Джо-Энн Пауэр - Ангел страсти
— Как хочешь, дочь. Я обращаюсь к этому человеку и хочу знать, как такое могло произойти. Конечно, придется расспросить священника. И хотел бы посмотреть на бумаги, скрепившие союз.
Николас улыбнулся.
Анжела посмотрела в дальний угол, откуда появился отец Самюэль. Засунув руки глубоко в рукава рясы, он пристально глядел на посетителей слезящимися глазами.
— К вашим услугам, милорд. Это я венчал их.
— Вам известен этот человек? — Данстан указал пальцем на Николаса.
Верхняя губа отца Самюэля дернулась.
— Да, милорд. Я служу в этих местах священником больше года. И он тоже меня хорошо знает. Теперь пусть он простит вам обидные слова, сказанные в адрес его жены, и окажет вам столь же доброе покровительство в этом доме, какое оказал мне. Вы останетесь довольны, за это я ручаюсь.
— Объясните, как вы могли обручить их без оглашения титулов в церкви? Без моего согласия, без согласия короля!
— Мне, как любому священнику, принадлежит право временно отказаться от этого правила. Полно, не пытайтесь убедить нас, вы не настолько глупы. Нам известно обратное. Вы уже дважды выдавали дочь замуж и дважды испытывали свою власть над ней.
Лорд Данстан не мог не признать справедливость слов отца Самюэля, но решил не сдаваться.
— Я устроил ей два прекрасных замужества, а она осмеливается проявлять черную неблагодарность.
— А-а. А как бы вы отнеслись к своему родителю, если бы вас сначала женили на ребенке, а потом выдали за старуху? — Самюэль подошел и встал напротив лорда Данстана, желая взглянуть ему прямо в глаза. — Посмотрите на этого милорда, сэр, он стоит перед вами. Если вы заинтересованы во внуках, которые унаследуют ваши земли и титул, я бы остановил выбор именно на этом муже для вашей дочери. Или вам безразлично, кто родится в семье, кто продолжит ваш род — хилое потомство, неполноценные умственно или еще похуже?
— Довольно! Конечно, мне не все равно. Но в данную минуту меня больше волнует, что подумает король. В Великой Хартии, подписанной им в Раннимиде, он обещал не принуждать вдов к повторному замужеству, но должен дать личное согласие на брак вдовы по ее собственному желанию.
У Анжелы пробежали по спине мурашки.
— У Иоанна множество более важных забот, чем мое замужество.
Данстан хмыкнул.
— Тебе бы хотелось надеяться.
— Теперь это не имеет значения, — вступился отец Самюэль. — Что бы Иоанн не думал об их браке, дело сделано. Клятвы даны, контракты подписаны.
— Брак скреплен интимными отношениями? — поинтересовался Данстан.
Николас хотел задушить его собственными руками, но промолчал.
Отец ждал ответа от Анжелы. Она, покраснев, кивнула.
— Тебе решать, остаться мне или уехать. — Он еще не мог поверить в свершившееся.
— Решайте сами, отец, — ответила она и кивнула Тому Картеру, стоявшему около лестницы.
Появились четыре стражника Уиндома, лорд Гейнсбридж и четверо его рыцарей, лорд Девро и два его латника.
Монтроз окинул их оценивающим взглядом и понял — если благоразумие его покинет, он может не выйти отсюда живым.
— Вижу, доченька, ты оставила себе решение моей участи — жить мне или не жить.
— Разве вы не точно так же поступили со мной однажды, отец? Но у меня нет желания брать грех на душу и наказывать вас. Поэтому вы и ваши люди можете остаться на ночь.
Сознавая свою власть, Анжела величественно смотрела на человека, подвергшего ее мучениям, потом перевела взгляд на незнакомца.
Тот выступил вперед. Одного с ней роста, он явно нервничал, и глаза его выражали сочувствие.
— Я Хью Ламберт, миледи, — он набрал в легкие побольше воздуха. — Должен сказать, ваше замужество снимает тяжесть с моей души.
— В самом деле? Отчего же, лорд Ламберт? — Анжела говорила спокойно, но Николас чувствовал, как она напряжена.
— У меня есть желание жениться на другой женщине. Сюда я приехал по настоянию отца.
— Вот как. Плохое начало для брачного союза, не так ли, милорд? — Она метнула гневный взгляд на отца. — Использовать свое тело для выполнения чьей-то чужой воли.
Николас воспринял слова Анжелы, как третий знак и подтверждение: Полуночный Дьявол должен, наконец, предоставить своего Ангела ее собственной судьбе и собственному счастью.
* * *Когда они остались одни в спальне, Анжела начала переживать. Ей казалось, она вела себя слишком резко с родным отцом.
— Вы не сказали ни одного лишнего слова, любовь моя, — успокаивал ее Николас, усаживая в кресло. — Вы настолько справедливы и мудры. Я вижу, вы хотите даровать ему прощение. Но он никогда не оценит великодушия и отомстит при первой возможности. Не мешайте ему. За это он начнет вас уважать. А мне доставит удовольствие видеть его страдания.
Она улыбнулась — жестокие слова совсем не вязались с невинным взглядом золотистых глаз.
— Мучений вы не увидите, мой Дьявол. Никому не доведется испытывать мучения.
— Ваши мучения я бы не смог видеть спокойно.
— Вы так добры ко мне.
— Никто никогда не был мне так дорог.
Анжела не могла больше ждать. Но задавать прямой вопрос не имело смысла. Однажды он покинет ее, оставив тоску по его улыбке, прикосновениям, смеху и железной логике мысли. Почему ей суждено полюбить единственного человека, который никогда не сможет остаться с ней?
Она поцеловала его в губы, размышляя о его доброте и горечи своего положения. Но сейчас не оставалось времени обсуждать личные отношения, более важные проблемы ожидали решения. Она встала с кресла.
— Только что мы наблюдали, как лорд Девро поддержал нас из политических соображений, а отец отступил перед нашим численным превосходством. Сможем ли мы так же легко одолеть Делигера?
— У нас больше людей, хотя он привезет с собой трех своих рыцарей. К тому же, мы предъявим ему претензии по поводу нечестного ведения счетов. Думаю, после этого он быстро освободит нас от своего присутствия.
— Дай Бог. Если бы и Бартлет не привез с собой свиту и удалился бы столь же поспешно.
— Мы покажем Бартлету наши брачные свидетельства и напустим на него отца Самюэля. Я думаю, он не захочет остаться погостить.
— Удастся ли избавиться от Делигера и Бартлета раньше, чем они публично обвинят меня в убийстве Кретьена?
Николас задумался.
Это как раз больше всего волновало его, и Анжела знала об этом.
— Если бы знать, кто убил Кретьена, — задумчиво произнесла она.
— Это нам неизвестно, милая, — Николас очнулся от своих размышлений, — но мы обязательно узнаем.
Он снял голубую тунику и из деревянного комода, где хранил одежду, достал черное стеганое шелковое одеяние, одно из тех, которое было на нем в ночь пленения. Анжела знала, он предпочитал эту одежду более нарядной.
![Аллэин Флаер - Веревки и цепи. Часть первая - Веревки. [СИ]](/uploads/posts/books/no-image.jpg)
