Доводы нежных чувств (СИ) - Завгородняя Яна

Когда люди начали расходиться, а героиню дня окружили девушки с соседних трибун, тоже желавшие поучаствовать в её судьбе, Адалин спустилась.

— Молодец, что зашла, — Бодро проговорила Лора, завидев издалека уже знакомую фигуру в ученической форме.

— Что случилось? — Адалин перевела взгляд на группу девушек в отдалении.

— Это Марсели — наш главный козырь на следующем голосовании, — проговорила Бесс, возникшая позади девушки. Видя недоумение во взгляде подруги, она пояснила. — У её отца были неплохие капиталы, он давал ссуды, успешно торговал шерстью. Вскоре после её замужества, отец умер и его состояние перешло Марсели — точнее, её мужу. Этот мерзавец спускал деньги на женщин и азартные игры, а на прошлой неделе проигрался так, что теперь стоит вопрос о продаже их дома на аукционе.

— Какой кошмар, — протянула Адалин.

— Согласна, — подтвердила Бесс.

— У нас накопилось достаточно подобных историй, чтобы ткнуть в них носом председателя парламента, — заявила Лора. — У одних мужья спускают деньги жён в игорных домах, у других — в борделях, третьи верят мошенникам и вкладываются в убыточные предприятия. Никто из них даже не допускает мысли оставить часть средств в распоряжении супруги — их всё устраивает.

— Я могу чем-то помочь? — поинтересовалась Адалин.

— Мы скидываемся для Марсели, кто сколько может. Если есть возможность, будем тебе благодарны.

Мисс Виндлоу вынула из сумки кошелёк, отсчитала несколько купюр и, не раздумывая, положила в коробку, стоявшую на столе.

— Что за голосование? — спросила она, выждав минуту.

Девушки переглянулись.

— Каждый год проходит голосование о приятии новых партий в парламент, — начала Лора. — Нам необходимо пройти туда, чтобы законопроекты, которые мы выдвигаем, имели силу. Мы столько времени потратили на пустые акции, о нас буквально вытирали ноги…

— И продолжают вытирать, — поправила её Бесс.

— Поэтому мы решили: всё или ничего. Иначе мы так и будем топтаться на месте.

— Но есть проблема, — вставила Бесс. — Каждый год у нас не получается набрать нужное количество голосов. Голосуют главы гильдий и министерств. Вероятно, Коул, за нас, Виктор точно за нас, а все остальные — против. В этом году есть надежда на Хью, но он редко имеет возможность вырваться на заседание из-за работы, а его представитель не торопится нас поддерживать. Но мы не отчаиваемся.

— Ты сможешь в следующий четверг прийти? — спросила её Лора.

— К сожалению, нет, — ответила Адалин. — У меня начинаются экзамены. Освобожусь не раньше конца марта, — констатировала она, скорбно поджав губы.

— Когда у тебя выпускной? — спросила Бесс, слегка сощурившись.

— Десятого мая — ещё не скоро. Я о нём даже думать не могу, сначала надо всё сдать, защитить диплом. Мы с Пати вообще решили не ходить на выпускной. Заберём дипломы и поминай, как звали.

— Знаешь, милая, — протянула Бесс. — Такое важное событие следует отпраздновать. Скажу больше — ваша история должна греметь! Вы же первые женщины с дипломами врача. Нет, это не дело.

— Я благодарна университету и некоторым из преподавателей за эту возможность, но и я, и Пати все эти годы жили там как на пороховой бочке. Преподаватель мог назначить нам пересдачу только потому, что устал или сделать вид, что нас не существует, когда проводил опрос. Если бы не декан, они бы всё сделали для того, чтобы нас исключили. Про сокурсников я вообще молчу, — она вспомнила Брукса и отвела взгляд.

— Такое нельзя терпеть. С твоего позволения мы заявим об этом вопиющем неуважении к студенткам на голосовании.

— Делайте, что хотите, — лениво проговорила Адалин. — Мне надо идти, девочки, — она спохватилась, глядя на настенные часы. — Пати ждёт, мы договорились погонять друг друга по вопросам к экзамену. Увидимся, — она помахала рукой и развернувшись, быстро направилась к выходу.

