В постели с принцем - Джеффрис Сабрина

— Так ли?

Алека вдруг осенило.

— Так ты думала, что я занимаюсь в отеле «Стивенс» именно этим — забавляюсь с женщинами? Да как ты могла подумать такое? Ну а теперь ты хоть чуточку мне доверяешь?

Их взгляды встретились.

— Я не знаю, что о тебе думать. И никогда не знала, — тихо проговорила Кэтрин.

Алек помахал перед ее лицом книгой:

— И ты забила себе голову этой ерундой. Решила, что я развратник, основываясь на слухах да на гневных высказываниях в мой адрес Ловеласа.

Кэтрин упрямо вздернула подбородок:

— И еще потому, что ты так себя вел.

— Ты имеешь в виду, что я целовал тебя? — Алек понизил голос: — И доставлял тебе удовольствие?

— Ты лгал…

— Я никогда тебе не лгал. — Хотя, конечно же, это бывало. Маленькая ложь, недосказанности… большой обман еще впереди.

И все равно Кэтрин не имела права думать о нем хуже того, что он заслуживал.

— Твое неверие не имеет ничего общего с тем, что я в действительности сделал. Что бы я ни сказал или ни сделал, ты продолжаешь считать меня воплощением порока и разврата.

— Ты должен признать…

— Я ничего не должен признавать. — Алек решительно шагнул к Кэтрин. — Я развратник, лжец, обманщик, человек, который совращает женщин ради забавы. Я… давай-ка взглянем… — Он раскрыл наобум книгу и прочитал: — «Мастер-обольститель». — Прищурившись, Алек взглянул на Кэтрин: — Да, мне это нравится. Мастер-обольститель. А я-то думал… — Он отшвырнул книгу, снял сюртуки начал расстегивать пуговицы жилета. — Я слишком мало знал.

Кэтрин широко раскрыла глаза:

— Алек, надеюсь, ты не собираешься…

— Тсс, дорогая. — Сняв жилет, Алек привлек Кэтрин к себе. — Не мешай мастеру работать. — И он накрыл ее губы страстным поцелуем.

Настало время показать будущей жене, что он намерен быть ее хозяином — так или иначе. И если для этого он должен ее соблазнить, то пусть так оно и будет.

Глава 20

Алек всегда полагал, что уговорит Кэтрин с помощью поцелуев, которые пробудят пламя в ее лоне, и это пламя… Нет! Кэтрин отшатнулась от него:

— И что ты, по-твоему, делаешь?

Алеком все еще владел гнев. Кэтрин видела это по блеску его глаз.

— То, что мне следовало сделать два вечера назад. — Алек резким движением рванул на себе галстук.

— Соблазнив меня.

— Ведь именно это я должен делать, разве не так? — проговорил Алек и стал расстегивать пуговицы на рубашке. — Ведь мы, развратники, только для того и живем, чтобы соблазнять молодых невинных девушек!

Он стащил рубашку через голову, и у Кэтрин пересохло в горле. На мгновение она забыла об их препирательстве и его гневе. Она не могла отвести взгляда от его обнаженного торса — от скульптурно вылепленных мышц, поросли черных волосков на груди, вид которых напоминал ей о чудесной ночи в цирке Эстли…

Кэтрин упрямо мотнула головой:

— Я знаю, что ты не развратник.

— В самом деле? — Алек притянул ее к себе. — Тогда зачем ты носишь с собой эту гадкую книжку?

— Я просто…

Алек не дал Кэтрин договорить, зажав ей рот поцелуем. Она позволила ему поцеловать себя, понимая, что слишком уж сурово отреагировала, на его задержку. Опять же она не сказала Сидни об их обручении, как обещала.

В то же время Кэтрин все еще не до конца доверяла Алеку. Что-то он все-таки скрывал — она чувствовала это.

Кэтрин вырвалась из объятий Алека и бросилась прочь.

— Ты не сможешь меня соблазнить.

— Я смогу сделать так, как мне захочется. Я ведь развратник, ты помнишь?

— Да перестань повторять это! — Кэтрин едва не споткнулась о горшок для полива, но сохранила равновесие и попятилась назад. — Ты ведь так не считаешь. Тебя просто рассердила моя книжка.

— Я не просто рассержен, уверяю тебя.

Решительность, с какой Алек надвигался на нее, заставила Кэтрин задрожать. Но эта дрожь была вызвана отнюдь не страхом.

