Джоржетт Хейер - Переполох в Бате
Но когда в следующий четверг Ротерхэм стремительно вошел в гостиную, эта уверенность покинула ее. Он явно был в плохом расположении духа. Вокруг рта обозначились морщины, а нахмуренные брови сомкнулись в черту над переносицей. Одет маркиз был тщательно, в сюртук и бриджи, но, как обычно, от него веяло небрежностью, словно покрой его жилета или шейный платок не имели для него значения. Он без улыбки поздоровался с Фанни и повернулся поприветствовать Серену.
По этому случаю та надела новое платье, сшитое для нее лучшей модисткой Бата. Это было выдающееся творение из черных кружев поверх основы из белого сатина, с глубоким декольте и длинным шлейфом. К платью Серена добавила бриллиантовые серьги и тройную нитку жемчуга, которую отец подарил ей на совершеннолетие. Выглядела она великолепно, но слова, услышанные от маркиза, едва ли походили на комплимент:
— Бог мой, Серена! — Он быстро пожал ей руку. — Что это? Костюм сороки?
— Именно так! Кажется, он вам не по вкусу? — ответила она, и глаза ее сверкнули.
Он пожал плечами.
— Я в этом не разбираюсь.
— Никто, мой дорогой Ротерхэм, в этом и не сомневается, лишь один раз взглянув на вас.
С нервной поспешностью Фанни прервала это обещающее начало очередной ссоры, которой она так боялась.
— Лорд Ротерхэм, я должна представить вам майора Киркби.
Он повернулся к майору, которого, казалось, вначале не заметил. Его жесткие глаза смотрели отчужденно. Ротерхэм протянул руку и коротко бросил:
— Как поживаете?
Никогда, подумала Фанни, не встречала двух мужчин, столь непохожих друг на друга. Действительно, они могли бы послужить моделями для Аполлона и Вулкана: один — высокий и стройный, с классическими чертами лица и златокудрый; другой — смуглый, с грубыми чертами, массивными плечами, от всей фигуры веяло мощью, а не изяществом. Во внешнем облике, в поведении, в манерах — никакого сравнения: майор намного превосходил маркиза.
— Мы уже встречались, сэр, — заметил майор.
— Разве? — Брови Ротерхэма слегка поползли вверх. — Я совершенно не помню. Где и когда?
— Не один раз, — ответил майор, спокойно выдерживая пристальный взгляд. — В Лондоне, шесть лет назад.
— Неужели? Если с нашей встречи прошло шесть лет, тогда меня можно извинить за то, что я забыл об этом. Вы один из знакомых Серены?
— Да.
— Тогда неудивительно. Я никогда не различал лиц в толпе.
На этот раз вмешалась Серена.
— Имейте в виду, Ротерхэм, что наше знакомство носит длительный характер.
— Надеюсь, но едва ли можно ожидать, что я в курсе этого. Напротив, у меня есть веские причины считать совершенно иначе.
Серена густо покраснела; майор стиснул зубы; Фанни снова попыталась переменить тему.
— Я не успела еще вас поздравить, лорд Ротерхэм, с вашей помолвкой. Надеюсь, мисс Лэйлхэм в добром здравии?
— В здравии и прекрасно выглядит, — ответил он. — Вы напомнили, что она просила передать вам обеим множество новостей. К тому же я у вас в долгу.
— У меня в долгу? — с сомнением переспросила Фанни.
— Своим знакомством с мисс Лэйлхэм я обязан вам.
Ей ничего не оставалось сказать, как:
— Будьте оба счастливы.
— Благодарю вас! Вы великолепная сваха, леди Спенборо, примите мои поздравления!
Она очень обрадовалась, когда объявили, что кушать подано.
Пока слуги оставались в комнате, за столом обсуждались лишь отвлеченные вопросы. Сильной стороной Серены было умение заводить разговор и направлять его в нужное русло. Ротерхэм посидел с минуту, потом повернулся к Серене и сказал:
— Надеюсь, леди Тереза рассказывала вам о дуэли Букингема с сэром Томасом Харди? Это старые дела! Говорят, причиной послужили какие-то оскорбительные письма, написанные к леди Харди и о ней. Конечно, анонимные, но Харди счел Букингема за автора.
— С подачи ее милости! Уж в этом-то у меня нет никаких сомнений. Не верю ни единому слову. Да и кто поверит?
— Только закоренелые скандалисты. Характеристика джентльмена защищает Букингема или должна защитить.
— Я тоже так считаю. Но скажите мне, Иво, изменилась ли эта устаревшая манера ухаживания? Моя тетя писала, что видела, как эти старцы флиртовали на одном из приемов.
Он ответил так язвительно, что Серена не выдержала и рассмеялась, и уже через мгновение они погрузились в разговор, которого Фанни так надеялась избежать. Казалось, Ротерхэм оправился от своего черного юмора: он развлекал Серену соленым анекдотом. Тут и там возникали имена и прозвища; теперь уже ведущая роль в разговоре принадлежала Ротерхэму, подумала Фанни, и снова она старалась не выбиться из общей колеи. Речь шла, кажется, о герцоге Девонширском, обедающем в Карлтонхаусе и сидевшем между канцлером и лордом Кейтнессом: почему это заставило Серену вскрикнуть? Понсонби слишком ленив, Тиерни слишком плох, лорд Джордж Кавендиш слишком высокомерен для предводителя; предводителя чего?
— Я думала, они топтались на месте всю эту сессию! — сказала Серена.
— Напротив! Броухэм, конечно, допустил лису в курятник. Мало-помалу Крокер превосходно выступил в атаке на бюджет военно-морского ведомства: в результате ему предложили возглавить Тайный совет, но он отказался.
— Вы интересуетесь политикой, майор Киркби? — в отчаянии спросила Фанни.
— Нисколько, — весело ответил тот.
— Какой стыд, Гектор! — укорила Серена.
Он улыбнулся, но покачал головой.
— Тебе придется подучить меня.
— Вы интересуетесь более важными вещами, майор? — спросил Ротерхэм, откинувшись в кресле и сжимая в руке ножку бокала с вином.
— Определенно политика не попадала еще в мое поле зрения.
— Ты должна привести его, Серена. Партии нужна новая кровь.
— Только не я! — откликнулась она. — С моей стороны будет дурно, если я заставлю его заниматься тем, чем ему неинтересно.
— Тем не менее сделай это.
— Вы хотите побиться об заклад?
— Не стану грабителем. Тебе никогда не удастся похоронить свои таланты. — Он поднес бокал к губам и взглянул поверх него на майора. — Серена родилась политиком. Можете ли вы подчинить ее? Я сомневаюсь.
— Она знает, я никогда не решился бы сделать это.
— Боже правый! — воскликнул Ротерхэм. — Надеюсь, вы это несерьезно! Нарисованная вами картина пугает, поверьте.
— А я надеюсь, что Гектор знает, что вы несете чепуху! — сказала Серена, протягивая руку майору и ослепительно улыбаясь.
Он взял руку, чтобы поцеловать.
— Конечно, знаю! И ты знаешь, что чего бы ты ни пожелала, я сделаю это, — со смехом ответил он.
