Джоанна Линдсей - Погоня за счастьем
Линкольн кивнул. Собственно, чего еще он ожидал? От него непременно потребуют выложить всю подноготную. Никто не подумает оставить человека на растерзание его собственным личным демонам, если этот самый человек собирается жениться на вашей дочери.
Спокойно, не щадя себя, ничего не утаивая, он изложил все. Все, что помнил. Все, что уже успел сказать Мелиссе. Говорил он почти час, потому что время от времени его перебивали вопросами. Даже Йен задал несколько.
— Все, что случилось тогда, — закончил Линкольн, — было вызвано многими странными обстоятельствами. Некоторые даже имели отношение к смерти моего отца. Я не скорбел о нем как полагается. Подобно большинству мальчишек такого возраста, я считал, что плакать не по-мужски. Вместо этого во мне копился гнев на то, что он ушел, бросив меня. А вслед за ним у меня отняли мать… нет, она жива, просто я почти не видел ее после смерти отца. Итак, я потерял их обоих, и некому было заполнить пустоту. У меня не было ни братьев, ни сестер, ни товарищей по играм. Именно тогда я встретил Макферсонов, а Дуги стал тем самым братом, которого у меня никогда не было. И, потеряв его из-за сущей глупости, я действительно взбесился.
— Он не признавался в том, что ударился о твой кулак, когда падал, — вмешался Йен. — Только прошлой ночью набрался мужества сказать правду. Говорит, что в то время слишком стыдился и к тому же не знал, что ты пытаешься помириться с ним, поскольку мы не пускали тебя к нему.
— Но сейчас это уже не так важно и не имеет связи с нынешней ситуацией, как я полагаю?
— Нет, твой гнев вполне понятен, учитывая то, что мы теперь знаем, ко именно он сводит тебя с ума. Трудно найти другие слова для описания мальчишки, избитого до того, что едва держится на ногах, и по-прежнему рвущегося в бой. Тебя просили уйти, забыть обо всем, и не только все братья, но и я сам, в тот раз, когда ты пытался оттолкнуть меня. Помнишь?
— Нет, — покачал головой Линкольн, — Помню только, как Уильям велел мне уйти домой и подождать, пока заживут раны, но я слишком отчаянно добивался прощения Дуги, чтобы послушать его. К сожалению, память мою слишком затуманила боль, и многое улетучилось. Мною владели две вещи: боль и желание поговорить с Дуги. Боюсь, что именно боль повлияла на мой разум.
— Ты забываешь третью: свое бешенство, — заметил Йен. — Каждая из наших прошлых встреч была отмечена взрывами твоей ярости. Может, в чем-то и повинна боль, но именно ярость заставляла тебя снова и снова бросаться в заведомо обреченную на поражение схватку. Ты пытался смести все на своем пути, дабы добиться цели, к сожалению, безуспешно, но только потому, что был слишком изувечен, чтобы расправиться с кем-то по-настоящему.
— Йен, я понимаю, о чем ты думаешь, но ты ошибаешься. Я неспособен и пальцем ее тронуть. И не считаю, что тогда был безумным. Согласен, такое поведение ненормально, но то, чем оно было вызвано: боль, гнев, отчаяние… никогда больше не повторилось. Это одно убеждает меня в том, что все происшедшее было лишь несчастным совпадением.
— Можешь ты честно сказать, что такого впредь не случится? — спокойно спросил Локлан.
Линкольн уже был готов сказать «да», если бы не выпавшие из памяти события, восстановить которые он не мог.
— Нет, — был вынужден сказать он, понимая, что этим добивает себя.
— В таком случае я не могу отдать тебе свою дочь, — с искренним сожалением сказал Локлан. — Уж прости.
У Линкольна перехватило горло. Он предвидел и такую возможность, но не думал, что она станет реальностью. Неужели они воображают, что кто-то может дать им подобные гарантии?!
Он был так раздавлен, что с трудом выдавил:
— Понимаю. То есть нет, но не думаю, что это имеет значение. Прощайте.
Не успела дверь за ним закрыться, как Локлан сказал жене, еще прежде чем заметил ее уничижительный взгляд:
— Не смотри на меня так!
— Я на его стороне! — воскликнула она. — И тоже ничего не понимаю.
— Ты слышала его. Он не может поручиться, что снова не обезумеет.
— А я — что не куплю пистолет и не вышибу тебе мозги, — вспылила жена. — Все это весьма шаткие предположения, и с каких это пор мы должны обращать на них внимание.
— В детстве ты не купила пистолета и никого не убила, Кимбер. Он же буйствовал в весьма нежном возрасте. Думаю, тут огромная разница.
— Чушь. И если немедленно не скажешь, что просто испытывал его, я еду за пистолетом.
— Но, Кимбер… — начал Локлан.
— Он, должно быть, полумертв после вчерашнего, — вмешался Йен, — так что ни о каком испытании не может быть речи. Вот если…
— Даже не думайте. Собственно говоря, вы чересчур много думаете, в этом ваша беда. Советую отказаться от этой привычки.
В холле ждала Мелли. Уж лучше бы ее не было. У него не хватало духу сказать ей. Но этого и не потребовалось. При одном взгляде на него ее оживленное личико окаменело.
— Он отказал тебе? — допытывалась она. — Не позволит нам пожениться?
— Нет.
Она не заплакала. Плакать хотелось ему. Она не вскипела. Вскипеть хотелось ему.
— Тогда возьми меня с собой, — просто сказала она.
Этого он не ожидал. Как и того, что его разлучат с Мелли. Но, услышав это, он обнаружил, что снова может дышать свободно. Чувство долга, однако, побудило его спросить:
— Ты уверена?
— Да, я уже думала об этом на случай, если он решит прогнать тебя. Я даже написала записку маме и попросила не волноваться. Надеялась, что придется ее порвать и выбросить. Значит, не вышло. Что же, мои родители опомнятся, после того как мы поженимся. Поэтому увози меня, и побыстрее, прежде чем они выйдут и попытаются объяснить, почему совершили такую глупость.
Глава 35
Мелисса очень спешила, предположив, что они, как многие молодые пары, направятся в Шотландию, где священники не требовали ни оглашений, ни разрешения на брак. Кроме того, она не без оснований опасалась, что родственники бросятся в погоню, пытаясь остановить ее, не дать совершить «ошибку», и поэтому каждая минута была дорога.
Однако Линкольн отчего-то не торопился. Когда они, покинув город, свернули на южную дорогу, она предположила, что он, должно быть, знает окольный путь в Шотландию. Но когда, час спустя, они продолжали ехать в том же направлении, она не выдержала:
— Куда мы собрались? Линкольн широко улыбнулся:
— Не обижайся, Мелисса, но в твоей семье целых шестнадцать гончих. Не сомневаюсь, что они разделятся, чтобы перекрыть все тропы, ведущие на север. Не успеем мы оглянуться, как они будут в Шотландии и закроют двери каждой церкви вдоль границы, прежде чем мы успеем ее пересечь.
— В таком случае как нам быть?
— Спрячемся в моем поместье. Они не додумаются искать нас там, по крайней мере не сразу. А потом будет слишком поздно. Утром мы поженимся.
