Нагиб Махфуз - Мудрость Хеопса
Хуфу улыбнулся:
— Фараон поздравляет тебя, о храбрый командующий. Да продлят боги твою жизнь, чтобы ты принес как можно больше пользы своей родине.
Фараон выпрямился и протянул молодому командующему руку. Джедеф почтенно поцеловал ее.
— Сколько моих солдат пожертвовали собой ради отечества и фараона? — спросил царь.
— Тысяча героев пала на поле боя, — в ответе Джедефа послышалась печаль.
— А число раненых?
— Три тысячи, мой повелитель.
Фараон немного помолчал.
— Великая жизнь требует великих жертв, — наконец сказал он. — Да восславится владыка, который создает из смерти жизнь. — Он внимательно посмотрел на Джедефа, прежде чем промолвить: — Ты оказал мне две услуги: спас жизнь моему наследнику и обеспечил благоденствие моему народу. Чего же пожелаешь ты, мой храбрый герой? Говори — ты получишь любую награду.
«О боги! — подумал Джедеф. — О владыка Ра! Час, которого так жаждала моя душа, который я всегда представлял в своих счастливых мечтах, наконец настал».
— Мой господин, — сказал он, — то, что я сделал, — всего лишь долг любого солдата, поэтому я не прошу за это никакой награды. Но у меня есть мечта, в исполнении которой я надеюсь на вашу царскую милость.
— И какова же эта мечта? — улыбнулся Хуфу.
— Боги, ваше величество, своей неописуемой мудростью вознесли мое обыкновенное сердце до высот моего повелителя, где оно упало к ногам принцессы Мересанх!
Фараон бросил на него странный взгляд.
— Но что боги начертали в сердце принцессы? — спросил он.
Джедеф замолчал.
Царь снова улыбнулся, уже шире.
— Они говорят, что слуга не должен входить в святилище владыки, если не уверен в том, что может это сделать, — сказал он. — Сейчас мы узнаем, как обстоит дело!
Хуфу с довольным видом, словно ожидая развлечения, повернулся к принцессе Мересанх. Природная застенчивость и смущение оказались сильнее прежней надменности — и девушка потупилась. Сердце ее билось так же сильно, как сердце возлюбленного, но она не смотрела на него, а он боялся взглянуть на нее. «Что затеял отец? — в смятении думала Мересанх. — Он посмеется над ним! О боги, сжальтесь!»
Фараон сказал ей нежно, но и с долей иронии:
— Дочь моя! Этот храбрый воин говорит, что ему покорились две крепости: стена Синая и твое сердце!
— Мой господин! — невольно вырвалось из уст Джедефа.
Более он ничего сказать не решился. Хуфу поглядел на командующего, чья храбрость вдруг оставила его. Он посмотрел на принцессу, чья надменность тоже оставила ее, уступив место замешательству и робости. Сердцем фараон потянулся к любимой дочери и подозвал ее поближе. Потом он подозвал к себе и Джедефа. Юноша, не поднимая глаз, подошел к царю.
Хуфу неторопливо вложил руку принцессы в крепкую ладонь Джедефа и просто сказал:
— Именем богов благословляю вас. Да будет счастлив ваш союз!..
31
А вскоре после аудиенции у фараона Джедефу пришлось пережить великие события, которые потрясли его душу до самых глубин и полностью изменили привычные представления. И, казалось бы, успокоившуюся, беззаботную жизнь они ворвались подобно потопу, залившему дельту Нила с полями, домами, скотом и людьми.
Выйдя из тронного зала фараона, юноша попросил встречи с визирем Хемиуном, которому вкратце изложил историю несчастной пленницы египтянки. История эта не выходила из его головы. Добрый визирь проявил благородство и передал женщину на попечение командующему. — Радуйтесь, моя госпожа, — сказал ей Джедеф, — вы вновь обрели свободу после столь долгой неволи. Да залечит время раны вашего сердца! Поскольку час уже поздний, вы переночуете в моем доме, а потом, под защитой богов, отправитесь в свой родной город Он. Женщина схватила его руку и с искренней благодарностью целовала ее. Когда она подняла голову, юноша увидел, что по ее щекам льются слезы. Он проводил женщину к своей колеснице, где его дожидался Сеннефер. Отсалютовав Джедефу, офицер сказал:
— Его Царское Высочество принц Хафра приказал мне сообщить командующему, что он немедленно желает поговорить с ним.
Джедеф спросил его:
— Где сейчас его высочество?
— В своем дворце.
Джедеф повез Сеннефера и женщину вместе с собой на колеснице к дворцу наследного принца. Когда они приехали, он попросил ее подождать на улице и прошел во дворец в сопровождении своего друга. Еще не доходя до покоев Хафры, Джедеф вдруг почувствовали, что принц что-то затевает. Предчувствие его не обмануло. Лицо Хафры заострилось, глаза горели каким-то исступленным огнем — он был сильно взволнован и с трудом сдерживал себя. Престолонаследник не стал тратить время на приветствия, а сразу перешел к делу:
— Командующий Джедеф, я всегда буду помнить о твоей верности в тот момент, когда ты спас меня от неминуемой смерти. Я полагаю, что ты тоже помнишь о моей щедрости, ведь из обыкновенного солдата ты превратился в начальника моей личной охраны.
— Я помню об этом и никогда не забуду, — кивнул Джедеф. — Разве я смею забыть благие деяния моего повелителя принца?..
— Теперь мне снова нужна твоя верность, — резко прервал его престолонаследник. — Ты должен будешь сделать то, что будет приказано, и следовать моим указаниям без малейших колебаний. Командующий, я требую, чтобы ты сегодня не распускал свое войско. Прикажи солдатам оставаться в их лагере у стен Мемфиса. Жди моих распоряжений, которые тебе передадут на рассвете. Не медли с их выполнением, какими бы странными они тебе ни показались. Всегда помни, что отважный солдат стремится к своей цели, словно стрела, не задающая вопросов тому, кто ее выпустил.
— Слушаю и повинуюсь, ваше высочество.
— Тогда на рассвете в лагере жди моих посланников. И никому ни слова. Тебе нужно будет следовать только моим указаниям!..
Принц так и не присел, меряя залу широкими шагами. Кивнув рассеянно Джедефу, он стал рассматривать какие-то свитки на столе. Юноша поклонился и вышел из покоев, будучи совершенно сбитым с толку столь причудливыми приказами принца. «Почему, — спрашивал он себя, — Хафра повелевает мне оставить армию в лагере? Что же это могут быть за странные приказы, которые с восходом солнца привезут мне гонцы? Что он задумал?» Мысль о дворцовом перевороте и захвате власти с помощью армии, вдруг пронзившая его мозг и сердце, казалась Джедефу столь ужасающей и кощунственной, что он тут же отбросил ее. «Но тогда что же? Что за напасть угрожает Египту?»
Он очень нервничал. И не с кем было посоветоваться. Вернувшись к колеснице, Джедеф пригласил ожидавшую его женщину и покатил в ночь, но чем ближе он подъезжал к дому Бишару, тем меньше у него оставалось сомнений. Внутренние перешептывания утихли, а мысли его обратились к семье, так долго ожидавшей его приезда. Добравшись домой, он провел женщину в комнату для гостей, а потом поднялся наверх, к дорогим, любимым людям, которых так давно мечтал увидеть.
