Хизер Грэм - Мой враг, мой любимый
– Папа, я… – снова попыталась возразить она.
Мужчины разом повернулись к ней и в один голос проговорили:
– Ступай в дом, Кирнан.
Трепеща и негодуя одновременно, девушка, закусив губу и вздернув подбородок, нехотя повиновалась, проклиная себя за то, что принадлежит к слабому полу, которым мужчины всегда командуют.
Однако, шагнув за порог, она остановилась, пытаясь подслушать их разговор. Сердце в груди так и билось от волнения.
Вначале до нее донеслись слова Джесса. Тот пытался уверить Джона, что руководствовался лишь честными намерениями. Собственно говоря, он уже просил Кирнан стать его женой, но поскольку девушка еще не дала своего согласия, Джесс счел преждевременным обращаться с формальным предложением к ее отцу.
Джон Маккей упорно хранил молчание.
– Уверяю вас, мистер Маккей, – снова начал Джесс, – я…
– Я знаю, мальчик, знаю. Ты вырос честным и благородным джентльменом, и еще пять лет назад я бы с радостью принял тебя в качестве сына. Мне не нравится, как моя дочь обращается с молодым Миллером. Впрочем, я ее не виню – ведь формально она отказалась от помолвки. Но должен сказать тебе со всей откровенностью, Джесс, что если бы ты пришел ко мне сейчас, я не дал бы тебе своего благословения.
Кирнан не видела лица любимого, но догадывалась, что он изо всех сил пытается держать себя в руках, и только из уважения к ее отцу.
– Ты ведь скоро уедешь, не так ли? – негромко спросил Джон.
– Пока не знаю, мистер Маккей, – так же тихо ответил Камерон.
– Зависит от того, откуда ветер подует?
Ответа не последовало.
– Наверное, тебе стоит пока держаться подальше о Кирнан, – посоветовал Джон.
– Это будет трудно, сэр, – спокойно возразил Джесс.
– Почему?
– Потому что я ее люблю.
– Вот как? – протянул Маккей. – Тогда я вынужден воззвать к вашей чести, сэр. Пусть все идет, как идет. Посмотрим, откуда ветер подует.
– Согласен, мистер Маккей, – проговорил Камерон. – Посмотрим, откуда.
Кирнан все еще стояла в дверях, когда отец двинулся прочь. При виде дочери его кустистые брови изумленно взлетели вверх.
– Ты?! – воскликнул он. – Впрочем, я мог бы догадаться!
Кирнан бросила встревоженный взгляд на крыльцо, но отец схватил ее за руку и увлек за собой в холл, где они смешались с толпой танцующих.
– Мне следовало бы оставить тебя в Европе еще на год, а, дочка? Я слышал, что красивая женщина – это головная боль для мужчины, а теперь и сам убедился.
– Папа! – с упреком воскликнула Кирнан.
Он подмигнул ей, улыбкой смягчая резкость своих слов, но когда музыка смолкла, Кирнан вдруг услышала:
– Попрощайся с Кристой и братьями. И будь особенно приветлива с Энтони. Не забывай, что его отец – мой деловой партнер. Мы уезжаем.
– Но еще рано!
– По-моему, уже слишком поздно, – многозначительно проговорил Джон Маккей и вздохнул. – На сей раз тебе придется уступить, дочка. Я не шучу.
Судя по тону отца, она поняла, что придется подчиниться. Они действительно уедут, хотя вечер только-только разгорался.
Сердечно обняв и расцеловав Дэниела, величаво кивнув Джессу и поблагодарив его за прекрасный вечер, Кирнан повернулась к Энтони. Повинуясь воле отца, она очень нежно распрощалась со своим воздыхателем. Впрочем, Кирнан не слишком грустила, зная, что скоро все они увидятся снова – в канун Крещения обед для всей округи обычно давал ее отец.
