – С каждым произнесенным словом голос Девлина становился громче.
– Не кричи на меня, – попросила Мориа. – Мне и так сейчас нелегко.
Она еще ни разу в жизни не открывала кому-либо своих чувств. Наверное, это было тяжелее, чем оторвать себе руку. Казалось, слова застревали у нее в горле.
Девлин привлек Мориа к своей груди. Затем поднял за подбородок ее голову, желая, чтобы девушка смотрела ему в лицо – пусть даже она не может его видеть.
– Что, черт побери, с тобой происходит? – с тревогой спросил он.
Мориа попыталась восстановить в памяти черты стоящего сейчас перед ней человека, вспомнить ощущения от прикосновений его сильных рук.
– Я поняла, что влюбилась в тебя, несмотря на то что всячески противилась этому чувству. Особенно я не хотела этого, когда потеряла зрение и ты начал присматривать за мной, считая себя виноватым. Ты думал, что именно твое проклятие навлекло молнию на мою голову. Но на самом деле всему причиной я – это мое упрямство заставило меня остаться рядом с деревом и стоять на открытом месте подобно громоотводу. Ты совершенно не виноват в том, что со мной произошло, и я вовсе не требую какой-либо помощи с твоей стороны.
Девлин подумал, что эта девушка никогда не перестанет его удивлять. Того, что она сейчас говорила, он ожидал от нее меньше всего. До сих пор она всячески отрицала, что между ними существует взаимное притяжение, скрывала свои чувства и не стеснялась в выборе нелестных эпитетов в его адрес.
– Ты это говоришь так безрадостно, словно любовь ко мне для тебя хуже смерти, – невесело рассмеялся Девлин. – Не могу сказать, что это для меня лестно. Не так уж я и плох, если не брать в расчет, что меня разыскивают по обвинению в покушении на жизнь белого и я не могу показаться ни в одном городе Нью-Мексико и Аризоны, по крайней мере – непереодетым.
– Какая славная пара – человек, которого разыскивают, и слепая женщина, – мрачно откликнулась Мориа.
Девлин нахмурился. Он подумал, что каждый их разговор, начинаясь вполне мирно, обязательно завершается скандалом.
– Я говорю так, потому что не должна тебя любить, – убежденно продолжила девушка. – Я для тебя помеха. Ты стремишься оправдать свое имя перед законом и отомстить Беркхарту. А меня намереваешься оставить в Тусоне, чтобы я тебе не мешала.
– Я только стараюсь оградить тебя... – запротестовал Девлин.
Мориа прижала пальцы к его губам, чтобы не дать Девлину договорить.
– Еще в тот день, когда ты сказал, что влюбился в меня, я поняла, что в тебе говорит лишь чувство сострадания. Ты пытался сделать так, чтобы я не ощущала себя совершенно ненужной и брошенной, хотел поддержать мой ослабевший дух. Я благодарна тебе, но ты должен признать: это было сказано тобою лишь из чувства жалости. Свое признание ты не повторил ни разу за все время, пока мы были вместе. И в первый раз ты произнес его, повинуясь только мимолетному порыву.