— Ты не станешь этого делать. Люди могут увидеть.

— Здесь не увидят, до окон отсюда далеко.

О Господи, он был настроен очень решительно!

— Но все догадаются, что мы делаем. — Кэтрин швырнула под ноги Алеку стул.

— Если догадаются, что мы здесь. — Алек успел отскочить в сторону. — Всякий, кто снова вернется на балкон, увидит, что сад пуст, и решит, что мы вернулись в дом. А если кто-то что-то и заподозрит, тоже неплохо — в этом случае тебе придется выйти за меня замуж.

Он увлек Кэтрин в маленький альков с мягкой скамейкой в глубине и развернул ее таким образом, чтобы можно было расстегнуть пуговицы.

Достаточно было одного прикосновения, чтобы Кэтрин пришла в возбуждение, но она попыталась овладеть собой.

— Мы не можем, не должны…

— Очень даже можем.

Алек стал осыпать поцелуями ее шею, волосы, верхнюю часть спины, которую обнажал дюйм за дюймом. Кэтрин пыталась возражать:

— Мы еще не женаты.

— Мы будем женаты. — Алек стянул платье с ее плеч до самой талии и принялся расшнуровывать корсет.

— Ты определенно очень хорошо знаешь, как раздевать женщину, — проговорила Кэтрин, чувствуя невольное раздражение.

— Мне приходилось раздевать женщин, не скрою, — сказал Алек, отбрасывая корсет в сторону. — Однако не так много, как ты думаешь. И это было уже довольно давно. — Он просунул руки сзади и накрыл ладонями прикрытые тонкой рубашкой груди. — Тебя беспокоит моя порочность или то, что я соблазню тебя и не женюсь?

— Я никогда не говорила, что ты порочен…

— Что говорит твоя книга о женитьбе соблазнителей? Или они не женятся?

— Там говорится, что… женатые повесы должны быть… осмотрительны и скрытны… — сбивчиво проговорила Кэтрин, задыхаясь от волнения.

— Проклятие! Следует сжечь эту мерзкую книжку.

— Или перестать следовать ее советам. Алек повернул Кэтрин лицом к себе:

— Да я никогда…

— Я знаю. — Она прижала ладонь к его губам. — Я это знаю. — И только когда Алек немного успокоился, она убрала руку от его губ. — Но очевидно, что развратники и респектабельные мужчины, вырвавшиеся на свободу, мыслят одинаково.

Алек подозрительно посмотрел на Кэтрин:

— В каком смысле?

— Ведь ты пытаешься соблазнить меня, не так ли? Поколебавшись, он покачал головой:

— Я хочу заняться с тобой любовью. Это не одно и то же.

— Разве?

— Совращение — это когда мужчина принуждает женщину сказать «да». — Алек притянул Кэтрин к себе и, нагнувшись, зашептал ей прямо в ухо: — А заниматься любовью означает, что она говорит «да», потому что сама хочет этого.

Подобного определенно не было в «Руководстве для повесы». Кэтрин прочитала достаточно, чтобы понять: анонимный автор не верит в то, что у женщины может быть выбор.

— А почему я должна сказать «да»? — Едва Кэтрин произнесла эти слова, как поняла, что обречена, потому что она уже думает об этом, уже хочет этого, уже…

— Потому что ты нуждаешься во мне не меньше, чем я в тебе. — Алек снова поцеловал ее, и это был поцелуй мужчины, который знает, чего хочет она. — Докажи, что ты доверяешь мне, дорогая. Докажи, что ты больше не побежишь к Ловеласу в ту же минуту, когда я тебя разочарую. Докажи, что ты хочешь выйти за меня замуж.

— Я действительно хочу выйти за тебя замуж, но… должны быть определенные правила.

— Никаких правил! — решительным тоном произнес Алек.

—Но…

— Нет! — прорычал он и, стянув с Кэтрин рубашку, отбросил ее в сторону.

Увидев Кэтрин обнаженной, Алек широк раскрыл глаза. В смущении она попыталась прикрыться руками, но Алек схватил и развел их в сторону, чтобы полюбоваться обольстительным зрелищем.

— У тебя слишком много правил, дорогая моя, — сказал он и посмотрел Кэтрин в глаза. — Требуй от меня всего, чего желаешь, когда мы не одни, но когда мы наедине, правило должно быть только одно.