Мари Кордоньер - Плутовка Ниниана ; Сила любви ; Роковые мечты
— Почему же тогда ты не помогла мне стать придворной дамой? Почему я должна стать супругой ненавистного мне мужчины, при том, что ты будешь жить в свое удовольствие при королеве?
— Удовольствие сегодняшнего утра я бы охотно променяла на все твои неприятности! А теперь, может, ты закроешь свой рот? Мне нужно подумать! — оборвала Ниниана сестру.
Диана робко опустилась в кресло с резной спинкой, стоявшее перед камином. Как обычно, хватило резкого замечания, чтобы ее осадить. Чья-то услужливая рука разожгла огонь в камине и наполнила корзину дровами. На столике возле кресла стоял поднос, на котором были графин с вином, несколько бокалов и ваза со свежими миндальными пирожными. Диана, лакомясь одним из них, оскорбленным взглядом следила за сестрой. Почему в присутствии Нинианы она всегда казалась себе дурочкой? Ей стукнуло семнадцать, она уже взрослая женщина! Почему у нее нет права испытывать отвращение к мужчине, чьи приставания ей противны и чья откровенная чувственность ее пугает? Он совсем не похож на тот образ далекого жениха, который она создала себе по описаниям отца.
Диана взяла следующее пирожное и огляделась. Комната Нинианы в Лувре была небольшой, но изысканно обставленной. Резная кровать с балдахином закрывалась парчовыми занавесями и была застелена тончайшими льняными простынями. На подносе стояли бокалы из отшлифованного до блеска хрусталя, а на полу лежал мягкий восточный ковер. Платье из бархата, надетое на сестре, было скроено по последней моде и украшено серебряными кантами. Облегающий верх подчеркивал гордую осанку стройной, женственной фигуры.
До сих пор Диана всегда сочувствовала сестре из-за ее невзрачной внешности, но сегодня та выглядела как-то необычно. Платье выгодно оттеняло прозрачную бледность безупречной кожи, а зеленый огонь в глазах казался воинственным. Даже с поджатыми губами, ее пухлый рот отличался соблазнительной мягкостью. Она и походила на прежнюю Ниниану, и казалась совершенно другой женщиной. Словно художник прошелся кистью по бесцветной картине и добавил ей яркость жизни.
Между тем Ниниана старалась сосредоточиться на важных для себя вещах. Ее мысли постоянно возвращались к тому обидному факту, что Диане ненавистна даже мысль о предстоящем браке, который из нее сделал бы счастливейшего человека на земле. Почему мужская привлекательность и сила барона де Мариво так отталкивали ее сестру? Как могла она сопротивляться ему, когда он ее обнимал? Неужели она каменная? И что может получиться из такого брака?
Диане, видимо, нужен мужчина, способный справляться с ее истериками, неразумностью и легкомыслием. Она, как бабочка, мечтает о жизни в ухоженном саду. Драгоценное произведение искусства, требующее влюбленного и богатого владельца.
Тут ее мысли прервала Паулина. Она подошла к столу, налила бокал вина и протянула его Ниниане.
— Фантазировать бессмысленно. Выпей и успокойся. Барон не допустит, чтобы нам причинили вред. Я думаю, мы можем целиком положиться на него!
Ниниана сделала глоток вина. То, что именно трезво мыслящая Паулина так доверяет суровому, замкнутому барону, поразило ее. Приступ кашля помешал ей услышать, как открылась дверь. Короткое почтительное распоряжение вызвало у нее тихий испуганный возглас. Она повернулась на каблуках. Гвардейский капитан, сопровождавший ее в эту комнату, снова стоял перед ней и кланялся.
— Его Величество король Людовик приглашает дам Камара на большую аудиенцию в тронный зал. Разрешите мне вас проводить…
— На аудиенцию?!
Пережив одновременно испуг и возбуждение, Диана вскочила с кресла, нервно стряхнула крошки с платья и провела ладонями по безупречной прическе.
— Паулина, прическа в порядке? Складки на юбке не смялись? Иди помоги мне скорей…
Ниниана была далека от женского тщеславия. Она молча прижала руки к груди. Вот он, момент, которого она бессознательно боялась с тех пор, как открыла утром глаза. Все развивается вполне логично.
Король Франции был неоспоримым центром власти, хотя Ришелье и его сторонники сеяли повсюду страх и ужас. Только подпись Людовика утверждала смертные приговоры, заключение мятежников в тюрьму и разорение семей. Слово короля было законом, которому все обязаны повиноваться. Что бы ни ожидало семью Камара — смерть, изгнание или помилование — все может исходить только от короля. Других путей нет.
Она подняла голову и поправила юбки, затем подозвала Диану.
— Мы готовы…
Паулина поглядела им вслед. Высокой гордой амазонке с развевающимися волосами и робкой блондинке. Тронет ли Людовика Французского их внешность, или жажда мести мятежникам столь велика, что он вынесет приговор невиновным женщинам? Невиновным? Даже старая служанка должна была признать, что к Ниниане это слово не подходит. Тех событий, о которых она знала или догадывалась, вполне достаточно, чтобы окончательно разозлить короля. К тому же, по слухам, милосердие не относится к числу достоинств Людовика Французского.
Паулина вспомнила о четках, висевших у нее на поясе. Перебирая пальцами скромные деревянные костяшки, она опустилась посреди комнаты на колени и начала молиться. Может быть, Святая Дева Мария помилует женщин, находящихся в опасности?
Волнение Нинианы, вошедшей в громадный зал, где проходила аудиенция короля, было незаметно. Краешком глаза она видела, что все придворные дамы и господа уже собрались. Королева Анна со своими фрейлинами тоже стояла недалеко от трона. Добрый или недобрый признак? Недалеко от королевы и достаточно близко от короля заметила она худого мужчину в кардинальской мантии. Если Ришелье прошлой ночью действительно Лил болен, то теперь от болезни не осталось и следа. На молодую женщину он произвел такое же пугающее впечатление, как и при первой встрече.
Она ощутила, что Диана плотнее прижалась к ней, и одновременно определила, что любопытные придворные при виде их начали оживленно перешептываться. Возбуждение окрасило румянцем щеки младшей сестры, и свет от горевших свечей придал золотистый оттенок ее светлым волосам. По красоте и грациозности она вполне могла сравниться с мадемуазель де Отфор, которой так восторгался король. Повлияет ли ее привлекательность положительно на приговор Его Величества?
Подойдя к ступеням трона, сестры низко поклонились. Король, наморщив лоб, посмотрел на пергамент, который держал в руках, а затем быстро взглянул на королеву. Анна Австрийская, воспитанная в строгих правилах испанского королевского двора, не выказывала никаких эмоций. Спокойное красивое лицо под высокой прической белокурых волос выглядело, как всегда, равнодушным. Даже его Высокопреосвященство признавал, что ее, как противника, нельзя недооценивать.
