Лариса Шкатула - Жена русского пирата
— Как я устала! — пожаловалась она, вытягивая ноги. — В этих ботинках, однако, жарко…
Флинт встал перед девушкой на колени и стал расшнуровывать ботинки: один, потом другой… Какая у неё изящная ножка! Ольга сидела, прикрыв глаза, и юноша решил, что это от предвкушения удовольствия. Каково же было его разочарование, когда он увидел, что возлюбленная просто-напросто спит!
Он вздохнул, уложил дорогие сердцу ножки на диван и присел рядом, дожидаясь, пока она проснется — сам он никогда так бы не поступил! Заснуть в ту самую минуту, когда он… когда…
Разбудил их обоих щелчок выключателя и заливший комнату яркий свет.
— Подумать только, они спят! — притворно возмущался дядя Всеволод, стоя посреди комнаты со свертками в руках. — А я бегу, себя ругая — на полтора часа опаздываю, портовики митинг устроили…
— Ты хочешь сказать, что… — начал Флинт.
— Вот именно, сейчас половина девятого!
— Если бы ты знал, дядя, что нам пришлось пережить прошлой ночью, а потом и днем…
— Ни слова больше! — Всеволод Александрович свалил свертки на стол. За ужином расскажете мне все, я не люблю тянуть кота за хвост. Оленька разбирает свертки, а мы — чистим картошку. Потом садимся ужинать, и я только слушаю!
— Где вы готовите, дядя Сева? — удивилась Ольга, оглядывая комнату.
— К слову сказать, я и не готовлю, — вздохнул тот, — хотя на общей кухне у меня есть даже свой стол… Мой дом — пароход! Так что мы приготовим все здесь, а потом я отнесу на кухню кастрюлю с картошкой, по возможности не задерживаясь, дабы избежать расспросов любопытных соседей…
В свертке с продуктами чего только не было! От австрийской тушенки до горячих пирожков с ливером. Ольга разломила один пополам, и они с Флинтом проглотили его, почти не жуя.
Стол получился почти как довоенный. У Всеволода Александровича нашлись даже хрустальные бокалы и туго накрахмаленная белая скатерть взамен покрывавшей стол цветной бархатной.
Хозяин ничего не ел, а лишь с улыбкой наблюдал, как еда исчезает со стола, поглощаемая его гостями. Наконец он не выдержал.
— Я услышу сегодня что-нибудь, кроме хруста челюстей?
Ольга прыснула. Флинт поперхнулся.
— Извини, дядя, но мы две недели ели, что и как придется!
— Ладно, шучу… Просто вы можете не торопиться, я ничего со стола не убираю… Оленька, попробуйте малагу — самое сладкое в мире вино, я привез его из Испании.
Ольга отпила глоток. Вино — словно нектар, собравший в себя все ароматы лета, — живительным огнем разбежалось по всем её жилкам и зажгло на щеках яркий румянец. Всеволод Романов залюбовался девушкой.
— Эх, Сашка, лет пятнадцать бы сбросил, увел бы я у тебя невесту, только бы ты её и видел!
— А мне кажется, вам нисколько не надо сбрасывать! — улыбнулась ему Ольга.
— Благодарю на добром слове! Только для меня в жизни существовала одна единственная женщина, которая ушла из жизни, так и не поверив, что я перед ней ни в чем не виноват! — взгляд капитана будто заволокло дымкой, но усилием воли он пришел в себя.
— Так кто из вас будет рассказывать?
— Конечно, Оля, — решил Флинт, — я ещё не наелся!
— Рассказывать ВСЕ? — уточнила девушка.
— Давай! — обреченно вздохнул Александр.
Ольга улыбнулась про себя и начала рассказ по-своему.
— А случилось так, что мы с Флин… Сашей оказались вдвоем на фелюге посреди Черного моря и должны были возвращаться в Россию…
Мужчины слушали, не перебивая. Только однажды Всеволод Александрович спросил:
— Разве вашу карету не заметил военный пост у въезда в Новороссийск?
— Тут Саша придумал интересный выход. Мы свели Таню в сторону от дороги и подошли к посту пешком. Он рассказал матросам, что мы нашли брошенную карету и немного проехали на ней, потому что устали. Теперь хотели бы сдать её властям. Матросы на карете подвезли нас прямо к вашему дому, а потом забрали её вместе с Таней.
— А кто такая — Таня?
— Так звали нашу лошадь.
Всеволод Романов помолчал.
— Надо отдать должное твоей девушке, Саша, ничего компрометирующего она о тебе не рассказала. Между тем моряки поведали мне такое, что я даже засомневался: из рода ли ты Романовых? Потомственных мореходов, ничем не запятнавших свою честь!
— Дядя! — закричал Флинт, мучительно краснея. — Выслушай меня…
— Нет, это ты меня выслушай! Извини, что стану говорить при твоей невесте, но, если она тебя по-настоящему любит… К сожалению, детей у меня нет и вряд ли уже будут. Твой отец погиб, а другие ветви Романовых пресекли войны или просто забрало море. Ты остался один. И на тебя, как на последнюю надежду, смотрят предки, служившие ещё во флотилии Петра Великого! Надеются они на честного и порядочного моряка, а не на прислужника Черного Паши или Костадинова… И что это у тебя за собачья кличка — Флинт?!
— Дядя, так звали знаменитого пирата!
— Возможно, история и повторяется, но, как сказал кто-то из великих, первый раз — как трагедия, второй раз — как фарс!
Голос Всеволода Александровича стал глуше.
— Смутное время досталось нам для жизни. Моральные ценности уничтожены, к власти пришли жестокие люди, которые ради призрачной идеи не щадят никого. Я вынужден был принять их правила игры, но только ради тебя, который один ещё может поднять наш поникший романовский стяг… У меня появилась возможность послать тебя на учебу в военно-морское училище. В Москву. Тебе придется присягать на верность новой власти и служить ей, не щадя живота своего. Я должен быть уверен, что передам наше дело в надежные руки.
Взволнованный Флинт вскочил из-за стола и вытянулся в струнку.
— Дядя! — сказал он торжественно. — Я клянусь тебе памятью отца и матери, памятью всех моряков Романовых, что не посрамлю их славного имени! Что всегда буду следовать чувству долга, совести и любви к Отечеству!
По щекам Ольги катились слезы, но она не замечала их, потрясенная произошедшим на её глазах преображением возлюбленного.
— Не плачьте, Оленька, все будет хорошо. — Романов-старший ласково погладил её по руке и спросил у племянника: — Ты ещё не рассказал мне, кто твоя невеста?
— С Ольгиным происхождением, дядя, боюсь, будут осложнения. Она ведь княжна, а ты знаешь, как большевики относятся к голубой крови!
— Да-а, кстати, твой прадедушка Евгений Романов был женат на княгине Муромской, мужа которой, каперанга, смыло за борт во время шторма… Пожалуй, это вовсе не кстати…
Ольга порылась в вещах и достала паспорт Натальи Соловьевой.
— Вот какой документ у меня есть. Умерла одна цирковая артистка, которая ехала вместе с нами, и друзья мне его отдали.
