Сьюзен Робинсон - Леди Неукротимость
— Простите, — тихо сказала Кейт. — Маркиз? Женщина вытянула шею, чтобы посмотреть на нее из-за стопки, которую она держала в руках.
— О, мисс Грей. Его светлость вон в том алькове.
Проследив взглядом в направлении кивка женщины, Кейт увидела в глубине комнаты небольшую нишу. Она поблагодарила женщину и медленно пошла к алькову. Большинство мужчин, мимо которых она проходила, спали. Некоторые из них метались во сне; те, кто не спали, с любопытством смотрели на нее. Она улыбалась им и медленно приближалась в кровати, которая стояла в нише.
Занимавший ее раненый был очень молодым, почти мальчишкой. Его лицо землистого цвета было покрыто потом. Там, где должны были быть ею ноги, была только гладко расправленная простыня. Он неподвижно лежал с закрытыми глазами, но при этом что-то шептал маркизу. Алексис сидел на кровати рядом с молодым солдатом с противоположной стороны от Кейт. Его голова была повернута к ней в профиль, и она видела, что ему приходится наклоняться, чтобы услышать то, что ему говорил раненый.
Она втиснулась позади одной из колонн, поддерживающих арку, отделявшую альков от остальной части комнаты. Голос солдата был тихим, а его дыхание прерывистым.
— Моя жена и ребенок.
— Тебе не нужно было отсылать их, — сказал Алексис.
— Не хотел, чтобы она видела меня такого. Полчеловека. Даже меньше, чем половина, — глаза солдата открылись. Он со свистом втянул воздух и тут же закашлялся. Алексис помог ему отпить воды из стакана. — Не хотел, чтобы она видела, как я ухожу, милорд. Не хотел, чтобы она знала, как мне страшно.
— Ты никуда не уходишь, — сказал Алексис. Его слова были прерваны приступом кашля, от которого солдат наверняка согнулся бы пополам, если бы у него были силы, чтобы двигаться. Алексис помог ему приподняться и прижал салфетку к его рту. Когда он отнял ее, на белом полотне было кровавое пятно. Алексис отбросил салфетку в сторону и позвал солдата по имени, когда тот снова упал на кровать.
Худая рука ухватилась за полу жакета Алексиса и попыталась притянуть маркиза ближе. Алексис наклонился, чтобы услышать шепот умирающего. Рука, вцепившаяся в жакет, внезапно стала тяжелой. Шепчущие губы замерли.
Кейт чуть было не подошла к ним, но она не могла заставить себя сделать ни шагу. Алексис продолжал сидеть, наклонившись над умершим, удерживаемый его рукой.
Притянутая звуками его прерывающегося голоса, Кейт вышла из того угла, где она пряталась. Алексис, казалось, не видел, что она приближается к нему. Когда она мягко разжала мертвые пальцы, вцепившиеся в полу его жакета, он ничего не сказал. Она положила руки ему на плечи. Никакой реакции. Кейт позвала сестру. Попросив женщину позаботиться об умершем, она схватила Алексиса за руку и потрясла ее. Он поднял на нее взгляд, в котором не было ни малейшего удивления. Кожа вокруг его рта побелела, а глаза блестели от сдерживаемых слез.
Он улыбнулся ей:
— Я не думаю, что наши союзники, эти турецкие сыны Аллаха, стоят того. А ты?
— Проклятье, — сказала Кейт. Она потянула его за руку, и он поднялся. Полагаясь на его инстинкт джентльмена, она положила ладонь ему на руку. Он тут же согнул руку в локте, чтобы поддержать ее, прикрыл ее ладонь своей и сделал несколько шагов. Они уже вышли из дома и пересекали лужайку перед госпиталем, когда он остановился.
— Что ты здесь делаешь? Он уже пришел в себя.
— Я… э-э… скоро приедут декораторы по поводу отделки Мэйтленд Хауза. Я думала, что, раз уж в доме будут жить твои люди, ты, может быть, захочешь что-нибудь заказать сам?
— Я не могу. Я еду на прогулку.
— На прогулку?
— Да. Прямо сейчас. Я собираюсь прокатиться верхом.
Она внимательно оглядела его напряженное тело и лицо, на котором не было никакого выражения.
— Ты имеешь в виду одну из своих безумных верховых прогулок?
— Я имею в виду прогулку верхом, Кейт.
— Почему ты…
— Где твои шляпка и перчатки? — Он погрозил ей пальцем. — Мы с тобой помолвлены, и я не хочу, чтобы ты расхаживала вокруг в неподобающем виде.
— Действительно?
— Действительно. И еще одно. Тебе придется прекратить намеренно шокировать мою семью и друзей своими мужскими манерами и мнениями. Вы обременены женским телом, мисс Грей. Предоставьте быть мужчинами тем, кто создан для этого.
Она уже была готова достойно ответить, когда заметила, каким несгибающимся и напряженным кажется его тело и как краска отхлынула от его лица. И все же ее раздражение взяло верх.
— Я знаю, что ты расстроен смертью этого мальчика, но не стоит пытаться улучшить свое настроение, оскорбляя меня.
— Черт!
Он вырвал свою руку и отвернулся от нее. Она не могла понять, о чем он думает, так как он стоял к ней спиной. Затем он резко повернулся и схватил ее, прежде чем она смогла отреагировать. Он поцеловал ее. Это был яростный, жестокий поцелуй, он даже оторвал ее от земли. Затем так же резко он опустил ее на место и снова выругался.
— Если ты не хочешь подвергнуться риску, что я затащу тебя обратно в Часовую башню, тебе лучше бы оставить меня в покое с моей верховой прогулкой.
Повернувшись на каблуках, Алексис удалился быстрыми шагами. Кейт посмотрела ему вслед, а затем вернулась в Доуэр Хауз, чтобы забрать свою шляпку и перчатки. Ее губы все еще покалывало от поцелуя. Проклятье! Он заставил ее испытывать желание, почти не приложив для этого никаких усилий, и она уже знала, что происходит, если он даст себе труд хоть немного постараться очаровать кого-либо.
Ей следовало бы отправиться с ним в Часовую % башню. Она хотела этого, но не могла. Она только что поняла, что ей нравится этот мужчина. Она не привыкла к этому. Она привыкла считать его наполовину змеем, наполовину сатиром. А еще хуже было то, что она боялась, что она испытывает слишком много чувств к Алексису де Гранвилю. И некоторые из этих чувств весьма ее беспокоили, например желание. Она хотела раздеть его, гладить и сжимать его мышцы, пробегать пальцами по его гладкой коже.
Это желание было вполне переносимо, пока он ей не нравился. Но он сбрасывал свою змеиную кожу дюйм за дюймом. Он был любящим другом Вэлу. Ему были небезразличны страдания других. Он был умным, храбрым, прекрасным, добрым. Может быть, «добрым» было не совсем верное слово. Сострадательным.
И он не был с Офелией в ту ночь, когда случился пожар. Алексис де Гранвиль мог быть раздражающе высокомерным, но она была уверена в том, что он не был лжецом. И кроме того, она уже узнала о том, что в ту ночь, когда погибла ее кузина, маркиз до поздней ночи разговаривал с Фальком. В общем и целом было очень неприятно узнать, что у твоего врага есть определенные достоинства и добродетели.
