Елена Арсеньева - Краса гарема
– И лишь только ты коснулся заветного камня, удача отвернулась от меня! – прошептал подавленно Мюрат. – На другое утро русские ударили по моим позициям так внезапно, что я не успел ни убить тебя, ни спуститься за сокровищем. Но я знал, что вернусь за ним… и я вернулся, но ничего не нашел. Я увидел ступеньки, которые ты вырыл, выгрыз в каменной стенке своей темницы, и понял, что изумруд Бонапарта спас тебя!
– Не изумруд! – горячо воскликнула Марья Романовна. – Он сам себя спас!
Мужчины обернулись к ней, и Маша улыбнулась Охотникову с таким восхищением, что у него на лице отобразилось мальчишеское замешательство. А лицо Мюрата еще больше потемнело.
– Все дело в изумруде! – яростно вскричал он. – Сейчас у тебя его нет – и ты попался в мои руки. Все дело в нем. Мне не нужны другие камни, которые ты заполучил, это твоя воинская добыча. Но изумруд Бонапарта! Ты должен решить… вот эта женщина, твоя женщина, ее красота, ее жизнь… Или ты отдашь мне камень, или…
Он дал знак Надиру, и тот выхватил кинжал.
– Она тут ни при чем! – воскликнул Охотников. – Это случайная жертва, не бери греха на душу, отпусти ее!
– Не лги о случайности… – с прежним ледяным, жестоким выражением проговорил Мюрат. – Все связано, и она расплатится за то, что связана с тобой. Ты думаешь, ее убьют одним милосердным ударом? Нет, сначала тебе придется наглядеться на ее мучения. Она изойдет криком на твоих глазах. Она поседеет заживо, проклянет тот час, когда родилась, и будет умолять о смерти! Однако меня не тронут ее мольбы. Неужели ты не веришь, что я способен на такое? Я не хочу быть жестоким, но вы сами вынуждаете меня к этому!
– Не трудись лишний раз показывать свою жестокость, – спокойно сказал Охотников. – Я нагляделся на нее на Кавказе, ни убавить, ни прибавить ничего ты уже не сможешь. Не тревожьтесь, сударыня, – взглянул он на Марью Романовну. – Вы попали в эту ужасную переделку из-за меня, и я почитаю своим долгом спасти вас. Я бы с радостью отдал за вас жизнь, однако отдам всего лишь жалкий камень. Я согласен, Мюрат. Ты получишь свое сокровище, но не прежде, чем эта женщина и ее кузина, также похищенная тобой, выйдут из твоего дома. За его пределами их ожидает мой друг. Отправив женщин в безопасное место, он передаст тебе камень.
– Итак, ты угадал! – коварно усмехнулся Мюрат. – Ты все понял!
– Да, – кивнул Охотников. – Я разоблачил твоего подсыла, этого лживого Сермяжного, которого ты отправил шпионить за мной. И я сразу понял, что тебе нужно. Ты захватил эту женщину, надеясь обменять ее на камень, и я согласен. Но сначала она и ее кузина получат свободу. Это все. Иначе сделка не состоится.
– А что будет с вами? – испуганно воскликнула Марья Романовна.
– Ну… – усмехнулся Охотников. – Думаю, я останусь здесь.
– Здесь, но зачем, ведь… – начала она, но тут же спохватилась, какую глупость городит. Не по своей воле останется здесь Охотников – он будет оставлен насильно. Мюрат не выпустит на волю человека, которого так ненавидит! Охотникова убьют…
Марья Романовна прижала руки к сердцу и неотрывно смотрела на его окровавленное лицо. Все еще не укладывалось в голове, что он пришел сюда и попал в руки беспощадного врага лишь ради спасения незнакомой женщины. Ради нее. Повинуясь только благородству натуры, благородству и отваге!
Неужели такие мужчины бывают не только в романах?!
– А ведь вы расстроитесь, когда узнаете, что Надир нарезал из спины вашего любовника ремней и посыпал раны солью! – послышался рядом голос Мюрата, и Марья Романовна вздрогнула, словно от прикосновения холодного змеиного тела.
Ужас, сострадание, боль охватили ее с такой силой, что кощунственным показалось твердить мещанское: «Ах, нет, он мне не любовник!» Если раньше она ощущала себя оскорбленной тем, что ей приписали любовную связь с этим почти незнакомым ей человеком, то теперь почувствовала странную гордость из-за того, что ее назвали любовницей именно Охотникова. И если он сделал все ради спасения ее жизни, то и она пошла бы ради него на все!
– Молю вас, отпустите его! – воскликнула Марья Романовна жарко, повернувшись к Мюрату. – Все, ради чего вы враждовали, осталось там, на Кавказе. Вы получите свою драгоценность. Оцените же храбрость и благородство человека, который с такой легкостью расстается с баснословным сокровищем. Будьте достойны своего врага. Отпустите его!
У Мюрата слабо дрогнул угол рта. Это была даже не усмешка, а холодная, презрительная ухмылка. Слова Марьи Романовны, ее порыв насмешили его до чрезвычайности. Он даже не собирался этого скрывать.
Она вмиг поняла бессмысленность своей просьбы. Мюрат холодно-жесток, он наслаждается унижением людей. Вон как бесился оттого, что Маша не желала молить его о ласках!
Ну, если унижением она может выкупить жизнь Охотникова…
Без раздумий Марья Романовна упала на колени и заломила руки:
– Отпустите его! Умоляю! Век за вас Господа Бога буду молить, все обиды, все горести и муки, кои вы причинили мне и Наташе, отпущу, сама благословлять имя ваше стану и детям, внукам своим завещаю, только отпустите!
– Ох ты милая моя… – чуть слышно выдохнул за ее спиной Охотников. – Что же за сердце золотое, неужто бывают такие женщины не только в сказках?!
– Да, очень трогательно, – с ледяным выражением произнес Мюрат. – Ну просто спектакль «Комеди Франсез» с участием Андриенны де Лекуврер. Сам-то я, конечно, ее на сцене не видел, поскольку властвовала она над сердцами лет сто назад, однако наслышан, что рыдали все напропалую на спектаклях ее, и женщины, и мужчины, так великолепно умела она слезы выжимать. Но вы, мадам, можете не стараться. Из меня вы ни слезинки не выжмете, ни капли сочувствия у меня не появится, хоть, не скрою, приятно видеть мне такую гордячку в пыли у ног своих. А впрочем… – Он прищурился, и лицо его сделалось таким коварным и опасным, что сердце Машино тревожно сжалось от дурного предчувствия. – Впрочем, я готов поторговаться! Есть ли у вас что-то, чего вы не отдали бы ради этого человека?
– Но у меня… у меня ничего нет, – растерянно сказала Марья Романовна. – Имение, что от мужа досталось, вот и все мое богатство. Но я отдам его вам без раздумий, только не убивайте…
Она запнулась, вдруг сообразив, что не знает, как имя Охотникова, а называть его просто по фамилии показалось ей вдруг обидным для него. Как чужого! А разве он ей чужой?
– Ваше имение? – с издевкой хохотнул Мюрат. – Забавно, право. Нет уж, у вас есть возможность счастливо жить в этом имении вместе с вашим любовником, если вы сумеете выкупить его жизнь. Но мне нужны не деньги ваши и не имущество.
– Что же вам нужно? – чужим голосом спросила Маша.
