Джулия Куинн - Ее тайный дневник
Великий Боже! Это означает, что она беременна. Что ей делать? Надо, безусловно, все рассказать Тернеру. Она не хотела шантажировать его невинным младенцем, чтобы вынудить к браку которому явно не суждено состояться, — но как она может отказать своему ребенку в праве на рождение? Одна лишь мысль о поездке в Лондон приводила ее в ужас. К тому же она устала ждать Тернера, устала надеяться и молиться о том, что он все же полюбит ее и вернется к ней. Теперь, черт возьми, ему лучше принять верное решение.
И он сделает это. Он ведь джентльмен. Он может ее не любить, но Миранда правильно оценивает его и знает, что он не уклонится от своего мужского долга.
Слабое утешение… Он перед ней в долгу. Она получит Тернера. После стольких лет мечтаний она станет «леди Тернер», но это произойдет лишь по необходимости. Обстоятельства так сложились. Миранда положила руку на живот. Ей бы радоваться, а вместо этого она плачет.
В дверь спальни постучали. Она испуганно подняла голову.
— Миранда! — послышался настойчивый голос Оливии. — Открывай немедленно! Я же слышу, что ты плачешь.
Глубоко вздохнув, она подошла к двери. Нелегко будет скрыть секрет от сестры Тернера, но она попытается. Оливия — верная подруга и не выдаст ее, но… Трудно представить, что сделает Оливия, Миранда вполне могла представить, как та под дулом пистолета заставит брата совершить путешествие на север, в Камберленд.
Прежде чем подойти к двери, девушка бросила взгляд в зеркало. Слезы, конечно, можно утереть, но как быть с покрасневшими глазами? Объяснить прогулкой по солнцу в саду? Сделав несколько глубоких вдохов, она с улыбкой на губах открыла дверь.
Но Оливию трудно было обмануть. Она кинулась к ней и обхватила руками.
— Что случилось?
— Со мной все хорошо, — заверила ее Миранда. — Ты же помнишь, наверное, что в это время года у меня всегда слезятся и краснеют глаза. Аллергия, наверное.
Оливия на минуту отстранилась, внимательно оглядела подругу, потом ногой захлопнула дверь.
— Но ты такая бледная.
В это мгновение у Миранды тошнота подступила к горлу. Она судорожно сглотнула.
— Наверное, мне лучше присесть Я, кажется, съела что-то несвежее…
— Но это точно не еда, — сказала Оливия, помогая ей сесть на кровать. — Вчера ты почти не дотронулась до пищи. Но в любом случае я ела то же самое, что и ты. — Она взбила подушки. — И прекрасно себя чувствую.
— Может быть, я простудилась, — промямлила Миранда. — Тебе лучше вернуться в Лондон без меня. Я не хотела бы, чтобы ты тоже заболела.
— Ерунда! Я не оставлю тебя одну в таком состоянии.
— Я не одна. Здесь отец.
Оливия выразительно на нее посмотрела:
— Ты же знаешь, я ни за что не стану пренебрежительно отзываться о нем, но не представляю; как он сможет заботиться о больном. Я даже не уверена, помнит ли он о том, что мы здесь. Он с головой в своих научных исследованиях.
Миранда закрыла глаза и опустилась на подушки. Конечно, Оливия права. Она очень любит отца, но, если говорить честно, общаться с людьми он абсолютно не умеет.
Подруга пристроилась на краю кровати. Миранда сделала вид, что не замечает, как та на нее смотрит, — Оливия явно ожидала от нее откровенного признания.
— Пожалуйста, дорогая, скажи, что с тобой, — попросила она. — Это все из-за твоего отца?
Миранда отрицательно покачала головой, и как раз в эту минуту Оливия переместилась на кровати, матрац под ней опустился, потом приподнялся, подобно качке на лодке. Девушку, которая понятия не имела о морской болезни, затошнило, и она поняла, что ее сейчас вырвет.
Она вскочила с кровати, толкнув при этом Оливию и едва успев дотянуться до ночного горшка.
— Господи! — Подруга держалась на расстоянии не только из-за деликатности, но и боясь испачкаться. — И давно с тобой такое?
Миранда не ответила, потому что приступ рвоты продолжался.
Оливия отступила назад.
— Э… я могу чем-нибудь помочь?
Миранда помотала головой, благодаря Бога, что волосы у нее аккуратно зачесаны назад.
Оливия, понаблюдав эту сцену, подошла к тазу и намочила полотенце.
— Вот!
Она на протянутой руке подала полотенце Миранде, стараясь не приближаться.
— Спасибо, — прошептала та, вытирая лицо.
— Я уверена, что рыба вчера за ужином была свежей. Никаких сомнений быть не может.
Оливия обо всем догадалась. Подруга не могла до конца этому поверить, но все поняла. И чуть не задохнулась от ужаса. Миранде не нужно было даже смотреть на ее лицо, чтобы это почувствовать.
— Послушай!
Миранда продолжала сгибаться над горшком.
— Ты… не…
Та заставила себя кивнуть.
— О Боже! Ой, ой, ой…
Впервые в жизни она видела, как Оливия не знает, что сказать. Миранда вытерла рот и села на кровать, а подруга все еще стояла и смотрела на нее как на привидение.
— Как это случилось? — наконец спросила она.
— Обычным образом, — ответила Миранда. — Уверяю тебя, необходимости оповещать церковь о непорочном зачатии нет.
— Прости! Прости-прости, — торопливо произнесла; Оливия. — Я не хотела тебя расстраивать. Просто… ну… ты же должна понять, что это… просто непостижимо.
— Для меня тоже, — пробормотала Миранда.
— Это не было бы такой неожиданностью, — не думая, брякнула Оливия, — если бы ты была…
Она сообразила, что ей лучше замолчать, что и сделала.
— Все равно это как снег на голову, Оливия.
Потрясенная подруга не сразу обрела дар речи.
— Миранда, я вынуждена спросить…
— Не надо! Пожалуйста, не спрашивай, кто это.
— Уинстон?
— Нет! Господи, нет…
— Тогда кто?
— Я не могу тебе сказать. — У Миранды дрогнул голос. — Это был… совершенно неподходящий человек. Я… я не знаю, о чем я думала, но, пожалуйста, больше меня не спрашивай. Я не хочу об этом говорить.
— Хорошо. — Оливия поняла, что жестоко терзать подругу расспросами, — Обещаю, что больше тебя не потревожу. Но что нам делать?
Миранде стало тепло на душе оттого, что подруга сказала «нам».
— Ты уверена, что беременна? — В глазах Оливии промелькнула надежда. — Может, у тебя просто задержка? Вот у меня постоянно бывают такие штуки.
Миранда бросила взгляд на ночной горшок и покачала головой:
— А у меня еще ни разу. Никогда.
— Ты должна куда-нибудь уехать, — предложила Оливия. — Скандал будет грандиозный.
Миранда кивнула. Она собиралась послать Тернеру письмо, но подруге ведь этого не скажешь.
— Самое лучшее — на континент. Как у тебя с французским?
— Слабо!
Оливия тяжело вздохнула:
