Кристина Додд - Рыцарь надежды
— Я торопился к тебе, испортил лезвие своего лучшего меча о камень, а ты, оказывается, сама справилась со своими похитителями.
Ее охватила волна негодования. Он хочет, чтобы она нежно и страстно ласкала его, и в то же самое время оскорбляет ее? Резко и неожиданно для него она обошла его сзади, двигаясь так быстро, что он не успел ничего сообразить, и стала вытирать его спину.
— Может быть, ты предпочел бы, если бы я ничего не делала, чтобы ты мог почувствовать себя героем? — обиженно спросила она.
— Нет. Нет, конечно, — поторопился оправдаться Хью. — Я горжусь, что у тебя такой сильный характер и столько сообразительности.
Его слова показались искренними, и она немного расслабилась, вытирая его ягодицы. Сначала с одной стороны, потом — с другой, обе половинки, покрытые мелкими светлыми волосами. У него был весьма привлекательный вид и сзади — крепкий, мускулистый, очень активный мужчина.
— И хотя я и горжусь тобой, ты все же напугала меня до смерти.
Он резко повернулся к ней лицом, и она снова пережила шок, когда увидела его во всей красе. Любопытно, что вид со спины не пугал ее Но вид спереди!..
— Теперь из-за этого мне придется выслушивать от моих людей столько неприятных, слов что тебе вовек со мной не расплатиться.
— Расплатиться?!
Его руки сомкнулись на ее плечах, и он крепко прижал ее тело к себе. Они немного постояли в тесном объятии, но его намерения все еще не были для нее очевидны.
Полностью охрипшим голосом она спросила:
— Ты собираешься избить меня?
Он глянул на нее в совершенном изумлении.
— Я не бью женщин! Чтобы привлечь их внимание, есть способы и получше.
У нее отлегло от сердца.
Тогда, показав все зубы, он улыбнулся плотоядной улыбкой, которая очень подошла бы голодному хищнику, и она поняла, что расслабилась слишком рано.
— Да. Тебе следует поволноваться. — Он повалил ее на постель из шкур в углу. — Мне потребуется много времени, чтобы полностью удовлетвориться своей местью.
Она оказалась в беде. Несомненно, в большой беде. Улыбнувшись, она спросила:
— Ты не расскажешь мне про свою последнюю битву?
Он лишь молча обхватил ее своими поистине железными руками и предпочел начать совсем иное сражение.
10.
— Они в наших руках, хозяин. Восемь отборных молодцов, вполне заслуживших, чтобы их повесили.
Хью взял Уортона за руку и повел его от шатра по направлению к костру.
— Не было никаких трудностей?
Радостное и резкое фырканье Уортона рассмешило и окружавших их воинов, уже собравшихся укладываться на ночь.
— Да нет же, ваша леди хорошо с ними справилась. Похитители едва держались на ногах. Вот уж им повезло!
Взглянув на звезды, Хью пришел к выводу, что полученные им на брачном ложе награды развеяли его негодование, и он с гордостью произнес:
— Она умная малышка, моя леди.
— Что малышка — это верно. — Уортон презрительным умалчиванием полностью отверг утверждение, что она еще и умная. — Этого не случилось бы, кабы она не сбежала как заяц.
Хью был склонен оправдать Эдлин.
— Много ли женщин выходят за палача своего мужа?
— Вы его не казнили. Да если бы и так — все равно он это заслужил. — Уортон счел разговор оконченным. — Наверно, мои услуги вам нынче не понадобятся? — И он встряхнул свой походный тюфячок, служивший ему постелью.
— Конечно, ты можешь отдыхать. — Хью бросил взгляд на свой шатер.
Он оставил Эдлин спящей, но ему уже снова захотелось ее разбудить. По какой-то причине ему было нужно оставить в ней свой след, и сделать это он старался именно этой ночью. Рассеянно, не подбирая слов, он сказал Уортону:
— Позаботься, чтобы шериф вздернул похитителей, как только мы покинем Истбери.
Уортон молча расталкивал уже спавших оруженосцев.
— А не первым делом поутру?
— Это расстроит мою леди. У нее слишком нежное сердце.
— Ну-ка подвиньтесь, негодные! — Уортон ногами распихивал в стороны юношей, чтобы освободить место для своего тюфячка. — Странно это, милорд! Мне показалось, что они знали о ней больше, чем следовало простым бродягам.
Смутное ощущение тревоги передалось Хью.
— Почему ты так говоришь?
— Когда мы сказали, что их повесят за изнасилование леди, они стали молить о пощаде и клялись, что никогда не посмели бы к ней даже прикоснуться.
— Жалкий лепет трусов, — отверг эти доводы Хью.
— А я думаю, они говорили это серьезно. — Уортон, почесываясь, присел на землю. — Сдается мне, они ее давно выслеживали. С их слов можно понять, что все заранее спланировано. Похитить они хотели не просто любую женщину, а Эдлин, графиню Джэггера.
* * *Эдлин проснулась от шума мужских голосов, но ее веки казались ей такими тяжелыми, что понадобился бы десяток лошадей, чтобы их приподнять. Она сонно подумывала даже о том, чтобы прибегнуть к помощи пальцев, но для этого пришлось бы подвинуть руку откуда-то оттуда, где она сейчас лежит.
Она пошевелила пальцами.
А, значит, рука у нее под щекой. Недалеко от век. Совсем близко. Как всегда говорила настоятельница…
Ее глаза внезапно открылись сами без помощи лошадей или пальцев. Леди Корлисс. Монастырь. Она увидела тусклый солнечный свет, проникавший сквозь распахнутый дверной проем. Утренняя месса! Она все пропустила!
Мужские разговоры замерли вдалеке. Массивная тень поднялась от стола, где вначале раздавались голоса, пересекла пространство шатра и опустилась на колени возле нее.
— Ты проснулась? — раздался голос Хью, прикоснувшегося теперь уже знакомым жестом к ее щеке. — Я беспокоился за тебя.
— Уже поздно?.. — Ее голос прозвучал неожиданно хрипло.
— Уже середина утра. — Хью щелкнул пальцами, и еще одна туманная фигура подошла к нему сбоку, что-то передала и исчезла. Хью поднес к ее губам кубок. Она, приподняв голову, пила жадно, и, когда допила все, он сказал:
— Тебе трудновато говорить сегодня. Я полагаю, ты слишком много стонала прошлой ночью.
Она толкнула его рукой в грудь так, что он тяжело опустился на пятки. Мужчины за столом загоготали, но и Хью смеялся вместе с ними. Этим утром он уже больше не беспокоился, что его воины станут над ним потешаться. Свою месть он осуществил прошедшей ночью.
Если бы только она сама не извлекала из этого удовольствия для себя, да еще так старательно.
— Спи, — сказал он. — Утро мглистое, самое время поспать подольше, да и делать пока больше нечего.
— Мне нужно вернуться в монастырь, — сказала она, хотя и не представляла, как же ей одеться, когда вокруг сидят и глазеют мужчины.
— Зачем?
Он произнес это вполне беззлобно, но это короткое слово напомнило ей о ее новом положении.