И вдруг ей стало страшно. Одно дело – удерживать Джесса на расстоянии по собственной воле, и совсем другое, когда в дело вмешался отец…
Кирнан были известны взгляды Джесса по поводу возможного развития политических событий. Не мудрено, что на это обратил внимание ее отец.
Она любит Джесса. Но выдержит ли эта любовь те испытания, которые ей уготованы? Неужели они с Джессом станут противниками?
Да, сама себе ответила Кирнан, и от того, что они любят друг друга, им будет еще тяжелее.
И все же она не могла поверить, что придет время и Джесс покинет свой дом только из-за разногласий с политической позицией Виргинии. Она должна удержать Джесса, удержать любой ценой!
Перед отъездом Кирнан отозвала Кристу в сторону, решив довериться своей лучшей подруге и сестре возлюбленного.
– Пожалуйста, передай Джессу, что завтра после полудня я буду ждать его в летнем домике.
Девушка округлила глаза.
– Хорошо, Кирнан.
– Только прошу тебя…
– Не беспокойся, я никому не скажу. Обещаю!
Кирнан улыбнулась и, обняв подругу, поспешила к выходу.
Не стоит испытывать терпение отца.
Когда они уселись в карету, Джон Маккей внимательно посмотрел на дочь:
– Итак, все это время героем твоего романа был Джесс Камерон?
– Да, папа, – потупившись, ответила дочь.
– И ты его любишь?
– Да!
– Насколько сильно?
– Что ты имеешь в виду? – нахмурилась Кирнан и добавила, невольно защищая позицию Джесса: – Виргиния еще не вышла из Союза, папа. Войны пока нет.
Джон наставительно поднял палец:
– Послушай меня, юная леди. Виргиния отделится, и война будет. Джесс прекрасно знает это, вот почему он пока не настаивал на твоем ответе. Если бы он не был таким, каков он есть, если бы не знал тебя лучше, чем ты сама себя знаешь, он уже давно был бы у наших дверей. Мой тебе совет, дочка, – не терзайся понапрасну.
Когда-нибудь Кирнан, может быть, и последует отцовскому совету.
А пока завтра она намерена встретиться с Джессом в летнем домике. Она приготовила ему рождественский подарок.
Джесс подошел к домику ровно в полдень и обнаружил, что Кирнан его опередила – над крышей уже вился дымок. Он улыбнулся. Разжигая огонь, девушка могла не беспокоиться, что дым привлечет чье-то внимание, – домик считался собственностью Камерона-старшего, и никто из домашних не посмел бы нарушить его уединения.
Войдя, Джесс на мгновение замер, пытаясь привыкнуть к царившему внутри полумраку. Вначале он разглядел только огонь в камине, окрашивавший помещение в мягкий бледно-золотистый цвет. По углам комнаты метались тени.
И лишь потом он увидел Кирнан.
Она сидела в нескольких футах от камина прямо на полу. Но на сей раз пол был покрыт мехом.
И сама девушка тоже была вся в мехах. Прекрасная шкурка белой лисицы укрывала Кирнан с головы до пят, а поверх нее сияющим каскадом струились ее золотистые волосы.
Завидев Джесса, она встала. Мех упал к ее ногам. Нагая женщина на фоне пушистого меха выглядела удивительно чувственной.
– Счастливого Рождества, – прошептала девушка.
Ее изумрудные глаза, сверкнув в темноте по-кошачьи, казались теперь таинственными и полными скрытого огня.
На мгновение Джесс замер – видит Бог, каких усилий ему это стоило! – чтобы полюбоваться женщиной, которую, По его мнению, он уже хорошо изучил. Он знал, как пьянят ее роскошные золотистые волосы, и помнил, каковы они на ощупь. Он знал, какие красивые глаза у его любимой и как безупречен овал ее лица. Он помнил вкус ее кожи, изгиб стройных бедер, податливую полноту груди. И, конечно, влекущий мускусный запах потаенной впадинки между ног. Казалось, он знает о ней все… Но сегодня он словно увидел ее впервые!
