Жаклин Рединг - Моя королева
Горец кашлянул, и глава клана, вздрогнув, проснулся.
— Дуглас! — И старший в роде Маккиннонов встал и от всей души обнял племянника.
Восстание не прошло бесследно для главы клана. Дуглас видел его последний раз в тот день, когда его дядя отправился в Эдинбург, чтобы присоединиться к славному принцу. С тех пор он сильно постарел, события последних месяцев оставили заметные следы на его лице. Его синие глаза, как у всех Маккиннонов, теперь казались тусклыми, в них сквозила усталость.
— Рад видеть тебя, племянник.
— Это мне следовало бы так сказать, сэр. Я с огорчением узнал о поражении при Куллодене. Последнее, что я слышал: якобиты подошли к Дерби и вот-вот одержат победу. Я был в Лондоне и ждал, что войско принца с триумфом войдет в городские ворота. Просто невероятно, что события приняли такой оборот.
Йен Даб покачал головой.
— Это восстание не похоже на другие, Дуглас. Много пролилось крови. Столько потерь. Мы плохо к нему подготовились, нам давали плохие советы.
Дуглас серьезно кивнул.
— Есть ли надежда на новое объединение кланов?
Тан вернулся в свое кресло и указал Дугласу на соседнее.
— Все кончено. Дело было обречено с самого начала. Без французов мы ничего не смогли сделать. Я задержался после сражения, чтобы посмотреть, не выступят ли кланы снова сообща, но они не были к этому склонны. Тот, кто остался жив и не попал в плен к этому сыну мясника, ганноверцу, бежали с поля битвы от королевских войск, наступавших им на пятки.
— А что Йен? — спросил Дуглас. — Я слышал, что в тот день он был где-то в другом месте.
— Его не было при Куллодене, — подтвердил тан. — Я предвидел, чем все кончится, и поэтому послал его на север еще до того, как началось сражение.
— Значит, он в безопасности?
— Да.
— Где же он?
— На острове Скай. — Тан посмотрел на племянника. Он с легкостью прочел его мысли. — Он молод, Дуглас, и глуп, его голова набита всякими романтическими представлениями о битвах. Он не мог понять, почему тебя не было среди восставших. Он усмотрел в этом только предательство по отношению к нашему клану. Он сам не понимал, что говорит. Теперь он совсем другой человек, не такой, каким он был еще несколько месяцев назад.
Дуглас вспомнил о том, как он в последний раз видел младшего брата. Это было ранним туманным утром во дворе Дьюнакена. Брат был похож на юнца, собравшегося покорить весь мир, его меч сверкал, глаза были полны решимости. Он в последний раз просил старшего брата присоединиться к восставшим. Дуглас попытался объяснить причину своего отказа, но Йен ничего не хотел слышать. Дуглас никогда не забудет горьких слов, которыми они обменялись, когда ему пришлось принять самое трудное решение в своей жизни и не выступить вместе со своим кланом за дело принца.
— Мне предстоит иная битва, брат, — сказал тогда Дуглас. — Я должен вернуть принадлежащее нам с тобой по праву, то, что нам досталось в наследство от нашего отца.
Он поступил так ради Дьюнакена, их родового гнезда, ради памяти об отце, ради того, чтобы клан Маккиннонов не исчез с лица земли.
Но Йен Маккиннон не понял брата.
— Дьюнакен — всего лишь горы и привидения, — сказал он. — А честь — это то, что всегда с тобой.
В тот день Йен объявил, что Дуглас ему не брат, назвал его трусом и позором клана, а потом повернулся и ушел — навсегда, как был уверен Дуглас. Но не его слова с такой силой подействовали на Дугласа, а разочарование, промелькнувшее в глазах юноши, выросшего с убеждением, что его брат — герой.
Внезапный стук в дверь у него за спиной оторвал Дугласа от размышлений. Он обернулся. На мгновение у него мелькнула мысль, что это Йен.
Но он был разочарован, узнав нежданного гостя — Малкольма Маклина, тана Маклинов из Карсаига и своего будущего тестя.
Йен Даб поднялся.
— Маклин, приятно вас видеть. Как дела в Карсаиге?
Тан Маклин вошел в комнату с уверенностью человека, который осознает важность своей особы в этом мире. Он был тоже вождем, как и Дуглас, но правил своим кланом с помощью железного кулака, безжалостного клинка и каменного сердца. О том, что он зачастую улаживал споры кинжалом, а не разумом, свидетельствовало множество шрамов на его лице, руках и предплечьях. Его каштановые волосы, нечесаные и взлохмаченные, свисала на плечи, а глаза были всегда сужены, как у волка.
— Входите, садитесь, — сказал Маклину Йен Даб. — Выпейте бренди. Мы с Дугласом как раз наверстывали за последние месяцы.
Маклин опустился в предложенное кресло, держа руку на рукояти меча. Он выпил бренди, вытер рот тыльной стороной ладони и устремил яростный взгляд на Дугласа.
— Чего вы сумели добиться на юге? Вам удалось получить аудиенцию у короля?
Дуглас с трудом удержался, чтобы не выказать свою неприязнь к этому человеку.
— В некотором роде да.
— Что вы имеете в виду, Маккиннон? Вернули вы себе права на Дьюнакен? — И, не дожидаясь ответа Дугласа, он немедленно повернулся к Йену Дабу: — Не будет никакой свадьбы, Маккиннон, а стало быть, и никакого союза между нашими кланами, если эта земля не будет возвращена Дугласу.
— Ну, Маклин, утишьте свой нрав…
— Таков был договор! — Он стукнул кулаком по столику и опрокинул свой стакан. — Я не отдам мою Мойру за безземельного щенка, у которого нет ничего, кроме ночного горшка…
— Мне не удалось добиться, чтобы меня выслушали в Кенсингтонском дворце, — прервал его Дуглас. — Но через два месяца я верну себе Дьюнакен и утраченный титул графа без всяких условий. — Он посмотрел на своего дядю. — Иным способом.
Маклина тут же охватила подозрительность.
— Что вы имеете в виду под «иным способом»? К чему такая таинственность, если мы вскоре породнимся?
При мысли о том, что этот человек станет его родичем, Дугласу стало тошно.
— Минуту, Маклин. — Йен Даб посмотрел на племянника, больше заинтригованный, нежели охваченный подозрениями при этом неожиданном заявлении. — Ты не хочешь рассказать побольше об этом «ином способе», Дуглас?
Понимая, как опасно говорить правду, Дуглас решил умолчать о своем договоре с герцогом. Если это откроется и придется за это расплачиваться, Дуглас предпочитал, чтобы сделать это пришлось ему, а не кому-то еще.
— Единственное, о чем я хочу попросить: верьте моему слову. Дьюнакен снова будет принадлежать нам через два месяца. Как именно — не имеет значения.
Ему было очень противно обманывать дядю, но выхода не было.
Йен Даб кивнул:
— Другого обещания мне и не требуется. Если Дуглас говорит, что вернет себе Дьюнакен, значит, так оно и будет. Свадьбу сыграем зимой, Маклин, и ваша Мойра станет графиней. А теперь пойдемте, моя милая Дженет приготовила царский ужин. Давайте преломим хлеб и поднимем тост за конец вражды, которая слишком долго разделяла Маклинов из Карсаига и Маккиннонов из Стратхерда.
