Стефани Слоун - Дьявол в маске
Уилл направился к ним, не обращая внимания на удивленный шум и восторженный шепот остальных гостей. И тотчас же мисс Уинстед переключила свое внимание с лорда Раутона на герцога.
Граф же в смущении откашлялся, и Люсинда подумала, что он сейчас напоминал жеребца-однолетку, который был у нее когда-то. После кастрации молодой конь обычно стоял у изгороди и с горестным смирением наблюдал, как энергичный чистокровный жеребец горделиво прохаживался по ту сторону ограды, демонстрируя всему свету свое весьма неоспоримо внушительное мужское достоинство.
— Ох, простите, лорд Раутон… — Люсинда постаралась не думать о кастрированном бедняге. — Вы знакомы с его светлостью герцогом Клермоном? Он приехал в Оксфордшир совершенно неожиданно.
— Да, понимаю, — кивнул Раутон.
Люсинда же с улыбкой продолжала:
— Я заверила его светлость, что мы с тётей Шарлоттой сделаем все, что в наших силах, чтобы показать ему здесь все. Но знакомство с Оксфордширом было бы неполным, если бы он не посетил один из ваших вечеров, не правда ли?
— Добро пожаловать в мой дом, — сказал лорд Раутон.
Граф не казался чрезвычайно обрадованным визитом герцога, но, как человек вежливый, добавил:
— Друг леди Шарлотты и леди Люсинды — и мой друг.
— Очень приятно познакомиться с близким другом семейства Греев, — ответил Уилл, кивнув вежливо, но с достоинством истинного герцога.
Лорд Раутон ответил на любезность, легким поклоном.
— Извините, но мне нужно сказать слугам, что к ужину у нас будет еще один гость.
Граф улыбнулся и, бросив последний взгляд на Люсинду, удалился.
— Ну, полагаю, остались еще вы, мисс Уинстед, — сказал Уилл с улыбкой.
Глаза у молодой женщины стали размером с блюдца.
— Простите, ваша светлость…
Уилл снова улыбнулся:
— Это вы меня простите. Совершенно недопустимо заговаривать с дамой, не будучи ей представленным. Но я просто не мог больше ждать.
Люсинда сжалилась над вспыхнувшей от смущения девушкой.
— Мисс Уинстед, позвольте представить вам его светлость герцога Клермона.
Уилл склонился над рукой мисс Уинстед.
— Ах, ваша светлость… — пролепетала она, вставая с табурета. И в смущении замолчала, так как Уилл все еще не выпускал ее руку.
— Я самый преданный поклонник музыки. А вы… — Герцог указал на табурет, предлагая ей снова сесть. — Вы по-настоящему талантливый музыкант. Пожалуйста, одарите нас еще одной пьесой. Не лишайте мир вашего таланта.
Мисс Уинстед густо покраснела, хихикнула и уступила просьбе. Усевшись, она порылась в нотах, потом воскликнула:
— Вот, нашла!..
Уилл оставил ее и стал между Шарлоттой и Люсиндой. Все трое тихо поаплодировали, пока мисс Уинстед приготавливалась.
— И в какую игру вы играете? — спросила Уилла Люсинда, прикрывая лицо веером.
Мисс Уинстед начала играть пьесу Генделя, по тому особому энтузиазму, с каким она колотила по клавишам, было видно, что ей очень польстило внимание герцога.
— Ваша мисс Уинстед — прекрасная пианистка по сравнению с большинством молодых женщин, — пробормотал Уилл. — Если Раутон когда-нибудь заметит эту девочку, ей нужно будет воспользоваться всеми средствами, какими она располагает. Я просто помогаю ей.
— Как мило… И в придачу довольно умно с вашей стороны, — заметила тетя Шарлотта. — Не знай я вас лучше, я сказала бы, что вы — романтик, ваша светлость.
— Вы переоцениваете мою доброту, леди Шарлотта.
В комнату вошел слуга. Ударив деревянным молотком в металлический гонг, он объявил:
— Ужин подан!
Шарлотта с улыбкой взглянула на герцога.
— Не думаю, ваша светлость, что переоцениваю. Я редко ошибаюсь в людях.
С этими словами она взяла Уилла под руку, и тот повел ее в столовую.
Уилл проводил леди Шарлотту к ее месту за столом, потом осмотрелся в поисках своего места. Это оказалось не так-то просто — мешали вазы с фруктами и цветами, расставленные в середине стола.
— Извините, ваша светлость, — сказал лорд Раутон, — но у слуг было слишком мало времени, чтобы, изменить места гостей за столом.
Уилл подошел к графу и с пониманием кивнул:
— Да, конечно, лорд Раутон. Не беспокойтесь.
Остановившись за стулом, на котором сидела Люсинда, Уилл склонился над ней и шепотом спросил:
— Как вы думаете, где мне сесть?
Выражение лица Люсинды — только что радостное — стало серьезным. Повернувшись к Уиллу, она шепотом ответила:
— Ваше место рядом с леди Шипли, в конце стола.
Уилл изобразил озабоченность.
— Эта информация должна нагнать на меня страху?
— Ну… Нужно сказать…
— Так как же, Люсинда?
— Будьте добры, садитесь рядом с ней, пожалуйста.
Уилл насмешливо улыбнулся:
— Вы обижаете меня, миледи…
— И не забывайте говорить прямо в ее слуховую трубку. Чем громче, тем лучше, — шепотом добавила Люсинда.
Уилл решил, что будет лучше закончить этот разговор, пока ему не сообщили о каких-нибудь других странностях его соседки по столу. И все же он не удержался и спросил:
— Я должен присоединиться к моим соседям по столу где-то в северном крыле? Я правильно ориентируюсь в пространстве?
Люсинда засмеялась, потом шепнула:
— Да, все верно.
Уилл же отправился к своему месту.
Леди Шипли энергично помахала медной слуховой трубкой и приставила ее к уху в ожидании разговора.
— Леди Шипли, как приятно, что я оказался рядом с вами, — сказал Уилл, улыбаясь женщине так, будто она была единственной в комнате.
Пожилая дама смутилась.
— Говорите в слуховую трубку! — выкрикнула она, указывая на свой аппарат — как будто в комнате были еще и другие слуховые трубки.
Уилл невольно вздохнул.
— Черт побери… Оказывается, это труднее, чем я ожидал.
— Что такое?! — снова закричала леди Шипли.
— Я с вами совершенно согласен, — прозвучал чей-то скрипучий голос.
Уилл повернулся и увидел пожилого мужчину с пучками белых волос на голове и с носом слишком уж большим для его лица.
— Барон Шипли, — представился мужчина. Потом указал на свою жену. — А это — леди Шипли.
— Алистер, ты же знаешь, как меня раздражает, когда я не могу участвовать в разговоре!
— Вот именно… — со вздохом ответил барон.
Уилл улыбнулся:
— А я — Клермон.
— А… так вы тот самый человек, что увел леди Люсинду?
— Не думаю, что следует называть нашу помолвку именно так.
— Нет надобности быть вежливым ради меня. У Раутона имелись все возможности заполучить эту женщину. Но тактически его кампания была явным провалом.
