Барбара Картленд - Замок в ущелье
— Лорд сказал, что сейчас вы должны отдыхать, а Мэгги приготовит вам теплое питье, чтобы вам лучше спалось.
— Я уверена, что буду спать, как сурок.
Леона полностью отдала себя заботам миссис Маккрей, которая помогла ей раздеться, надела пеньюар, который прислали ей из Эдинбурга вместе с новыми платьями, и, причесавшись, легла в постель.
Миссис Маккрей зажгла огонь в камине, поставила принесенное Мэгги теплое питье на столик около кровати и задула свечи.
Она присела.
— Благослови вас Господь, ваша светлость. С вами в наш замок придут счастье и удача, я уверена в этом! — произнесла экономка, и чувствовалось, что она говорит искренне, от всей души.
Она вышла из комнаты со слезами на глазах.
Леона откинулась на подушки; языки пламени озаряли спальню, наполняя ее мерцающим светом, не оставляя нигде темных, пугающих теней.
Дверь отворилась, и вошел лорд Страткерн.
Он уже снял свой праздничный костюм и переоделся в халат; глядя, как он идет к ней через комнату, Леона подумала, что вид у него властный и внушительный, и все же она чувствовала, что ей никогда не придется его бояться. Он улыбнулся Леоне и, присев на край ее постели, взял ее руку в свои. Они смотрели друг на друга молча, с улыбкой; глаза Леоны казались огромными на ее маленьком личике, от волос исходило теплое золотистое сияние.
— Мы так быстро обвенчались с тобой, любовь моя, — заговорил, наконец, лорд Страткерн, — так как мне хотелось иметь полное право заботиться о тебе; к тому же, тебе неприлично было бы оставаться со мной вдвоем в замке, не стань ты моей женой.
— Но ведь я уже оставалась здесь раньше.
Ей трудно было сосредоточиться на том, что он говорит; прикосновения его рук наполнили ее таким восторгом и блаженством, каких она никогда не знала раньше, и она страстно, мучительно желала, желала так, как ничего и никогда в жизни, ощутить его губы на своих губах.
— Как только я увидел тебя, я сразу понял, что ты не похожа ни на одну из тех женщин, которых я встречал до сих пор, — сказал он, — и сердце, как безумное, рвалось у меня из груди, когда ты была рядом.
Он улыбнулся.
— Но тогда ты еще была посторонней девушкой, мы были едва знакомы, а потому мне удавалось вести себя порядочно и достойно, теперь же мне гораздо труднее сдерживать себя!
Леона ждала, что он скажет еще, и лорд Страткерн продолжал:
— Но так как я люблю тебя больше самой жизни и поклялся вечно служить тебе, защищать тебя и заботиться о тебе в счастье и радости, горести и болезни, то сегодня ночью я хочу оставить тебя, чтобы ты могла хорошо отдохнуть.
Он перевел дыхание, хотя это больше напоминало глубокий вздох, и продолжал:
— Я уже сказал тебе, что у нас впереди еще много-много лет, и все эти годы я буду говорить тебе о своей любви.
Они помолчали, и, наконец, Леона нерешительно вымолвила:
— Н-но сегодня же день нашей свадьбы.
— День, который я никогда не забуду, — ответил лорд Страткерн. — Мы будем праздновать его каждый год до нашей золотой свадьбы.
Снова наступило молчание; Леона чувствовала, как пальцы его сжали ее руку так, что ей стало больно. Когда он заговорил, голос его звучал немного хрипло:
— Когда я впервые увидел тебя, я подумал, что никогда еще не встречал такой прелестной девушки. Когда ты, одетая в свадебное платье, вошла в мою комнату, мне показалось, что очаровательнее быть уже невозможно и нет на свете девушки, равной тебе, но вот сейчас, в эту минуту, у меня нет слов, чтобы выразить, как ты прекрасна, любовь моя!
В голосе его звучала такая страсть, что Леона вся затрепетала.
Она чувствовала, что нужна ему, чувствовала, что он с трудом сдерживается, чтобы не коснуться ее, не поцеловать.
Внезапно он отпустил ее руку и резко встал.
— Я хочу пожелать тебе спокойной ночи, Леона, — произнес он. — Если я понадоблюсь тебе, если тебе вдруг станет страшно или что-нибудь потревожит, знай, что я рядом, в соседней комнате. Ты только позови меня — и я сразу услышу и приду!
Только сейчас Леона заметила, что в комнате есть еще одна дверь, кроме той, которая выходила в коридор. Она была утомлена, когда приехала сегодня утром, а потом, когда проснулась, голова ее была так занята мыслями о свадьбе, что она даже не поняла, где находится. Это была уже не та шотландская опочивальня, в которой она провела свою первую ночь в замке Керн. Теперь она была уже в другой спальне, гораздо более просторной и роскошной, чем та, с массивным резным камином, который выглядел очень внушительно. Полог над кроватью и занавеси на окнах были здесь из нежно-розового бархата, а на покрывале были вышиты гербы рода Страткернов.
Леона поняла, что по традиции это была спальня жены вождя, и она занимала ее по праву.
На мгновение ей показалось, что в этой комнате, где все дышало историей, в воздухе стоит тонкий и таинственный аромат любви, самозабвенной нежности и веры.
Лорд Страткерн на миг задержался, глядя на языки пламени в камине. Потом медленно направился к двери в соседнюю спальню.
Он уже почти дошел до нее, когда Леона срывающимся голосом позвала его.
— Торквил!
Он остановился, вопросительно глядя на нее.
— Ты знаешь, я тебе хочу тебе что-то сказать.
Лорд Страткерн снова подошел к постели, приближаясь, как показалось Леоне, как будто даже с неохотой, точно боялся самого себя и не уверен был в твердости принятого решения.
Леона откинулась на подушки, ее длинные золотистые волосы рассыпались по их тонкому, белому кружеву; глаза ее, поднятые к нему, казались очень синими в отсветах огня.
— Что такое, Леона?
— Есть кое-что… Я хотела бы кое о чем попросить тебя.
Он подошел чуть ближе, но продолжал стоять над ней все так же напряженно выпрямившись. Он выглядел сейчас важно и внушительно, однако Леона нисколько не испугалась.
Какое-то внутреннее чувство подсказывало ей, что он испытывает сейчас то же, что и она.
— Ты не мог бы подойти еще чуть поближе?
Лорд Страткерн наклонился к ней, и Леона, протянув к нему руки, тихонько прошептала:
— А ты не хочешь поцеловать меня на ночь?
Какую-то секунду он еще колебался, но руки Леоны уже обвились вокруг его шеи, притягивая, увлекая его вниз, к ней, все ближе и ближе, пока губы его, наконец, не коснулись ее губ.
Она чувствовала, как он старается укротить свою страсть, держать себя в руках, но поздно… Словно бурный, стремительный поток, прорвав плотину, смел все преграды!
Он целовал ее страстно, безумно, исступленно, целовал ее губы, глаза и щеки, покрывал поцелуями ее теплую, нежную шею, пока ее не пронизала дрожь восторга и она не затрепетала от страстных, внезапно вспыхнувших в ней и неведомых ей доселе чувств.
