Кэтрин Харт - Огонь желания (Ласковая дикарка)
Они находились в пути пять дней, и с каждым днем Таня чувствовала себя все хуже. Теперь, на пятый день, ей становилось хуже с каждой милей. С раннего утра у нее отвратительно ныла спина, и с каждым шагом лошадь сотрясала ее позвоночник. Сейчас боль распространялась по ее животу, который казался твердым, как скала, и в любую минуту был готов взорваться. Приступ тошноты и головокружения чуть не свалил ее с лошади, на лбу у нее выступил пот. Жаль, что она не может сейчас лечь, но с таким животом она даже не могла наклониться вперед.
– Сколько еще нам ехать, Мисси? – хватая ртом воздух, спросила она.
Мелисса, которая вот уже несколько миль подряд с тревогой наблюдала за Таней, ответила:
– Я не знаю, Дикая Кошка. Спросить у Пантеры?
Таня закусила губу:
– Лучше приведи его ко мне.
Они с Мелиссой ехали далеко позади от остальных воинов.
Через несколько минут Мелисса вернулась вместе с Пантерой. Одного взгляда на ее бледное, вытянутое лицо было достаточно.
– Твое время пришло.
Таня кивнула:
– Еще далеко?
– Еще всего несколько миль. Ты сможешь потерпеть?
Таня жалко засмеялась:
– Не знаю. А можно родить ребенка верхом на лошади? Слегка неудобно рожать, когда сидишь на голове ребенка.
Пантера потянул за уздечку и остановил кобылу Тани.
– Пошли, – сказал он. – Ты поедешь со мной оставшуюся часть пути. Я буду держать тебя перед собой на руках, а ты сможешь расслабиться и почувствуешь себя удобнее.
Остальной путь Таня ехала на руках Пантеры. Казалось, прошла уже целая вечность, как ее боли стали сильнее и чаще. Пантера сказал:
– Мы уже почти приехали. Скоро ты сможешь лечь.
Стиснув зубы, Таня попыталась пошутить:
– Скорее бы они соорудили родильную хижину, а то мне придется рожать на открытом воздухе. У меня уже становится ужасной привычкой избегать ее, разве не так?
Пантера хмыкнул:
– Интересно, может, у тебя было так запланировано.
Первой установили родильную хижину и поспешно поместили туда Таню.
– Это не продлится долго, Пантера, – отозвалась она. – Пусть Мелисса согреет мне еду.
Через десять минут Таня родила прекрасного, здорового, ревущего ребенка – мальчика. У Пантеры родился второй сын. Через два часа, показывая безграничное упрямство, она несла новорожденного сына в свой собственный дом.
Она объяснила ошеломленному Пантере:
– Женщина Корень сказала, что я достаточно сильная и смогу пройти через весь лагерь к нашему вигваму. Она разрешила уйти домой и не оставаться в этой дурацкой хижине.
– Ты упрямая женщина, Дикая Кошка, – сказал он ей. Его огромные черные глаза блестели. – И за это я тебя люблю. Добро пожаловать домой.
В этот же вечер Черный Котел и Женщина Будущего пришли навестить своего второго внука.
– С тех пор как я тебя удочерил, Дикая Кошка, моя семья растет с потрясающей скоростью, – подшутил над ней Черный Котел.
Он взял ребенка на руки и развернул одеяло.
– Что это? – спросил он, указывая на маленькое красное пятнышко на бедре.
– Это родимое пятно, – объяснила Таня.
– Посмотрите. – Черный Котел держал малыша так, чтобы пятно было видно всем. – По форме оно напоминает лук и стрелу. Это знак Стрельца, – предположил он.
Пантера согласился:
– Да, дядя. Это явно похоже на лук и на вставленную в него стрелу. Как ты сказал, знак стрельца.
– Так мы и назовем ребенка, – решил Черный Котел. – Его именем будет Знак Стрельца.
Лесной Охотник уступил маму своему новому брату. Малыш явно занимал большую часть ее времени и внимания. А поэтому Пантера прилагал дополнительные усилия, чтобы уделять особое внимание Охотнику в это время.
Они жили здесь уже около двух недель, когда из форта Ларнд пришло сообщение, что американское правительство в лице генерала Шеридана объявило войну племенам чейинцев и арапахо из-за всех беспокойств, которые они причиняли этим летом. Они считались нарушителями порядка, и правительство решило преподать им урок. Кавалерийские войска наблюдали за ними и за всеми повстанческими индейскими племенами. Все предыдущие договоры о мире считались теперь бесполезными и недействительными. А если племена желали сохранить свои земли или получить какую-нибудь помощь от правительства, они должны были прежде всего обратиться к американской армии и дать клятву на верность. Любое племя, которое этого не сделает, будет считаться врагом Соединенных Штатов.
Услышав такое, Черный Котел тотчас приготовился отправиться в ближайший форт и уточнить все на месте. Его племя причинило сравнительно мало беспокойства, а сам Черный Котел был известен своим желанием установить мир между своими людьми и белыми. Он взял с собой нескольких воинов и направился в форт Кобб, расположенный ближе всех к их лагерю.
Прибыв в форт, он попытался добиться соглашения о мире для своего племени, но генерал Хаген, не получив заранее никаких указаний сверху на этот счет, отказался вести переговоры. Он отправил Черного Котла назад к своим людям на Вошиту и велел ожидать известий там.
Черный Котел вернулся в лагерь поздно вечером и сообщил своему племени об опасном развитии событий. Некоторые вожди встревожились, потому что армии известно место расположения лагеря. Они хотели тотчас сменить стоянку, но Черный Котел отказался от этого. Вождь сказал, что пообещал армии находиться на месте и сдержит свое слово. После проведенного собрания Пантера, Зимний Медведь и несколько других воинов отправились в остальные три деревни, расположенные в нескольких десятках миль ниже по реке, чтобы сообщить их лидерам о результатах поездки Черного Котла и посоветоваться с ними. Они выехали в тот же вечер, хотя уже начался снежный буран. Они ехали по глубокому, взметаемому ветром снегу.
Поскольку лагерь Черного Котла с одной стороны был защищен крутым утесом, курьерам приходилось дважды переходить замерзающую реку, добираясь до соседних деревень. Прошло некоторое время, пока они добрались до места, а когда они объяснили цель своего приезда, стало совсем темно. Они решили отправиться в обратный путь на следующее утро.
На следующее утро Таня поднялась рано, чтобы покормить Стрельца. Был спокойный, серый зимний рассвет. Над крышами хижин нависал тяжелый дым. Под ворохом меховых шкур спокойно спали Мелисса и Охотник. Иногда доносился лай деревенской собаки. Лежал глубокий снег, и Таня думала о том, когда вернется Пантера.
Перед нападением не было никакого предупреждения. С минуту было так тихо, что Таня слышала нежное дыхание Стрельца. В следующий миг воздух наполнился звуками ружейных залпов, свистящих пуль, лязгом металлических доспехов и мечей, стонами раненых. Резко отложив в сторону Стрельца, Таня откинула полог, служивший входной дверью. Она увидела море голубой армейской униформы, и ее сердце оборвалось от ужаса. Ее мозг снова и снова кричал: «Нет! Нет! Нет! Нет!»
