Конни Брокуэй - Безрассудный
Кровь стучала у нее в висках. Воспоминание о его поцелуях было настолько свежим, что она все еще ощущала вкус его губ.
– Зачем ты прячешь их естественный цвет? – Улыбка медленно погасла на его лице. – Ах да. Будущие ухажеры больше любят черноволосых девушек.
Он отпустил прядь крашеных черных волос и одним легким движением поднялся. Протянул ей руку. Она приподнялась на локтях, слепо глядя на его руку. Разочарование быстро сменило тревогу. Значит, любовных игр больше не будет?
– Позволь помочь тебе, – мягко произнес он, словно никогда не обнимал, не ласкал ее, не прижимал к себе ее тело, а свои губы к ее губам.
– Спасибо, не надо, – ответила она обиженным тоном.
Видя ее мрачное выражение, он усмехнулся:
– Брось, маленький ястреб, я не настолько беден умом, чтобы пускать в ход свои небольшие навыки в любви здесь, где нас может увидеть любой случайный прохожий. И тебе бы этого тоже не хотелось, по-моему.
– Конечно, нет! – фыркнула Фейвор, стряхивая несуществующие травинки и избегая его насмешливого взгляда. Будь проклята самонадеянность этого человека! – Не знаю, какое затмение на меня вдруг нашло, но можешь быть совершенно уверен в том, что второй такой промашки я не допущу.
Она с трудом поднялась на ноги, игнорируя его предложение о помощи. И с благодарностью приняла его почтительный поклон в ответ на свое резкое заявление.
Но не увидела улыбки, которую спрятала его почтительная поза.
Глава 22
Фейвор брела к своей комнате, снимая на ходу перчатки для верховой езды. Она рассталась с Рейфом всего час назад и уже скучала по нему. Только она никогда не позволит ему узнать об этом. И было совершенным безумием позволить ему целовать ее.
Позволить?
Озорная улыбка появилась на ее лице, рожденная пониманием того, что его тянуло к ней гораздо сильнее, чем он хотел бы признать, и если она страдала от такой же гордости – или страха, – то ей в общем-то все равно.
Едва она успела подойти к своей комнате, как дверь широко распахнулась. Майра схватила ее за руку, рывком втянула внутрь и захлопнула дверь. Фейвор в изумлении отпрянула от нее, только тут осознав, что Майра не загримирована ни под Палу, ни под миссис Дуглас. Ярко-красный рубец пересекал ее сморщенную щеку.
– Что случилось? – озабоченно спросила Фейвор.
– Что случилось? – огрызнулась в ответ Майра. – Пока ты слизывала крем с пальцев под каким-нибудь деревом, Пала была на аудиенции у Карра.
– Это он сделал?
– Что сделал? – раздраженно спросила Майра, а потом, перехватив испуганный взгляд Фейвор, поднесла руку к щеке. И пренебрежительно фыркнула: – Это ерунда. Нам надо обсудить гораздо более важные дела.
– Я не понимаю.
– Конечно, не понимаешь, глупая девчонка, – ответила Майра. – Я скажу тебе, что ты наделала. Из-за того, что ты была слишком ранимой, слишком чувствительной и не могла выносить ухаживаний Карра, он решил, что ему необходимо любовное зелье, чтобы ты стала более покладистой.
– Что?!
– Вот именно. Любовный напиток, который я для него приготовлю. А позже, когда он вручит тебе этот напиток, моя дорогая, ты его возьмешь и выпьешь и через час будешь вести себя как проститутка из доков.
– Не буду, – выдохнула Фейвор с отвращением.
– Не волнуйся, – презрительно усмехнулась Майра. – У тебя будет по крайней мере один день, чтобы попрактиковаться в надувании губок. Карр это устроил, пометив меня этим шрамом. – Она прикоснулась к своей щеке. – Никакая краска не скроет этого, а ты не можешь появляться на вечеринках без компаньонки. Я пошлю сказать, что у тебя болит голова. Завтра будь готова играть перед Карром роль влюбленной голубки.
Каждая частица ее тела восстала при этой мысли.
– Нет, – ответила она. – Не стану.
– Клянусь Богом, станешь! – Рука Майры взлетела со скоростью нападающей кобры, и она наотмашь ударила Фейвор по щеке.
Инстинктивно защищаясь, Фейвор схватила Майру за руку выше локтя, предотвратив второй удар. Майра уставилась на руку Фейвор и открыла рот.
– Послушай, старуха, – произнесла девушка тихо и твердо. – Когда-то ты уверяла меня, что достаточно будет просто проявить к Карру интерес. Я до сих пор играла свою роль только потому, что мне не нужно было притворяться влюбленной. Я никогда не смогу разыграть подобный фарс, и никакие твои пощечины или угрозы не заставят меня. Я с трудом выношу его прикосновения! Если ты заставишь меня пойти на это, то будешь виновата в провале своего плана. Понимаешь? – Она тряхнула Майру. Ярость, боль и сожаление переполняли ее.
– И еще, – хрипло продолжала она. – Я не стану пить никакого отвратительного варева и притворяться, что этот негодяй возбуждает во мне желание. Мы поняли друг друга?
Майра кивнула, глядя на нее широко открытыми и немигающими глазами.
– Но что же нам делать? Он верит, что Пала приготовит ему напиток. Она не смеет показаться к нему на глаза без этого напитка. И напиток должен подействовать, или он никогда больше не будет ей доверять.
Фейвор отпустила руку Майры и отступила назад, преисполнившись такого же отвращения к своему нападению на старуху, как и к самой Майре. Интересно, осознает ли Майра, что в последнее время она все чаще говорит о Пале, словно этот персонаж был реальной женщиной.
– Приготовь свой напиток, – сказала она. – Отдай его Карру. Он подмешает его мне, а я дам ему понять, что он останется наедине с Дженет только после того, как женится на мне.
– Думаешь, получится? – спросила Майра, постепенно успокаиваясь.
Она смотрела на девушку со скрытой обидой. Это она, Майра, в последнее мрачное десятилетие была оплотом всего клана, а не эта высокомерная сучка. Это ее план должен вернуть Макларенам власть и престиж, а не этой… девчонки. Она, Майра Дугал, была черным сердцем клана. А теперь эта едва вылезшая из пеленок нахалка бросила ей вызов.
– Получится, – ответила Фейвор, не подозревая о темных мыслях Майры.
Майра, не отрывая взгляда от твердого, решительного лица Фейвор, кивнула в знак согласия. Она строила свои планы.
* * *
– …и если то, что говорит твой папаша, правда, то к Рождеству ты уже будешь в Лондоне, – продолжала трещать Ганна, это она-то, которая никогда не была болтливой. Фиа наблюдала за отражением Ганны в зеркале, висящем над туалетным столиком. Скособоченная старуха расчесывала волосы Фиа щеткой, превращая кудрявую массу в волнистую, блестящую черную завесу. – Мне кажется, тебе понравится Лондон. Как ты считаешь?
– Как он может мне не понравиться? Это же не Уонтонз-Блаш.
– Да, – согласилась Ганна. – Это уж точно, и ты права, что покидаешь это злосчастное место. Это не что иное, как мавзолей, который гости твоего отца превратили в бордель.
