Кристиан Малезье - Очаровательная шпионка Марии Медичи или Альковная дипломатия
Может быть, надеть бриллианты? О, нет! Это слишком торжественно. А если рубины? Девушка приложила ожерелье к своей груди – просто восхитительно: ярко-бордовые камешки на тонких нитях напоминали капельки крови и выглядели так соблазнительно, что могли разбудить нескромные желания юного и пылкого принца. «Нет, это тоже не годится,– подумала Изабелла, откладывая ожерелье в сторону. Изумруды! Вот что нужно! Камень женственности, нежности и красоты. Его цвет – цвет юности и чистоты – напоминает о свежести первых весенних листьев и о первой любви…
Изабелла примерила серьги, по форме напоминающие дождевые струйки. Вот досада! Платье и украшения не сочетались по цвету. Она взглянула на дно шкатулки, и лицо ее озарилось радостью. Жемчужный гарнитур! Как же она могла забыть про него! Изабелла пристегнула к платью подвески, надела серьги и залюбовалась собственным отражением. Недаром отец говорил, что все ее украшения восхитительны, но именно жемчуг придает несказанное очарование и загадочность всему облику девушки.
«Принц будет в восторге»,– решила Изабелла и потянулась к флакончику с духами, но в этот миг ей показалось, что где-то рядом хлопнули створки раскрывающегося окна. «Наверное, Джон опять пожаловал к Эмме»,– подумала девушка и, подкравшись к потайному отверстию за картиной, заглянула в соседнюю комнату. Там было все спокойно, и Изабелла решила, что ей либо показалось, либо это ветки стучат в окно первого этажа.
Она смяла свою постель и накрыла подушки одеялом так, чтобы у мисс Вукстер, если она вдруг вздумает заглянуть в комнату, не возникло никаких подозрений. Затем она в последний раз взглянула в зеркало и, убедившись в своей неотразимости, накинула на плечи черный бархатный плащ с капюшоном. Такая одежда, по мнению Изабеллы, надежно скрывала ее в темноте от посторонних взглядов.
Девушка взобралась на подоконник, распахнула окно и бесстрашно спрыгнула вниз. Два кота, сидевшие неподалеку в кустах, отпрыгнули друг от друга и бросились удирать в разные стороны. Изабелла подождала с минуту и осторожно двинулась вдоль стены. Сердце отчаянно колотилось в груди. В этот миг ей хотелось одного: поскорее дойти до угла дома – оттуда до калитки рукой подать.
Изабелла свернула за угол… и столкнулась с какой-то темной фигурой. Девушка и загадочный субъект в темной одежде одновременно вскрикнули и в ужасе уставились друг на друга.
– Эмма?!!
– Госпожа?!!
– Что вы тут делаете в такой поздний час?
– Я? Гуляю,– невозмутимо ответила служанка.– У меня, знаете ли, бессонница. А вечерние прогулки, как известно, укрепляют сон. А вы, простите за любопытство, что тут делаете?
– Я?– замялась Изабелла.– У меня, к сожалению, тоже бессонница.
Эмма понимающе кивнула:
– Бессонница – это плохо.
– Да, это ужасно,– согласилась Изабелла и тут услышала какой-то подозрительный шорох, доносящийся из кустов.– Интересно, кто это там ходит?
– О, госпожа, думаю, что лучше уйти,– проговорила Эмма, испуганно оглядываясь в сторону, откуда доносился шум.– А вдруг это медведь?…
– Медведь? В саду у лорда Линдсона? Никогда не думала, что английские медведи столь нахальны,– проговорила Изабелла, еле сдерживая смех.– Впрочем, все может быть. Давай лучше притаимся и выследим этого опасного зверя.
Еще пару минут до женщин доносился хруст и треск сучьев, а затем обе они услышали приглушенный голос:
– Эмма… Эмма… Где ты опять прячешься?
– Кажется, медведь говорит голосом конюха Джона,– заметила Изабелла.
Служанка виновато вздохнула и поднялась с земли. Джон тут же поспешил к ней навстречу, но, заметив Изабеллу, в нерешительности остановился.
– Неужели это вы, Джон?– спросила девушка со смехом.
– Да, леди. У меня бессонница,– деловито сообщил конюх.
– Неужели? А я слышала, что в этом доме бессонницей страдает только мисс Вукстер,– продолжала смеяться Изабелла.
– Но, госпожа, вы ведь не скажете ей про нашу бессонницу?– осведомилась Эмма.– Нам бы очень не хотелось расстраивать мисс Вукстер!
– О, нет, не скажу. Но и вы не упоминайте о моей болезни! Я тоже не люблю расстраивать эту даму… Ну, а теперь скорее идите спать. А я тут еще погуляю.
– Нет, госпожа,– возразил Джон,– одной гулять в такую погоду очень опасно. Мы с Эммой можем проводить вас до кареты.
– До какой кареты?– спросила Изабелла с наигранным удивлением.
– До той самой, которую я только что видел неподалеку от калитки,– ответил Джон, хитро улыбаясь.– Да вы не волнуйтесь – мы никому не расскажем. Бессонница, что тут поделать…
Все трое понимающе переглянулись и рассмеялись.
Несмотря на поздний час, на улице было немало нищих. Один из них, бродяга с перевязанным глазом, завидев богато одетую даму, расплылся в нахальной усмешке и двинулся наперерез Изабелле.
– Эй, красотка, постой! Поговорить надо…
В этот же миг из темноты вынырнул Джон и, загородив наглецу дорогу, проговорил угрожающе:
– Побеседуй-ка лучше со мной, приятель! Сначала со мной, а через пару минут – с ангелами…
Внушительная фигура Джона и его огромные кулаки произвели надлежащее впечатление на нищего, который, пробормотав под нос проклятья, кинулся бежать.
Изабелла с благодарностью посмотрела на слугу, а тот, счастливый тем, что сумел доказать свою полезность, проговорил:
– Вы не обращайте внимания на нищих. У них, похоже, тоже бессонница. Вот и карета, про которую я вам говорил. Пойдемте скорее, она уже давненько дожидается вас.
Кучер, завидев спешащую Изабеллу, спрыгнул с козел.
– Госпожа де Монтрей? Прошу вас,– он услужливо распахнул дверцу кареты.
Девушка села в экипаж, улыбнулась на прощание Джону и Эмме и жестом отослала их обратно. Через несколько секунд послышался свист кнута, и карета покатила по булыжной мостовой.
Сначала девушка пыталась угадать, в каком направлении ее везут, но ночь настолько изменила облик Лондона, что Изабелла вскоре оставила это занятие и предалась раздумьям о том, с кем ей вскоре предстояло встретиться. Воспоминания о принце заставляли ее сердце сладостно сжиматься. Он умолял ее об этом свидании, он говорил ей о своей любви, а ведь они едва знакомы. Что произойдет с ней, когда они останутся наедине с Карлом? Изабелла откинулась на спинку скамьи и представила себе роскошную спальню принца. «О, господи, о чем я думаю…– спохватилась она.– Как я могла так увлечься?» Нет, нет. Влюбиться – это значит опять потерять душевный покой, опять мучиться от ревности, опять страдать от измены. Все это уже было с ней однажды. Было и прошло, оставив в сердце неутихающую боль. Теперь Анри, должно быть, женился на своей отвратительной кузине; спит в ее объятиях, и ей принадлежит все то, чем раньше владела Изабелла. Как может она после этого опять полюбить? Есть ли вообще на свете верные мужчины, способные оценить преданность своих подруг?
