Джейн Остин - Леди Сьюзан (сборник)
– Ну надо же, мисс Мария! Как, разве вы не можете найти себе партнера? Бедная девочка! Боюсь, новое платье вы надели совершенно зря. Но не отчаивайтесь; возможно, вам все же удастся сделать круг-другой до конца вечера.
Произнеся это, она двинулась дальше, не слушая моих многочисленных уверений, что я уже обещала танец, и оставив меня в большом раздражении из-за того, что меня так опозорили перед всеми… Впрочем, мистер Бернард довольно быстро вернулся и, подойдя ко мне, как только вошел в залу, а сразу за тем введя в круг танцующих, надеюсь, избавил мою репутацию от тени, брошенной на нее леди Гревиль, на глазах у всех пожилых дам, слышавших ее речь. Вскоре мои беспокойства утонули в удовольствии от танца и от осознания того, что у меня самый приятный партнер из всех присутствующих. А поскольку он, более того, является наследником чрезвычайно солидного состояния, я заметила, что леди Гревиль не очень-то обрадовалась, когда увидела, кого он предпочел… Ее переполняла решимость унизить меня, и потому, когда мы сидели и отдыхали между танцами, она в сопровождении мисс Мейсон подошла ко мне с еще более оскорбительно важным видом, нежели обычно, и спросила достаточно громко, чтобы ее услышала половина присутствующих:
– Простите, мисс Мария, чем занимался ваш дедушка? Мы с мисс Мейсон никак не можем решить, был ли он бакалейщиком или переплетчиком.
Я поняла, что она просто хочет задеть меня, и приняла решение насколько возможно не дать ей заметить, что ей это удалось.
– Ни тем, ни другим, мадам; он был виноторговцем.
– Ах, вот оно что; я знала, что он занимался каким-то недостойным делом… Он ведь разорился, не правда ли?
– Полагаю, что нет, мэм.
– Разве он не скрывался от правосудия?
– Никогда о таком не слышала.
– Но, по крайней мере, он умер банкротом?
– Мне об этом никогда раньше не говорили.
– Как, а разве ваш отец не был беден как церковная мышь?
– Полагаю, что нет.
– Разве однажды он не предстал перед судом Королевской скамьи?[52]
– Я его там никогда не видела.
Она наградила меня таким взглядом… а потом развернулась и ушла в большом гневе; а я была в восторге от собственной дерзости, но опасалась, не сочли ли меня чересчур нахальной. Поскольку леди Гревиль была ужасно на меня сердита, оставшийся вечер она не обращала на меня решительно никакого внимания; впрочем, будь я у нее в фаворе, она бы точно так же меня игнорировала, поскольку присоединилась к группе влиятельных людей, а она никогда не говорит со мной, если рядом есть еще кто-нибудь. Мисс Гревиль за ужином оставалась вместе с матерью и ее собеседниками, а Эллен предпочла сидеть рядом со мной и с Бернардами. Мы чудесно потанцевали, а поскольку леди Г. проспала весь путь до самого дома, то и поездка оказалась весьма приятной.
На следующий день, как раз когда мы обедали, у ворот остановилась карета леди Гревиль – она считает, что именно это время больше всего подходит для визитов. Она послала слугу сообщить нам, что «она не намерена входить в дом, а вот мисс Мария обязана подойди к ее экипажу, поскольку ее светлость желает с ней поговорить, да пусть поспешит и явится немедленно…»
– Какое наглое сообщение, мама! – воскликнула я.
– Иди, Мария, – велела мне маменька… И я подчинилась, и пошла туда, и вынуждена была стоять у окна экипажа из-за прихоти ее светлости, хотя дул очень сильный и холодный ветер.
– М-да, мисс Мария, вижу, вы сегодня не так элегантны, как давеча… Но я приехала сюда не для того, чтобы проверить, как вы одеты, а чтобы сообщить, что вы можете отобедать с нами послезавтра… не завтра, не перепутайте и не приходите завтра: мы ждем лорда и леди Клермон и сэра Томаса Стэнли с семейством… Вам, пожалуй, не удастся одеться столь же хорошо, как вчера, поскольку кареты я за вами не пришлю; если будет дождь, можете взять зонт.
Я едва сдерживала смех, слушая, как она милостиво дозволяет мне не мокнуть…
– И пожалуйста, будьте любезны не опаздывать, ждать вас я не стану: терпеть не могу, когда обед слишком долго стоит на плите. Но и раньше срока тоже не приходите. Как поживает ваша матушка? Она сейчас обедает, не так ли?
– Да, мэм, мы как раз обедали, когда ваша светлость прибыли.
– Боюсь, вам очень холодно, Мария, – заметила Эллен.
– Да, восточный ветер просто ужасен, – вместо меня ответила ее матушка. – Уверяю вас, мне холодно уже оттого, что окно опущено. Но вы же привыкли к порывам ветра, мисс Мария, и это сделало ваше лицо таким грубым и обветренным. Вы, юные дамы, которые не могут позволить себе часто пользоваться экипажем, не привыкли обращать внимание на погоду, когда выходите на улицу, или на то, как ветер холодит ваши ноги. Своим девочкам я бы не позволила стоять на улице, подобно вам, в такую погоду. Но некоторые люди не чувствуют холода и не такие хрупкие, как мы. Что ж, не забудьте: мы ждем вас в четверг к пяти. Непременно прикажите горничной, чтобы пришла за вами вечером. Луны не будет, и прогулка домой окажется для вас малоприятной… Кланяйтесь от меня маменьке; боюсь, обед ваш уже остыл… Езжай дальше.
И она укатила, оставив меня в сильном раздражении, как и всегда.
Мария Вильямс.
Письмо четвертое – от юной леди, находящейся в стесненных обстоятельствах, к подругеВчера мы обедали у мистера Эвелина, где нас представили очень хорошенькой девушке, его кузине. Я чрезвычайно обрадовалась ее появлению, поскольку очарование прелестного личика было дополнено манерами и голосом, вызвавшими во мне несомненный интерес. Они до такой степени разожгли во мне любопытство, что я решила непременно узнать историю ее жизни – кто ее родители, откуда она родом и что с ней стряслось, поскольку на тот момент было известно лишь, что она приходится родственницей мистеру Эвелину, а фамилия ее Гренвиль. Вечером мне подвернулась возможность по крайней мере попытаться выяснить то, что мне так хотелось узнать: все увлеклись игрой в карты, кроме миссис Эвелин, моей матери, доктора Дрейтона, мисс Гренвиль и меня; а поскольку первые две были заняты тихой беседой, а доктор уснул, мы оказались вынуждены развлекать друг друга. Именно этого я и хотела, и будучи полна решимости не оставаться в неведении из-за недостаточного количества заданных мною вопросов, я начала разговор следующим образом:
– Вы уже давно в Эссексе, мэм?
– Я приехала во вторник.
– Вы родом из Дербишира?
– Нет, мэм! – Очевидно, мой вопрос ее удивил. – Из Суффолка.
Ты, милая Мэри, наверняка сочтешь меня слишком напористой, но тебе известно, что дерзости мне не занимать, когда я иду к цели.
– Вам нравится в деревне, мисс Гренвиль? Здесь не хуже, чем там, откуда вы приехали?