Последняя сессия для выпускника — время самое долгожданное и при этом самое волнительное. С первых дней экзаменационной недели девушки всюду ходили вместе, чтобы поддерживать друг друга, вместе радоваться успехам и думать, что делать дальше в случае неудачи. Они знали всё, что касалось предметов, которые они изучали, но фактор гадкого профессора никто не отменял, а потому пару раз Патриция выходила с экзамена злобно рыча, а Адалин — чуть не плача. Пересдача — дело житейское, но так не хотелось снова видеться с этими противными, мерзкими, стариками, не желавшими мириться с тем, что мир не стоит на месте. Девушки старались не замечать других студентов, которые либо пренебрежительно смотрели в их сторону, либо откровенно глумились. Воздыхателей, у девушек, конечно, тоже хватало, но они вели себя гораздо скромнее. Студентки могли усесться на полу возле кабинета и начать опрашивать друг друга по темам, которые знали наизусть. Бывало, Адалин давала напутствия подруге и делала массаж шеи почти так же, как делает это тренер боксёра, идущего на бой. Они были достойны восхищения и многие это понимали, отчего злились на этих дерзких девчонок, так нагло бьющих некоторым по мужскому самолюбию. Лишь немногочисленные сокурсники искренне радовались за них.

Последний экзамен завершился громким воплем Адалин, которая вылетела из кабинета прямо в объятия Пати. Подруга заразилась её радостью, и они ещё некоторое время прыгали на месте, держась за руки, распугивая визгами молодых людей, коим не повезло проходить мимо в этот час. Теперь оставалось защитить дипломную работу и забрать уже наконец документы о высшем профессиональном образовании. К счастью, в последний бой они шли с крепким тылом в лице декана факультета.

Когда, спустя пару месяцев, и этот рубеж был пройден, две фигуры в ученической форме устало плюхнулись на стриженный газон во дворе университета, бесцеремонно растопырив конечности.

— Всё, — прошептала Пати. — Ада, всё. Ты в это веришь?

— Нет, — также тихо проговорила девушка. — Поверю, когда диплом потрогаю.

— Мы больше не увидим Чилтона, Джекобсона, Брукса, — продолжала Пати.

— Говори, не останавливайся, — Адалин жевала травинку, щурясь от солнца.

— Слушай! — Пати подскочила. — Предлагаю на выпускном показать всем, кого они потеряли.

— В смысле? — Адалин поднялась на локте. — Мы же не собирались на выпускной.

— Да, но смотри. Мы с тобой придём на вручение диплома безумно красивые — в платьях, с причёсками, чтобы все обалдели. А потом такие «Пока, пока» и уйдём в закат.

— Да ну, — рассмеялась мисс Виндлоу, снова откидываясь на траву. — Куда потом во всём этом обмундировании?

— Не важно, придумаем. Давай!

— Ну, давай. Только у меня платья нет.

— Возьмём на прокат.

***

Двое в синих накидках выпускников и академических шапочках с кисточками бодро шествовали по коридору университета по направлению к актовому залу. Мимо них проходили молодые люди в таком же обличии, ничем особо не отличавшиеся от них. И всё же звук шагов выдавал в этой паре обувь на высоких каблуках. Девушки впорхнули в зал, где по заведённой привычке приткнулись в самый дальний угол и стали оживлённо болтать о чём-то своём. Боковым зрением они подмечали, как помещение наполнялось людьми, как нарастал гул. Проходя мимо них, некоторые из студентов здоровались, другие игнорировали девушек. В какой-то момент Адалин ощутила, что рядом с ней на свободное место кто-то тяжело опустился. Стало не по себе. Пати, которая живо расписывала их план на этот день, резко замолчала и свела брови.

— Дамы, — протянул знакомый слащавый голосок.

— Тебе чего, недоразумение? — тут же вспылила Пати.

— Зачем же так грубо? Я вообще-то извиниться пришёл. С благими намерениями, можно сказать, — проговорил Питер Брукс.

— Да что ты? Почём нынче благие намерения от Брукса? — съязвила она.

Питер никак не отреагировал на её слова и переведя взгляд на затылок Адалин, которая даже не думала разворачиваться к нему лицом, тихо проговорил.

— Могу ли я надеться, что вы когда-нибудь простите мне моё недостойное поведение, мисс Виндлоу?