Светлана Берендеева - Княжна
Очень всё это получилось помпезно и плезирно. Истинно царская встреча!
Один только был маленький повод для хихиканья фрейлин. Кавалер, который ключи царю подавал, роста был обыкновенного, а на одном колене он русскому царю ниже пояса стал. Так что пришлось Петру, дабы не кланяться, подушку к себе кверху подтянуть, а уж с неё пристойно ключи взять. Кавалер же подушку очень крепко держал, и получилось, что царь за подушку его целиком с колена вытянул. Ну да ничего, кроме фрейлин никто и не заметил. А с этих хохотушек что взять!
Оркестр расступился, продолжая играть, и гости двинулись наверх по роскошно убранной лестнице. Плезир продолжался.
Девы шли сразу за Екатериной и услышали, как Пётр сказал:
– А эта графиня приглядна, смачная бабёнка. А, Катенька?
Катерина добродушно улыбнулась в ответ.
– Господи, – вырвалось у Нины, – неужели в ней совсем ревности нет?
– И никогда не было, – прошептала Варенька. – Слышала бы ты, какие фигуры царь прежде выделывал! Теперь-то что, уж угомонился.
Царскую чету графиня самолично проводила до их апартаментов и, пожелав приятного отдыха с дороги, предупредила, что гости к обеду часа через три съезжаться начнут.
Фрейлин Катерина тотчас отослала, видно было, что не терпится ей, а ещё более Петру, одним остаться. Фрейлинам комнаты далеко отвели, в третьем этаже, и не очень удобные – все три в общий коридор выходили и из коридора же в туалетную комнату дверь. В прежнем дворце и их комнаты, и туалетная, и гардеробная вместе были и с общим входом. А тут вообще без гардеробной – в комнате, стало быть, всё вешать. Так что они рассудили из одной комнаты гардеробную общую сделать и тут же велели прислуге свои сундуки и корзинки туда принести. А у двух других комнат общая дверь в стене оказалась мебелью заставленная. Ну, распорядиться мебель передвинуть – дело недолгое; и вот у них спальная и гостиная получились.
Пока лакеями командовали – и кровати ведь в одну комнату снести надо – время одеваться пришло. На этот раз Нина решила, что они все в синем или голубом будут. Варенька заспорила было, к ней более зелёный шёл, но потом вспомнила, что назавтра бал назначен, и согласилась в зелёном завтра быть.
– Это что же, – удивилась Мария, – мы теперь всегда в одном цвете будем?
– Ну, не всегда, – хором ответили подруги. – Но иногда это очень даже приглядно, если все трое в одном колере.
– Что тут приглядного, не понимаю, – пробурчала Мария, но спорить не стала.
Но вот они уже оделись и ещё раз поправили друг другу причёски и ещё раз оглядели себя в зеркале, а за ними всё не шли. Вышли, на часы посмотрели – пора.
– Может, забыли про нас?
– Как это можно про нас забыть?
– А может, стряслось что?
Так, переговариваясь, дошли до царёвых покоев. Ни денщика, ни лакея. Постучали. Ещё раз постучали. Вошли. В зале никого. Постучали в комнату Катерины.
– Умерли они что ли?
– А может уже ушли?
Тут из другой двери высунулась лохматая голова Катерины.
– Что вы, девоньки?
– Так пора уже, Катерина Алексевна.
– Ой… А мы и про время забыли, разоспались.
Катерина смутилась, и девы со смущением отвели в сторону глаза.
– Катя, что там? – голос Петра из-за двери.
– Сейчас, государь, сейчас… Девоньки, вы подождите там… Да Глашу мне пришлите.
Боярышень как ветром за двери вынесло. Все три красные и сердитые. Что тут скажешь.
Оказалось, однако, что задержка эта значения не имела. Никто ожиданием не томился, уже съехавшиеся гости развлекались разговорами под аккомпанемент лютни. Поспешившая царскому выходу навстречу графиня начала было представлять собравшихся, но Пётр остановил её:
– К столу, графинюшка, зело голоден с дороги, за столом и познакомимся.
Но к столу сразу не пошли. Прежде – к закускам, где выпили, не присаживаясь, по рюмочке, закусив грибами солёными, рыбой да колбасками. Пётр повеселел, как всегда после водки, с аппетитом ел всё подряд. Графиня с восхищённым изумлением смотрела, как исчезают в его рту целые ломти ветчины и сыра, целиковые колбасы, опустошаются тарелки с грибами. Смотрела недолго, потом сказала:
– Прошу, ваше величество, не наполняйте ваш желудок доверху, оставьте место для обеда, мой повар очень старался.
Пётр захохотал.
– И обеду честь отдадим, не волнуйся, хозяюшка. А к столу-то что ж не зовёшь?
Тут кстати отворились двери столовой, открыв голодным взорам блистающий изобильем и нарядной посудой стол. Едва только все уселись и слуги первый раз наполнили бокалы, зазвучал гонг, начавшие было жевать остановились, и в торжественном молчании человек десять внесли огромного зажаренного кабана. Несли его на большом медном листе с ручками по бокам. Кабан был насквозь проткнут вертелом. Выглядело всё это неописуемо, и по столовой пронёсся дружный вздох.
Пётр был в восторге. Он вскочил, забрал у прислужника широкий нож и сам принялся разделывать тушу и накладывать на тарелки гостям дымящиеся, сочащиеся соблазнительным соком ломти. Потом не утерпел, передал нож и сел со своим куском на место.
– Не могу, скулы сводит, до чего запах смачный. А кабан хорош! Угодила, графинюшка, спасибо!
Ещё не успели съесть кабана, как уже несли на перемену жареных лебедей с приставными крыльями, потом было седло барашка, потом целый осётр невообразимой величины… Восторг Петра всё возрастал. А когда в конце обеда подали заморские фрукты, и хозяйка со скромной улыбкой сказала, что фрукты эти – ананасы и оранжи – из своей оранжереи, Пётр вскочил и расцеловал её. Присутствующие смутились, но графиня казалась не смущённой, а, напротив, довольной.
Такой обед, понятно, не мог быть быстрым, из-за стола встали уже в сумерках. И тотчас за окнами затрещали, забабахали огни фейерверков. Пётр ринулся к стеклянной двери галереи, выскочил и весь перевесился – длинный – через перила. Потешные огни были его давней страстью, и все в России это знали. Может, и до Польши дошло?
Словом, удоволен был царь дальше некуда, и весь вечер он с хозяйки глаз не сводил, ни на шаг её не отпускал. Даже Катерину свою оставил на время. Она, впрочем, не печалилась – принимала комплименты любезных поляков и цвела улыбками и ямочками.
Музыканты вразнобой пробовали инструменты, скоро, должно быть, начнётся обещанный концерт. Варенька сказала шёпотом:
– Мне бы в туалетную надо, потом ведь с концерта не уйдёшь.
– Ой, и мне, – спохватилась Мария.
Нина кивнула:
– Я тоже с вами. Пошли быстро, пока не началась.
– А хорошо ли вдруг нам всем уйти? Пойдём хоть Катерине скажем.
Катерина ответила:
– Правильно. Пойдёмте ко мне, это ближе, а то вы пока к себе на третий этаж заберётесь…
