Анна Рэндол - Тайна ее поцелуя
— Он не умеет рисовать. Кроме того… Что, если его поймают? У него найдут чертежи, и его, конечно же, убьют.
Нейтан постучал ложкой по подносу.
— Вы это делаете не для того, чтобы помочь грекам. Вы собираетесь спасти Прествуда, так ведь?
— Нет. Просто я согласилась сделать план форта, вот и все.
Нейтан положил в свой чай очередную ложку сахара.
— А может, от вашего внимания ускользнул тот факт, что Прествуд — довольно крупный мужчина, способный сам себя защитить?
— Но он даже не говорит по-турецки. И если…
— Вы уверены, что не спали с ним? — перебил Нейтан. Он яростно воткнул ложку в сахарницу. — Черт, все еще хуже! Вы его любите!
Мари уже открыла рот, чтобы опровергнуть это обвинение, но так и не произнесла ни слова.
Нет-нет, она не любит его. К тому же Беннет через несколько дней уедет… Кроме того, он ясно дал ей понять, что не питает к ней никаких чувств. Между прочим, она прекрасно знала, что любовь могла существовать и без доверия, но это делало жизнь адом. А она не желала обрекать себя на такую жизнь.
Заставив себя усмехнуться, Мари сказала:
— Люблю? О, это было бы глупо…
Нейтан сделал глоток чая, утер рот тыльной стороной ладони и отставил чашку. После чего закрыл крышкой сахарницу и налил свежего чая в другую чашку.
— Я вам не верю, Мари. Ведь вы настойчиво стремитесь последовать за ним на верную смерть.
Глава 19
Беннет неподвижно стоял в тени соседнего дома. И майор отчетливо видел, как рука Абингтона поглаживала Мари ниже спины, когда он провожал ее к ожидавшей их карете.
Выругавшись сквозь зубы, Беннет прижался к кирпичной стене. Ему ужасно хотелось подойти к карете и увести Мари от Абингтона. Но, к счастью, он держал себя в руках.
Он полагал, что если будет избегать Мари, то это поможет ему Он пытался чем-то занять свои мысли, чтобы не думать о ней, но ничего не мог с собой поделать — перед ним то и дело возникало лицо Мари, а в ушах звучал ее голос.
Да, он желал ее, и это приводило его в бешенство.
«Ты должен сосредоточиться, — говорил себе Беннет. — Ведь сейчас самый удобный случай, чтобы поймать человека, следившего за Мари». И он твердо решил сделать это, рассчитывая уже к утру получить ответы на все свои вопросы. А потом, в конце недели, когда она сделает зарисовки Вурта, он будет свободен… и вернется домой.
Тут кучер щелкнул кнутом, и лошади тронулись с места. Беннет замер, затаил дыхание…
Но прошла бесконечно долгая минута, прежде чем из ближайших ворот выскочила фигура в белом тюрбане. Незнакомец побежал за экипажем Мари, и Беннет тотчас же выбрался из своего укрытия — наступило время ответов.
Догнав незнакомца, майор прижал его к земле. Тот попытался вырваться, и они покатились по булыжной мостовой. Незнакомец метался из стороны в сторону, но Беннет был больше и тяжелее, что давало ему преимущество. Навалившись на противника, майор достал из кармана веревку и, бросив взгляд на его искалеченную левую руку, быстро связал и крепко затянул узлы, затем поставил пленника на ноги и спросил:
— Кто послал тебя?
Турок разразился потоком слов, большинство из которых, как подозревал Беннет, были ругательствами.
— Ты говоришь по-английски?
Пленник продолжал свою гневную обличительную речь. Тогда Беннет толкнул его в ближайший переулок. Майор решил, что до прибытия Абингтона ему поможет Даллер.
Пленник сопротивлялся всю дорогу, но Беннет был гораздо сильнее. Уже у дверей посольства пленник неожиданно рванулся в сторону, но майор, предвидевший и эту последнюю попытку бегства, вовремя подставил ногу в сапоге, и турок распростерся на земле. Тюрбан слетел с его головы, и открылись редкие и грязные волосы.
Беннет поднял пленника и потащил наверх мимо удивленного дворецкого. Затащив турка в кабинет, он захлопнул за собой дверь. Но вскоре дверь распахнулась, и вошел Даллер.
— Прествуд, кто это? Дворецкий говорит, что вы приволокли сюда заключенного…
Пленник смертельно побледнел. Он уже не кричал и не ругался — покорно сидел в кресле, куда его усадили.
— Это тот человек, который преследовал мисс Синклер, — сказал майор.
Даллер прищурился.
— А может, это тот самый, который устроил стрельбу в мисс Синклер?
— Сомневаюсь. Но подозреваю, что он знает, кто стрелял в нее.
Арестованный обводил глазами комнату, но избегал смотреть на посла. Затем взгляд турка остановился на окне, и он приподнялся. Но Беннет тут же схватил его за ворот и швырнул обратно на кресло.
— Сидеть! — прорычал майор.
Даллер подошел к пленнику и, нахмурившись, что-то сказал по-турецки.
Человек в тюрбане плюнул ему под ноги.
— Мерзавец! — заорал Даллер.
И сказал что-то весьма угрожающее.
Турок вздрогнул и молча кивнул.
— Я пригрозил, что передам его местным властям, — пояснил Даллер.
И задал очередной вопрос.
— Абдулла, — ответил турок.
Посол взглянул на кузена.
— Абдулла — его имя.
Даллер снова что-то спросил.
После долгого молчания Абдулла наконец ответил, энергично качая головой. Посол же пояснил:
— Он говорит, что не знает того человека, который нанял его.
— Спросите, каким образом предполагалось связаться с ним?
Посол снова заговорил. Минуту спустя перевел ответ:
— Он заявляет, что тот человек всегда приходил к нему сам. Он не знает, как найти того, кто нанял его.
— А он может описать этого человека?
Даллер задал вопрос, и пленник тут же помотал головой и что-то быстро проговорил.
— Он утверждает, что не может его описать.
Беннет помолчал, потом спросил:
— У вас тут найдется какое-нибудь место, где мы могли бы запереть его на ночь?
Даллер ненадолго задумался.
— А мы еще не получили от него нужную нам информацию?
— Разумеется, не получили, — ответил майор.
Он решил, что надо подождать Абингтона.
Даллер с отвращением посмотрел на Абдуллу.
— Полагаю, после некоторого убеждения он все же заговорит. Эти местные страшно упрямы…
Беннет отрицательно покачал головой. Ему очень не хотелось применять пытки.
— Заприте его, — сказал майор. — Может, к утру он захочет поговорить.
Посол тут же позвал двух рослых слуг, и те схватили Абдуллу за плечи. Но он вырвался и бросился к Беннету.
— Держите его, дураки! — приказал Даллер.
Беннет отступил в сторону, и пленник рухнул на ковер.
Слуги тотчас схватили его, и Абдулла возобновил свои крики, хотя в его словах теперь было больше страха, чем гнева. Правда, в некоторых его выкриках четко слышалось имя посла.
