Дебора Мартин - Сорванная вуаль (Любовь срывает маски)
Нет, думал Гаррет, пришпоривая коня, он не хочет соблазнять ее ради чего-то другого, кроме самой естественной причины – он хотел ее.
Он торопил коня, сгорая от желания снова увидеть Мину теперь, когда Хамден уехал и они снова остались вдвоем. Подъезжая к домику фермера, Гаррет услышал слабый крик новорожденного.
«Хорошо, – подумал он, – скоро Мина сможет вернуться вместе со мной». Он соскочил с седла и посмотрел на стража, всегда сопровождавшего Мину.
– Как я слышу, ребенок родился? – спросил граф.
– Ага. – Страж, как всегда, был немногословен.
Гаррет встал рядом с ним в тени деревьев, наблюдая за входом в маленький аккуратный домик.
– Давно? – спросил Гаррет. Мина ушла из Фолкем-Хауса накануне вечером вскоре после обеда.
– Не больше часа.
Значит, она только что все закончила. Конечно, она совершенно измучена. Он замолчал, не спуская глаз с двери домика.
Ему не пришлось долго ждать, Мина вышла и остановилась на пороге. С усталым вздохом она откинула влажные волосы с лица и стала медленно растирать затекшие руки и плечи. Взглянув на своего стража, она заметила рядом с ним Гаррета. Он улыбнулся:
– Младенец здоров?
Мина кивнула:
– Да. Как настоящий мужчина, он упрямился даже при рождении. Мне пришлось потрудиться, чтобы выманить его из материнской утробы.
– С матерью все в порядке?
– Да. Мэгги чувствует себя неплохо, учитывая обстоятельства.
– Хорошо. У нее прекрасный муж. Она нужна ему, чтобы взять на себя заботу о ребенке, пока он работает в поле.
– А мне кажется, милорд, – сухо заметила Мина, – что она нужна ему не только для этого. Верите или нет, но некоторые мужчины нуждаются в своих женах не только для воспитания своих детей.
Гаррет усмехнулся:
– Ты права. Судя по тому, что менее чем за два года это их второй ребенок, я подозреваю, что муж Мэгги довольно скоро будет нуждаться в ней для… э… выполнения более важных дел.
Явно смущенная его двусмысленным намеком, Мина заметно покраснела и с оскорбленным видом посмотрела на Гаррета. Затем она гордо подняла голову, всем своим видом показывая, что отвечать на его намеки ниже ее достоинства.
Гаррет снова усмехнулся. Мина притворилась, что не заметила этого, но ей не удалось скрыть слабую улыбку, притаившуюся в уголках ее губ.
В эту минуту фермер, жена которого только что родила, вышел из дома. Он был так взволнован, что, казалось, не замечал Гаррета, прислонившегося к дереву.
– Я иду, – сказала Мина, собираясь вернуться в дом.
– Нет, – возразил фермер. – Вам пора идти домой и отдохнуть. Вы уже все сделали. Пришла сестра Мэгги, она сумеет позаботиться о моей жене теперь, когда вы сделали самое трудное. – Фермер с чувством пожал Мине руки. – Ребенок прекрасный, и мы вам очень признательны. Ваша мать гордилась бы вами обязательно, если бы дожила до этих дней.
В то же мгновение Гаррет посмотрел на лицо Мины. Она немного побледнела и незаметно кивнула в сторону Гаррета. Фермер, взглянувший в направлении ее кивка, увидел стоявшего там Гаррета и побледнел. Он выпустил руки Марианны и начал суетливо озираться по сторонам.
– Может, я лучше пойду и погляжу, как там Мэгги, – забормотал он, густо покраснев, и торопливо вошел в дом.
Наступило долгое молчание, во время которого Мина старалась не смотреть на Гаррета. Затем она тихо сказала:
– А не лучше ли мне самой взглянуть на нее?
Она повернулась к двери, но тут Гаррет властно скомандовал:
– Нет. Ты устала. Это всем видно. Ты должна вернуться со мной в имение.
