Саманта Джеймс - Любовь под луной
– И любовниц тоже, не так ли? – Он скорчил гримасу.
– Вы любили хоть одну из них? – решилась задать вопрос Оливия. – Или вы любили их всех?
– Разве были бы у меня романы, если бы я любил хоть одну из них? – насмешливо ответил он. – Если любишь женщину, на что тебе любовницы?
– Да ладно вам, – возмутилась Оливия, – я ведь серьезно. Скажите честно, вы были когда-нибудь влюблены? – Затаив дыхание, она ждала, что он скажет. Может, позже она станет гадать, что на нее нашло – задавать такие вопросы... но это потом.
– Нет, – после долгого молчания тихо проговорил он наконец, – нет, я никогда не был влюблен. Как странно... Вы спросили, и я вдруг подумал: у меня и вправду было много женщин... конечно, не столько, сколько вы вообразили, но немало... И ни одну из них я по-настоящему не любил.
Теперь, дождавшись ответа, Оливия и сама не знала, радоваться ей или плакать. Тогда, много дней назад, получив письмо от Морин Миллер, Доминик поклялся, что ни за что в жизни не бросил бы женщину просто так. И признался, что мог бы быть счастлив всю жизнь с одной женщиной, если бы отыскал ее... И она поверила ему. Наверное, это было глупо.
– Но ведь теперь вы граф. Неужели вам никогда не приходилось задумываться о том, чтобы жениться, завести детей... Ведь в конце концов должен же кто-тo наследовать титул?
– Ах да, долг и все такое! Это все мне известно, однако, как ни странно, пока что я не участвую в брачной охоте. К тому же я еще не настолько стар, – сухо подчеркнул Доминик, – чтобы торопиться. Думаю, у меня есть в запасе еще пара лет, чтобы жениться и обзавестись наследником. – И тут же он перевел разговор на нее: – А как насчет вас, Оливия? Почему вы отвергли Уильяма?
– Потому что я его не люблю! – выпалила она, не подумав.
– Стало быть, вы предпочтете провести жизнь в одиночестве, чем выйти за нелюбимого?
– Д-да, предпочту, – запинаясь, пролепетала Оливия. – Да и потом, у меня ведь на руках Эмили. А в Стоунбридже не так уж много подходящих мужчин. И среди них вряд ли кто согласится заботиться обо мне и моей сестре.
Погрузившись в печальные мысли, Оливия не замечала голодного взгляда Доминика, который не отрывался от ее лица.
– О, тут вы ошибаетесь, – мягко возразил он. – Попади вы в Лондон, уверяю вас, от желающих не было бы отбоя. Нет, Оливия, одинокой вы не останетесь. Не беспокойтесь об этом.
– Не забывайте, – покраснела Оливия, – я выйду замуж только по любви. И никогда не соглашусь на меньшее.
– Редкая вы женщина, мисс Шервуд, – забавляясь, заметил Доминик. – Не верите в судьбу, зато верите в любовь. Или вы не знаете, что браки редко заключаются по любви?
– Может быть, и так, сэр, но меня это не касается! – В глазах Оливии сверкнул огонек. – И у меня не укладывается в голове, как может женщина спокойно смотреть на то, что ее муж развлекается на стороне!
– То есть, иначе говоря, в другом месте? – На губах Доминика мелькнула хищная усмешка.
– Вот именно! – вспыхнула Оливия. – Будь я на месте этой женщины, уверяю вас, сэр, у меня нашлось бы, что сказать по этому поводу!
– Однако вы же не станете отрицать, что очень многие жены поступают точно так же?
Губы Оливии презрительно сжались. По ее лицу было понятно, что она думает о подобных женщинах. Доминик от души расхохотался.
– Знаете, я подумал... наверное, вам все-таки лучше не ездить в Лондон. Уверен, вы и там возьметесь исправлять пороки всех повес, и высший свет никогда уже не будет тем, что прежде.
– Нисколько не сомневаюсь, что это только пошло бы ему на пользу! – фыркнула она, не собираясь сдаваться.
– Вне всякого сомнения, – поспешно сделав невозмутимое лицо, поторопился согласиться Доминик.
– Опять вы надо мной смеетесь, – вздохнула она.
– Нисколько! Честно говоря, все, что вы говорите, так забавно... Просто и не помню, когда я в последний раз был так увлечен беседой.
Оливия с досадой закусила губу. Украдкой покосившись на Доминика, она заметила, что в его глазах пляшут веселые чертики, а уголки губ подергиваются, будто он с трудом удерживается от улыбки.
Чтобы переменить разговор, она кивком указала на Иветту, все еще плясавшую у костра. Молодая цыганка то и дело украдкой поглядывала на небольшой холм, где сидели Оливия и Доминик.
– Раз уж мы заговорили о романах, милорд... Сдается мне, красавица Иветта будет польщена, если вы обратите на нее внимание.
– Вероятно, вы правы, – мельком глянув на темноволосую и темноглазую красавицу, лениво протянул он.
– Ах, какая необыкновенная скромность! – старательно разыгрывая равнодушие, усмехнулась Оливия.
– Что это... Неужели ревнуете, мисс Шервуд? – Легкая улыбка скользнула по губам Доминика.
– Конечно, нет! – буркнула она. И с ужасом поняла, что он прав. Вспомнив, как он целовал ее, Оливия чуть не застонала. Не мудрено, что женщины кидались ему на шею... Достаточно одного такого поцелуя, чтобы совершенно потерять голову!
– Чудесно! – мягко рассмеялся он. – Всегда приятно, когда женщина на твоей стороне. Особенно сегодня. – Вдруг в голосе его появились хрипловатые нотки. Доминик накрыл ее руку своей. Пальцы их переплелись. Ее глаза встретились с его глазами и потонули в них. Смех замер у Оливии в горле, и она невольно вздрогнула.
Это мгновение потрясло и Доминика. Сжимая в своей ладони ее хрупкие пальчики, он чувствовал, что теряет голову. Стараясь отвлечься, он опустил взгляд на руку Оливии. И подумал, что, если не считать натруженных пальцев, рука эта могла принадлежать только настоящей леди.
Однако сам он едва ли вел себя как истинный джентльмен. В голове у него шумело, перед глазами все плыло. Кровь стучала в висках с такой силой, что он едва не оглох. Его мужское естество, болезненно пульсируя, причиняло нестерпимую боль. И все это лишь от одного взгляда на нее. Доминик вдруг вспомнил тех женщин, которые побывали в его объятиях: всех их завораживал исходивший от него терпкий аромат опасности, та первобытная дикость, которую они чувствовали в нем. Но Оливия была совсем другая. Она была невинна и чиста...
Господи, поморщился он, это безумие! Глядя на нежный овал лица Оливии, он поймал себя на том, что мечтает прильнуть губами к бархатистому местечку у нее за ухом. Он сгорал от желания почувствовать, как ее руки обвиваются вокруг его шеи. Целовать ее, сгорая от страсти, а потом, набью обо всем, уложить на спину и раз за разом вонзаться и нее так глубоко, чтобы заполнить ее всю.
Чуть приоткрыв губы, Оливия подняла к нему лицо. От нее исходил чуть заметный дразнящий аромат роз. При одной мысли о том, как он накроет ее рот своими губами, Доминик ощутил, как все сжалось у него внутри, и невольно замер. И вспомнил тот первый и единственный поцелуй. Господи, мелькнуло у него в голове, он безумец, что привел се сюда...
