Элейн Кроуфорд - Речная нимфа
Наконец Пирс отстранился.
— Мне солгали, — прошептал он, — мне гнусно солгали! Когда я спросил, здесь ли ты, мне ответили ложью. Но я знал, ты где-то рядом, я это чувствовал всем сердцем. Все, что было нужно, это догнать тебя — и вот я здесь. Скажи, ты любишь меня? Любишь так же сильно, как я тебя?
Речь его была по-прежнему не слишком внятной, но тон поражал искренностью. У девушки сжалось сердце. Пирс только что сказал, что любит ее, и она тоже любила его, всей душой и всем сердцем. Но она предала его и покинула. Чем могла она возместить это? Только верностью и любовью.
— Да, я люблю тебя, но… — начала она, решив признаться во всем.
Пирс заглушил ее признание поцелуем, таким сладостным, что те немногие слова, что Жоржетта приготовила для объяснения, вылетели у нее из головы. Пальцы Пирса ласкающим движением скользнули вниз по горлу, между ключиц, и наконец нашли верхнюю пуговку рубашки. Девушка замерла, слыша только сумасшедший стук своего сердца в тишине каюты. Первая пуговка выскользнула из петли, потом вторая и третья. Остальных просто не было, так что рубашка раскрылась на груди, и руки оказались на ее теле, на огненно-горячей обнаженной коже. Жоржетта затаила дыхание, всем существом наслаждаясь лаской.
— Я знаю, что это сон, — вдруг услышала она хрипловатый шепот. — Ну и пусть! Никто не посмеет разбудить меня и прервать его!
Ее груди, которыми она недавно робко любовалась в одиночестве, налились до сладкой боли, и соски окаменели в предвкушении наслаждения. Поцелуй почти заставил Жоржетту потерять сознание. Она впилась пальцами в плечи Пирса, отчего тот пошатнулся, теряя равновесие.
— Нам бы лучше быть в постели… а кстати, где она?
— За твоей спиной…
Он осторожно двинулся в ту сторону, попутно стягивая рубашку с плеч девушки. При этом он коснулся ее обнаженного бедра.
— На тебе больше ничего нет? — со счастливым удивлением осведомился он.
Она что-то пролепетала в ответ.
— Это лучший сон в моей жизни, Ласточка! Не просто снова встретиться с тобой, но знать, что ты только и ждешь, чтобы мы занялись любовью!
Его пальцы скользнули к ее бедрам, и она затрепетала. Веки ее опустились сами собой, все мысли и чувства затуманились, кроме нетерпеливого ожидания.
В этот момент они оба наткнулись на край нижней полки. Пирс все-таки потерял равновесие и свалился навзничь, увлекая ее за собой. С громким стуком голова его ударилась об стену.
К тому времени глаза Жоржетты немного привыкли к темноте. Она увидела, что Пирс схватился обеими руками за голову и сполз на постель.
— Больно? — с испугом спросила она.
Ответом был только стон.
— Боже мой, только не вздумай терять сознание!
— Ничего… я сейчас… — пробормотал он.
— Не обращай внимания на то, что я сказала, просто полежи неподвижно, и все пройдет. Давай я тебя разую.
Ей хватило минуты, чтобы освободить его от обуви. Помедлив, она взялась за брюки. Пирс приподнялся на локте.
— А знаешь, уже не болит.
— Правда?
— Чистая.
Он поднялся на ноги и снова заключил Жоржетту в объятия, пошатнувшись при этом. Она сразу встревожилась.
— Ушиб тут ни при чем, — объяснил он со вздохом. — Все дело в том, что я сегодня слишком много выпил, а этот местный ром… понимаешь, я пытался утопить в нем горе, вот глупец! Попусту тратил время, а ты ждала меня здесь и не знала, что думать!
Он стал расстегивать брюки, и девушка принялась помогать ему.
— Ласточка, я в полном порядке и сумею возместить тебе долгую разлуку. Сегодня, завтра, послезавтра и все остальные дни будут нашими. Я больше никогда тебя не отпущу.
Снова Жоржетта вернулась к действительности и снова ощутила горечь вины, поскольку знала, что у них не так много времени, как полагал Пирс, — всего-то одна ночь. Но она смолчала, просто раскрыла полы рубашки и прижалась щекой к груди, вдохнув запах, свойственный только ему. Она слышала резкий, сильный стук его сердца, слышала беззвучный стон, когда выпрямилась и упала в его объятия. Казалось, Пирс не просто прижал ее к себе, но вобрал в себя, обвился вокруг нее, что он был везде, заполняя собой все окружающее. Он был напряжен для нее, и прикосновение его плоти обещало наслаждение.
— Как хорошо… — прошептал он, легонько двигаясь вверх-вниз вдоль ее тела. — Почему ты меня покинула, Ласточка? Скажи, что теперь всегда будешь со мной.
Она не могла ответить правду и не хотела лгать, а потому просто взяла лицо Пирса в ладони, приподнялась на носочки и прильнула поцелуем к его губам. Это был яростный поцелуй, полный отчаяния и страсти, и Пирс вернул его с тем же жаром.
Жоржетта не помнила, как и когда они оказались в постели, просто вдруг ощутила горячую тяжесть его тела. Ее приподняли за ягодицы и крепко прижали к ищущей, нетерпеливой плоти. Со стоном полного самозабвения она оплела мужские бедра ногами.
— Люби меня, мой дорогой, мой единственный! Люби так, словно это последний раз!
— Скорее первый, — возразил Пирс, и тела их слились.
Еще долго после того, как дыхание Пирса выровнялось и стало размеренным, Жоржетта баюкала его в своих объятиях, не в силах отстраниться. Но когда-нибудь нужно было это сделать, нужно было покинуть постель Пирса, потому что иначе, проснувшись поутру, он первым делом обнаружил бы ужасную правду. Невыносимо было даже думать о том, что истина обернется для него жестоким шоком. Наверняка был более мягкий, более щадящий путь.
Посторонние звуки заставили ее отвлечься от раздумий. Где-то стукнула дверь, раздались шаги и голоса, и она сообразила, что команда готовится к отплытию. Ждать дольше было нельзя.
С бесконечными предосторожностями Жоржетта высвободилась и соскользнула на пол. С минуту она стояла, вглядываясь во тьму, неспособная различить дорогие черты и потому чувствуя себя все более одинокой — вернее, одинокой, как никогда. Мысленно она прощалась со своей любовью, поскольку была уверена, что никогда больше ей не выпадет шанс высказать свои чувства, прошептать имя Пирса в момент близости и услышать в ответ, как сильно она любима. Никогда больше она не ощутит страсти в его прикосновениях, потому что, узнав правду, он отвернется от нее и, быть может, вообще не захочет ее видеть и перемолвиться с ней словом. А в Сан-Франциско он навсегда исчезнет из ее жизни. Она заранее прощала Пирса, ведь сама была виновата во всем.
Жоржетта переступила ногами и наткнулась на что-то мягкое. Рубашка, но чья? Его или ее? «Впрочем, какая разница?» — подумала она, одеваясь с полным равнодушием к тому, как это будет выглядеть. Уже взявшись за край верхней койки и собираясь взобраться на нее, она вдруг окаменела, пораженная внезапной мыслью. Если Пирс выбросит ее за порог, узнав правду, то куда ей идти? Ведь свободных кают на борту нет!