– Я не…
– Слышала, что сказал фермер? Сегодня ты им больше не нужна.
Гаррет быстро подошел к Мине. Она испытующе посмотрела на него, а затем отвернулась.
– Если у вас есть какие-то вопросы, – со спокойным достоинством проговорила Мина, – вы могли бы задать их сейчас.
Гаррет промолчал и указал взглядом на стража, который стоял под деревом и прислушивался к каждому их слову. Мина вздохнула. Гаррет подвел ее к лошади, усадил в седло и сам сел позади. Они тронулись с места.
– И так? – спросила Мина, когда они отъехали довольно далеко от фермерского дома.
Возвращаться к этому вопросу было смелостью с ее стороны. Хорошо, подумал Гаррет. Пора уже ей понять, как важен для него ответ на вопрос о том, кто она.
– Ты не находишь странным, что все, кажется, знают твою благословенную мать? – спросил Гаррет.
– Нет, не нахожу. Мы, цыгане, словно мыши. То и дело пробираемся в чей-то амбар, – помолчав, ответила Мина.
Гаррет опустил голову так, что его губы оказались рядом с ее ухом.
– «Пробираемся» – удачное слово, Мина. А теперь скажи точно, когда вы с матерью впервые «пробрались» в Лидгейт. Из того, что ты мне рассказывала, я понял, что ты приехала сюда уже после смерти твоих родителей.
Мина дернула головой, отстраняясь от его губ. Она молчала, но Гаррет видел, как ее руки вцепились в луку седла.
– Твой отказ рассказать о том, что я желаю знать, порядком мне надоел, – холодно сказал он.
– Мне тоже.
– До сих пор это было между нами, тобой и мной. И твоей теткой. Но это ничего мне не дало. Я думаю, что пора обратиться к добрым людям Лидгейта.
– З-зачем? – заикаясь спросила Мина, и ее плечи обмякли.
– Мне ясно, что они знают значительно больше, чем говорят мне. Но сомневаюсь, что они проявят такое же упорство и не расскажут всю правду, когда этого потребует их сосед-граф.
Мина обернулась, чтобы посмотреть на графа.
– Зачем вам их трогать? – испуганно спросила она. – Они не знают ничего, что бы принесло вам пользу. Неужели вы думаете, что они не сказали бы вам, если бы знали обо мне что-то плохое?
Гаррет остановил коня, бросил поводья и положил руки Мине на плечи.
– Да, думаю. Теперь я вижу, как они относятся к тебе, Мина. Они так благодарны тебе за твои лекарства и исцеляющие руки, что никогда сознательно не навредят тебе.
Мина с силой сбросила его руки со своих плеч, затем быстрым движением перекинула ногу через голову лошади, соскользнула на землю и решительной походкой направилась к имению. Гаррет ехал рядом с ней.
– Если они ничего не знают, то почему ты боишься их вмешательства?
– Я не боюсь! Но думаю, что уже очень хорошо знаю вас, милорд. Вы будете задавать им вопросы, на которые они не могут ответить. Тогда вы будете мучить их до тех пор, пока они не скажут что угодно, лишь бы умилостивить разгневанного графа, и кто знает, что могут наговорить напуганные люди.
– А как ты думаешь, что я желаю услышать?
Мина остановилась и, скрестив на груди руки, с обидой и негодованием посмотрела на Гаррета:
– Я думаю, это совершенно ясно, не так ли? Вы хотите услышать, что я действительно хитрая, заслуживающая презрения цыганка, какой вы меня считаете. – Она заплакала. Крупные слезы катились по ее побледневшим щекам. – Если ваши… ваши проклятые подозрения подтвердятся, тогда вы наконец с полным правом сможете заявить, что во всем мире нет никого, кому можно было бы доверять. Тогда вы можете строить ваши злобные планы, изобретать пытки для вашего дяди и больше никогда не беспокоиться о том, что, возможно, только возможно, что вы не правы!
