Эмилия Остен - Жена-незнакомка
Тихо ахнув, Жанна в одно мгновение слетела с лошади и оказалась рядом с мужем. Раймон не упал навзничь, он сидел, упираясь правой рукой в землю, а левой зажимая кровоточащий бок. Лицо Жанны, обрамленное растрепавшимися волосами, оказалось совсем рядом, и шевалье подумал вдруг, что очень хочет сейчас ее поцеловать. Несмотря на то что она прелюбодейка и обманщица.
– Раймон, – проговорила она встревоженно, – прошу, дайте мне взглянуть.
Морщась, он выпрямился, позволив ей расстегнуть пуговицы, с чем Жанна справилась во мгновение ока. А потом увидел Бальдрика – тот подошел, вернее, прихромал поближе, и без лишних рассуждений поддержал друга за плечи. Жанна расстегнула последнюю пуговичку, словно из воздуха извлекла крохотный стилет (наверное, достала из сапога, подумал Раймон) и разрезала окровавленную ткань, после чего осмотрела рану.
– Нужно будет заново зашивать, – сокрушенно заметила она. – Норбер, принеси свой сундучок. Так и знала, что он понадобится.
– Когда приедем в Марейль, ты наказан, Норбер, – пробормотал Раймон. Жанна взглянула на него гневно.
– А вы бы помолчали, дорогой супруг мой! Норбер – единственный мужчина, который этим утром вел себя благоразумно! И если вы решите его наказывать за то, что он вас обоих спас, то я сейчас пришью вам печенку к селезенке, и живите как хотите!
Мгновение висела тишина, а потом Раймон захохотал.
Он смеялся так, что потекли слезы, смеялся, несмотря на боль в боку, которая, словно испугавшись неуместного веселья, отступила, свернувшись обиженным колючим клубком. Он смеялся оттого, что жив, что рядом женщина, которую он любит, и друг, которого он только что пытался убить – а тот все равно придерживает его за плечи. Наверное, и это можно простить. Наверное, он, Раймон де Марейль, просто до сих пор не понимал сути прощения, если ему все равно стало то, что с ним сделали эти двое и какими сомнениями отравили.
А может, он действительно что-то не понял…
Жанна, не выдержав, тоже улыбнулась, Бальдрик сдавленно хрюкнул, и лишь Элоиза, принесшая сундучок с иглами, нитками, корпией и перевязочной тканью, не разделила всеобщего веселья.
– Тебе помочь, дорогая? – спросила она у Жанны.
– Давай разложим иглы. Сейчас взойдет солнце, и станет проще. Тогда я зашью.
– Может, отвезти его в Марейль?
– Ты же видишь, Элоиза. Он не доедет, истечет кровью. Норбер, – позвала она слугу, – а теперь скачи в замок и приведи карету. Верхом мой супруг домой не отправится.
– Да, госпожа.
Раймон слушал это, находясь уже на грани благословенного туманного озера, в которое хотелось нырнуть с головой. Пока женщины возились, раскладывая на лоскуте чистой ткани иглы и разматывая нитку, Бальдрик, склонившись над другом, проговорил еле слышно:
– А теперь ты выслушаешь, что я хочу сказать? Все равно сбежать ты сейчас не можешь, дружище.
– М-м? – вопросительно промычал Раймон.
– Ты спросил меня, испытываю ли я нежные чувства к женщине в твоем доме, – прошептал барон де Феш, – и я сказал, что да. Это чистая правда. Только вот ты мне не дал объяснить, к какой именно. Вообще-то я имел в виду мадам де Салль, мой ревнивый друг.
Туманное озеро затянуло в себя Раймона, но тонул он в нем, испытывая ни с чем не сравнимое облегчение.
Глава 20
День выдался для Жанны трудным. Сначала она зашила Раймону открывшуюся рану, не поморщившись (Бальдрик все сетовал, что он не может помочь, хотя раньше справлялся с такими делами шутя, и Элоиза велела ему замолчать), а потом явился расторопный Норбер. Карета не могла подъехать к самой реке, однако Норбер и кучер без труда перенесли Раймона и устроили на сиденье. Ехали на всякий случай медленно, хотя Жанна и не беспокоилась слишком сильно. Кровь удалось остановить, много ее потерять Раймон не успел, а значит, все будет в порядке.
Оставив мужа под присмотром верного слуги, которому было велено немедленно сообщать, если хозяин проснется и начнет самодурствовать, Жанна наконец смогла переодеться, принять ванну и смыть с пальцев кровь. И лишь оттирая ладони, она заметила, как трясутся руки. Они не дрожали, пока трое всадников мчались к реке, молясь, чтобы Норбер не ошибся и дуэлянты действительно встретились в том месте, о котором он знал; не дрожали, пока Жанна зашивала рану; и вот сейчас… Только теперь она поняла, как сильно испугалась. Элоиза сказала когда-то: «Хорошо бы он снова уехал на войну», – подразумевая, возможно, что тогда Раймона могут убить и никто не раскроет обмана, – и в тот момент Жанна так боялась, что почти согласилась с ней. Теперь она вспоминала об этом с ужасом. Пусть Раймон живет как можно дольше. У него очень опасная жизнь, и не стоит обрывать ее раньше положенного срока.
Барон де Феш отказался объяснять, из-за чего произошла дуэль, помощь принял благосклонно и самостоятельно уехал верхом, пообещав заглянуть в Марейль завтра. Даже Элоиза, которая обычно вертела им как хотела, ничего не добилась от барона.
– Пускай мой друг сам расскажет, – вот и все, что произнес Бальдрик.
Весь день Жанна провела, то заходя в спальню Раймона, то покидая ее. Сначала шевалье спал плохо, но, проснувшись, без возражений выпил предложенный отвар и заснул уже спокойно. Норбер остался при нем, а Жанна занялась домашними делами, пытаясь сделать вид, что ничего не случилось. Однако все же нашла время передать Элоизе свой вчерашний разговор с Кантильеном. Мадам де Салль посмеялась над маневром, который совершила воспитанница, ловко избавившись от кузена на время, и все же заметила:
– Жаль, нельзя подобным образом расстаться с ним навсегда… Прости меня! Я отдала ему кошелек, Кантильен взял и слушать меня не стал. И пока я отвлеклась на несколько минут, устроил тебе ловушку.
– Не хочу говорить о нем сегодня, – поморщилась Жанна. – Он получил деньги и вряд ли объявится сразу. Завтра обсудим, как поступить, а сейчас мне важен Раймон.
– Интересно все же, из-за чего они устроили дуэль? – задумчиво произнесла Элоиза. – Ты не выяснила этого?
Жанна покачала головой.
– Норбер не знает, а Раймон все еще в забытьи. Но когда он придет в себя, спрошу непременно.
– Ты бы отдохнула.
– Нет, я не могу. Заснуть не удастся, а дел очень много.
Элоиза оставила ее в покое.
Так что опомнилась Жанна, вынырнув из вороха дел, когда уже пробило девять вечера. Она не заходила к Раймону несколько часов, и хотя не сомневалась, что Норбер прислал бы за нею, если что-то пойдет не так, все равно собиралась навестить супруга. Сна не было ни в одном глазу, и потому, встретив в галерее Норбера, Жанна велела:
– Сейчас ты отправишься отдыхать. Сегодня ночью я присмотрю за мужем.
