Елена Лебедева - Путешествие в прошлую жизнь
— А ты уверена в этом, ошибки быть не может?
— Никита, мне постоянно хочется есть, меня тошнит, кружится голова, я быстро устаю. И в этом месяце у меня не было…в общем ты понимаешь, о чем я говорю. Да, я уверена, что это беременность.
Никита так и не нашел, что сказать, он был не просто растерян, а скорее потерян. «Вот Серж наверняка нашел бы выход и угораздило же его исчезнуть, надо что-то предпринимать», — мысли так и не захотели упорядочиться.
— Ну что ты молчишь, ну скажи же хоть слово, я знала, что ты воспримешь это сообщение так. Еще одна большая проблема. Еще одна обуза, как я… — голос Лизы дрогнул, она уперлась головой в колени и тихо заплакала.
Пожалуй, теперь до Никиты начал доходить смысл ее слов — «постоянно хочется есть, тошнит, кружиться голова…,- вспоминал он ее слова, — и при этом она еще идет наравне со всеми, боится быть нам сильным мужчинам в тягость. Лиза, да откуда же в твоем хрупком теле еще берутся силы», — он посмотрел на ее худенькую фигуру на вздрагивающие от слез плечи, и сердце окутала тупая тяжелая боль, — «моя маленькая девочка, как бы я хотел тебе помочь, хоть чем-нибудь. Княжна, фрейлина Их Высочеств Великих Княжон здесь, замерзшая и голодная, это просто не умещается в голове! Как за четыре года все могло так страшно измениться в этой стране».
— Лизонька, счастье мое перестань, успокойся, не плач. Ты не обуза, ты жизнь моя. У нас все будет хорошо, мы выберемся, только верь мне.
Однако, его слова произвели обратный эффект, от безумной жалости к самой себе Елизавета совсем разрыдалась. — «я так устала, я голодна, я….А он должен жить, понимаешь, Господь послал нам его…, а я не могу дать ему ничего…».
— «Это не ты, а я не могу» — с горечью подумал Никита — «Нет, я должен позаботиться о тебе, о вас… чего бы мне это не стоило».
— Лиза, Лизонька, послушай меня, посмотри мне в глаза, послушай. Я обещаю, слышишь, я клянусь тебе, сегодня вечером мы будем ночевать в теплом деревенском доме, ты искупаешься и напьешься молока. Я клянусь, ты поняла меня? — его слова прозвучали в лесной тишине так решительно, что им невозможно было не поверить.
— Ты правда обещаешь мне это? — она улыбнулась сквозь слезы — Но как, мы же не можем…
— А это тебя уже не должно заботить, я так люблю тебя, что готов свернуть горы, а тем более теперь, когда нас будет трое…
— Ты правда рад? А я так боялась признаться.
— Глупышка, как я могу не радоваться — однако в мыслях Никита тяжело вздохнул, но что делать, значит, такова воля Божья.
Молодой человек словно вдохнул в Лизу новую порцию сил. Она безропотно поднялась, и они пошли догонять остальных. Однако запала хватило ненадолго, к обеду она опять сникла, душили голод и тошнота. А к вечеру истощение сил достигло предела. От сильного голодного головокружения Елизавета потеряла сознание. Никита успел подхватить ее, ужасно испугался, долго не мог привести в чувство.
Маленький отряд продолжил свой путь, но и мужчины совсем поникли, своим стойким присутствием Елизавета как бы подбадривала их, мол хрупкая девушка не ропщет, а я и подавно не должен. Но вот настал момент, когда и она сдалась. Это событие произвело чрезвычайно удручающее впечатление. И без того казавшийся серым мир стал вдруг совсем черным…
Лучик надежды
Этот вечер можно было назвать одним из самых счастливых за последние недели. Еще три с половиной года назад княжна и предположить не могла, что можно быть на седьмом небе, сидя у печки в деревенской избе и наслаждаться тыквенной кашей с парным молоком, словно это самое вкусное, что она только ела в своей жизни.
Да, сколько же всего с ней случилось за это время, с лихвой хватит на несколько жизней кряду. А впереди опять пугающая неизвестность и, возможно, новая опасность. Но сегодняшним вечером Лиза зареклась не думать об этом.
Она окончательно пришла в себя уже здесь в этой натопленной избе, с удивлением осмотрелась, попробовала встать. В голове опять, как давеча, сильно зашумело, но Никита уже был рядом.
— Лизонька, душа моя, как же ты меня напугала — он аккуратно помог ей приподняться — Что, что такое, тебе опять нехорошо?
— Немного голова кружиться, ничего сейчас пройдет, а где мы?
— Эта маленькая деревенька Сомовка, отсюда уже совсем недалеко до Перекопа, пару дней, не больше.
— Но как же мы здесь, ведь это опасно?
— Милая, сейчас самое главное твое здоровье. И потом Красных отрядов здесь уже нет, основные силы преследуют Врангеля, никому нет дела до этой Богом забытой деревни.
На самом деле Никита лукавил, конечно, им не следовало появляться здесь, угроза внезапного нападения была более чем реальна, но сейчас все отступило на второй план. Ради Елизаветы он готов был даже на подобное безрассудство. А там будь что будет, от судьбы все равно не уйти. Бог поможет.
А Лизоньке отдых был просто необходим, и вот, молодой человек сдержал слово. А дело было так. Ближе к вечеру уставшие офицеры остановились, посланные за час до того разведать обстановку Павлуша Зубков и юный бывший юнкер Николенька Васильев сообщили, что в нескольких километрах деревня. Никита безапелляционно сообщил, что он и Елизавета отправятся туда на ночлег. Мнения разделились, цель была почти достигнута, войска Врангеля рядом. Так рисковать, нет, лучше проявить осторожность.
Таких было большинство. Решено было разделиться, никто никого не принуждал, просто каждый выбрал, что для него в данный момент важнее: отдых и риск или относительная безопасность. Прощались наскоро, без лишних сантиментов, по-мужски, пожали руки, пожелали удачи и разошлись. С Никитой ушли всего пятеро, включая его и Елизавету. На ночлег попросились в самый крайний дом, к счастью, хозяева глубокие старики, пустили безропотно, может пожалели, а может испугались, все таки четверо взрослых мужчин…
Собрав скудные запасы, хозяйка сварила ароматной тыквенной каши, принесла парного молока, из погреба достали бочковые огурцы к дымящейся картошке. Словом, вкусный запах еды и привел Елизавету в чувство, голодный истощенный организм сразу откликнулся. Уверенный голос Никиты, что они в безопасности, казалось, убедил ее. А старая крестьянка Кузьминишна уже нагрела воды. Бог мой, Лиза не могла поверить, ее ждала лохань, а в узелке лежало, оберегаемое дороже всех на свете ценностей французское мыло.
Непрошеные гости и хозяева уступили ей натопленную комнату, Елизавета накупалась всласть, постирала необходимые вещи, надела чистое белье, береженое не меньше мыла, и закутавшись в большущий пуховый платок старушки, села к печке. Мужчины тоже искупались, только на улице, благо было еще не очень холодно, и после ужина состоялся маленький военный совет. Роль лидера как-то безоговорочно отводилась Никите, что собственно понятно. В этой компании он был самым старшим и опытным.
