Мэри Бэлоу - Обещание весны
— Нам всем свойственно ошибаться, — возразил Перри.
— Я понимаю. — Грейс стиснула руки. — Начинаю осознавать это. Но я не могу изменить прошлое. Я могу влиять только на настоящее и будущее. И не хочу, чтобы Гарет стал частью того и другого. Я сказала ему об этом. И еще сказала, что он может вставать на моем пути сколько угодно раз в будущем, но это уже не затронет меня. Я равнодушна к нему. У меня не осталось даже ненависти к этому человеку.
— Ты хочешь продолжить наши супружеские отношения? — задал вопрос Перигрин с удивлением заметив, что ему стало трудно дышать.
— Да. Если ты хочешь этого, Перри. Я понимаю, ты можешь этого и не пожелать. Тогда я вернусь домой с папой и Мартином. Если ты предпочтешь такой выход.
— Грейс, — он произнес ее имя с мягкой укоризной, — ты — моя жена. И останешься ею до тех пор, пока мы живы. Ты знаешь, что я не стал бы разводиться с тобой. Ты вольна была уйти от меня, но ты по-прежнему оставалась бы моей женой.
— Я так тосковала по тебе! — тихо вздохнула Грейс.
— Правда? А я по тебе.
Но едва муж сделал шаг к ней, Грейс выставила перед собой ладони:
— Перри, у меня будет ребенок. Он замер на месте.
— Это правда. Я посетила доктора Хансона сегодня утром, когда мы с Этель ездили в Эбботсфорд. Мне казалось, что по каким-то причинам не могу зачать ребенка, Перри, но это не так. Думаю, это произошло на Рождество. Я подарю тебе дитя.
— Грейс. — Перигрину казалось, что он смотрит на жену сквозь длинный туннель. — Это безопасно?
— В моем возрасте? Доктор считает, что я совершенно здорова и у меня не будет никаких осложнений. Ты рад, Перри?
Он наконец подошел к жене и взял ее за руки.
— Я никогда не прощу себя, если ты… если что-то случится с тобой.
— Рождение ребенка всегда связано с риском, — улыбнулась Грейс, — но женщины гораздо старше меня ежедневно производят на свет малышей. И у меня это не первые роды. — Она покраснела. — Нет никакой необходимости бояться за мою жизнь. Я не боюсь. Я хочу подарить тебе ребенка.
— О, Грейс! — Он прижал к своей щеке ее руку, потом поцеловал ладонь. — Мы, мужчины, эгоистичные животные. Признаться, в первые месяцы нашего брака я старался быть осторожным. Думал, что тебе, вероятно, не захочется снова вернуться к тревогам и хлопотам материнства. Потом я забыл об опасности для тебя и думал только о собственном наслаждении.
— Ты не чувствуешь себя счастливым? — спросила Грейс. — Я думала, ты будешь рад иметь сына. Или дочь.
— Сына. Или дочь. — Перри вдруг почувствовал какой-то шум в голове. — У нас будет ребенок, Грейс. Наше дитя. — Он засмеялся, но как-то неуверенно. — Конечно же, я хочу ребенка. Разумеется, я счастлив.
Перри обнял Грейс, охваченный противоречивыми чувствами: страхом за здоровье жены и радостью при мысли о том, что в ней растет его ребенок.
— Перри? — Она подняла голову, отдаваясь его поцелую.
Каким долгим показалось ему это время! Два месяца он старался приучить себя к мысли, что Грейс, возможно, уже никогда не займет место рядом с ним. Но как же ему не хватало ее. Господи, как ее не хватало! Перри хотел, чтобы вернулось Рождество. Хотел, чтобы все было так же, как в те дни, когда они зачали новую жизнь.
Перри отстранил ее от себя и полувопросительно произнес:
— Но ведь ты в положении?
— Это не имеет значения. — Грейс покраснела. — Доктор Хансон говорил об этом. Не имеет значения до последних недель.
— В таком случае в нашей спальне, — сказал Перри. — Я сильно невзлюбил эту комнату. Не здесь, Грейс.
Она рассмеялась и повернула его к двери.
* * *Спустя час Перигрин уложил голову жены себе на руку. Она лежала рядом, теплая и нагая. Это было так же хорошо, как в Рождество. Грейс страстно отдавалась ему и вместе с ним дошла до экстаза. Он прижался щекой к ее макушке. Грейс принадлежит ему. Она не любит Сандерсфорда и не любила его уже давно. И хочет, чтобы их брак продолжался. И зачала от него, своего мужа, ребенка. В их доме появится детская. Комната для сына или дочери. Их общего чада, его и Грейс.
Если ребенок выживет. Если выживет Грейс. Нет, он должен отбросить такие ужасные мысли. Роды всегда таили в себе опасность, но это самый естественный процесс в мире. Зачем ожидать худшего? Зачем винить себя за то, что так беспечно сделал беременной почти сорокалетнюю женщину? Но ведь она верно сказала, что это не первый ее ребенок и что женщины старше ежедневно дают жизнь детям. Тридцать семь лет — не столь уж солидный возраст. Она — его жена. Он любит ее. Ребенок — плод их взаимной любви.
И не надо отравлять себя мыслью, что поймал Грейс в ловушку вопреки собственному желанию предоставить ей полную свободу выбора. Она должна была подозревать правду весь последний месяц, но все сомнения отпали только сегодня утром, за несколько часов до объяснения с Сандерсфордом. Грейс сказала, что не любит Гарета и не любила. Просто боялась его, боялась, что он — ее злой рок. И не ушла бы к лорду, даже если не была бы беременна.
Все это так. Грейс принадлежит ему. Она любит его, хотя никогда не говорила ему об этом, а он не спрашивал. Перри прижался щекой к ее щеке. Грейс положила руку ему на грудь и что-то пробормотала во сне.
* * *Этель была потрясена.
— Ты уверена, Грейс? — спросила она в карете по дороге в Эбботсфорд.
— Нет. Я еду к доктору Хансону, чтобы окончательно убедиться. Но я верю, что не ошиблась. К тому же у меня по утрам возникают определенные ощущения. Не то чтобы сильная тошнота или головокружение, однако нечто очень похожее на то, что у меня было, когда я забеременела Джереми.
— Разумно ли это? — спросила Этель. — Я имею в виду…
— Ты имеешь в виду, что я старовата для родов? — Грейс слегка покраснела. — Но у Перри должны быть дети, как и у всякого мужчины. И я хочу подарить ему ребенка. Хотя бы одного. Скорее всего больше у меня не будет. Ведь прошло два года, пока я зачала. Понимаешь, я люблю мужа. И хочу от него ребенка и по чисто эгоистическим причинам, если можно так выразиться.
— Я вовсе не имела в виду… — Этель взяла Грейс за руку. — Я не хотела обидеть тебя, поверь мне. Совершенно естественно, что вы оба хотите иметь полную семью. Я рада за тебя.
И потом, всю дорогу домой, после того как они навестили обеих мисс Стэнхоп и побывали у доктора Хансона, невестка держала руку Грейс в своей и время от времени пожимала ее.
— Я так рада за тебя, Грейс, — говорила она. — Я думала об этом все утро и радовалась все больше, словно за самое себя. Значит, у тебя с Перри все хорошо, дорогая? Я так боялась… Еще этот Гарет явился сюда.
Грейс покачала головой.
— Гарет — это прошлое, — грустно улыбнулась она. — Мое глупое прошлое. Перри — вот мое настоящее, а Перри и наш ребенок — мое будущее.
