Аманда Маккейб - Зимняя королева
— Меня не волнует ни ваше дело, ни мои обязанности! Ничего, кроме того, что у нас есть, Энтон, что могло бы быть!
Оцепенение спало с нее, и она почувствовала горячие колючки слез — слез злых, горючих, которые она раздраженно смахнула. Она думала… нет, она знала, что он чувствовал то же, что и она. Но сейчас он смотрел на нее с такой холодной отстраненностью в темных глазах. Не мог он отказаться от нее, от всего, что было между ними, из-за какого-то неожиданного долга… Разве что…
— Ты предпочел кого-то еще? — прошептала она. — Леди Эссекс? Кого-то из фрейлин?!
Кого-то привлекательнее, кокетливее?! Легкомысленнее в своих чувствах?
Энтон нахмурился, стараясь не смотреть на нее, и ничего не отрицая.
— Прости, — снова произнес он. — Прости за все неприятности, которые я тебе причинил.
Неприятности?! Да неприятности не потянут и на половину того, что он причинил. Она отдала ему всю себя, и тело, и душу, а теперь он отворачивается. Чем она стала плоха?! Розамунда развернулась и ринулась из комнаты, пока из глаз не брызнули эти ужасные слезы. Не доставит она ему удовольствия видеть их, видеть ужасную боль, которую причинил он ей своими холодными словами.
«Это будет в последний раз, когда я реву! — поклялась она себе, пролетая по темному опустевшему коридору. — Не стоят мужчины того, чтобы из-за них плакали!»
Энтон слушал, как затихали ее шаги, и наступила тишина, только запах ее духов оставался в воздухе. Потом он переломился пополам и упал на пол со страшной болью в животе, в агонии оттого, что так обидел свою любимую Розамунду. Он должен был это сделать, хотя напоследок позволил себе украсть еще один ее поцелуй, еще немного ласки, позволил себе еще раз почувствовать ее в своих руках. Все между ними зашло слишком далеко. Не мог он позволить ни ей, ни себе оказаться в опасном водовороте и пропасть навсегда. Был лишь единственный шанс выбраться из этого водоворота — это вернуться к своей обычной жизни. Он этот шанс использовал. Наконец-то он сделал что-то правильно. Но почему же тогда такая мука?!
Он поднялся, поправил камзол, пригладил волосы. Надо стать самим собой, каким был до того, как встретил Розамунду и позволил себе прельститься ее свежестью, ее добродетелью, ее ангельской красотой. Что было как раз очень легко!
Ему было плохо, будто что-то в нем оборвалось, и рана кровоточила.
Глава 13
Новый год, 1 января
— Где ты была сегодня ночью? — спросила Анна Перси, причесывая Розамунде волосы. Девушки готовились к королевскому маскараду, Розамунда почувствовала, что у нее снова начинают гореть щеки. Казалось, все крепко спали, когда перед рассветом она на цыпочках прошмыгнула на свое место. Сама она была в таком ужасном состоянии, что свернулась калачиком и молилась, чтобы боль утихла. Но ей уже следовало бы знать, что Анна не пропустит ничего.
— Еще кто-нибудь заметил? — прошептала она.
— Нет, — ответила Анна, потянувшись к вазе за шпильками. — Я им сказала, что ты где-то по поручению королевы.
— Спасибо, Анна. Ты настоящая подруга, сказала Розамунда, сидя смирно, пока Анна закрепляла ее прическу шпильками. Анна, сама того не понимая, была хорошей подругой, удобной. — Если я смогу помочь тебе устроить тайное свидание с лордом Лэнгли…
— Сомневаюсь, что это когда-нибудь случится, — фыркнула Анна. — Но может быть, я и напомню тебе о твоем обещании, даже если буду с кем-нибудь еще. Но ты уверена, что все в порядке?
Розамунда, конечно же, видела, как Анна смотрит на лорда Лэнгли, а он на нее, — воздух между ними мило потрескивал. Но промолчала: сама-то она с романами покончила, от них одни страдания! Правда, Анна умела обходиться без страданий…
— Все хорошо. Просто я устала.
— Ничего удивительного. Мы так закрутились с этими праздниками! Ты вот что мне скажи. Когда возвращалась, никого не видела в коридоре?
— Нет, не видела. — Розамунда обрадовалась, что разговор перешел на другую тему. — Хотя было очень темно. А что такое?
Анна пожала плечами, воткнула последнюю шпильку.
— Когда я возвращалась с Катериной и Мэри после танцев, мне показалось, что за нами кто-то идет. Знаешь, такое чувство, что на тебя смотрят.
— Конечно, знаю. — Розамунда даже вздрогнула от опасного известия.
— Но когда я оглядывалась, никого не видела.
— Кто может ночью шататься так близко от личных покоев королевы?! — удивилась Розамунда, ощущая тревогу. — Стража непременно бы отправила их куда подальше.
— Если бы они увидели их. Стражники тоже в вине себе не отказывали! Да ладно, все это пустое.
Теперь скажи, какой парик тебе нравится? Рыжий или черный?
— Мне все равно. — Платья и парики Розамунду сейчас не занимали. — Выбирай сама.
— Тогда ты наденешь рыжий, а я возьму черный. Я сегодня всю ночь буду ведьмой, — рассмеялась Анна, расчесывая парик и наблюдая, как Розамунда рылась в своих драгоценностях, пока не нашла сережки — слезинки из изумруда.
— Ой, какие миленькие!
— Они тебе не кажутся старомодными? — спросила Розамунда, вдевая одну сережку в мочку уха. Привычная вещь успокаивала ее, даже когда она с грустью думала о доме и обо всем, что потеряла. — Это серьги моей бабушки.
— Нет, они очень хороши для осенней феи. Анна облачилась в черный и золотистый атлас, а Розамунда в темно-зеленый бархат, стянутый на талии золотым поясом с изумрудами, они надели украшенные драгоценными камнями маски. Интересно было спрятаться за маской, как будто на время становишься кем-то другим и прячешься от самой себя.
— Мы похожи на фантастические существа? спросила Анна, оглядывая себя со всех сторон.
— Во всяком случае, нас никто не узнает! — отозвалась Розамунда.
— Ну, уж один-то человек все равно тебя узнает, — поддразнила ее Анна, надевая жемчужное ожерелье. — Ну, пошли, а то опоздаем, а королева и под масками все видит.
Они спустились по лестнице и влились в поток, двигавшийся к Грейтхоллу, как в блестящую реку ярких шелков, сверкающих украшений и масок. Здесь были кошки, олени, бледные венецианцы, домино, пестрые придворные шуты, святые отцы в торжественных черных сутанах, кавалеры в плащах и роскошные дамы, невидимые под густыми вуалями… Никто никого не узнавал или притворялся, что не узнает, отчего было много кокетливого смеха и игр в догадки.
Поток влился в Грейтхолл, который был также преображен для этой ночи. Огромные полотнища красного и черного атласа свисали с позолоченного потолка, образуя экзотический шатер. Столы, лавки и помосты были сдвинуты, многоярусные буфеты ломились от деликатесов, пирамид сладостей, блюд с жареным мясом и ваз с засахаренными заморскими фруктами.
