Дебра Дайер - Хранитель сокровищ
– Правда? – недоверчиво спросил Эш.
– Конечно.
– Вы хотите сказать, что никогда не думали об этом Пейтоне? – усмехнулся он. – И не рисовали его в своем воображении? В виде какого-нибудь доблестного рыцаря в сверкающих доспехах.
Элизабет очень хотелось убежать от него и той правды, которую он не должен знать, но о которой догадывался.
– Вы говорите глупости, – только и нашлась, что сказать она.
– Неужели?
– Да. Можете в этом не сомневаться.
В салоне повисла гнетущая тишина, нарушаемая отчетливым стуком колес да громким, как ей казалось, биением ее сердца.
Она должна немедленно уйти отсюда. Повернуться и убежать. Спрятаться. Этот человек был слишком проницателен, как лев, находящий слабые места у своих жертв. Весь жизненный опыт не подготовил ее к такому испытанию; она неловко чувствовала себя под пристальным взглядом голубых глаз Макгрегора. Но как раз сейчас она и не могла позволить себе уйти.
– Скажите, леди Бет, – первым нарушил молчание Эш. – Почему вы до сих пор не замужем? Должно быть, ждали возвращения в родные пенаты чудесного внука Марлоу?
– Почему я не замужем – вас не касается, – резко ответила она.
Губы Эша тронула самодовольная улыбка.
– Не отчаивайтесь, леди Бет. Настоящий Пейтон, а не какой-нибудь охотник за преступниками, вполне может оказаться идеальным воплощением ваших грез. Может быть, вам улыбнется счастье, и вы встретите настоящего Пейтона.
– Я уже встретила, – сердито ответила девушка. – Но он оказался, к несчастью, бессердечным человеком, думающим только о себе.
– Если вы так уверены, что я – Пейтон, почему тогда продолжаете называть меня мистером Макгрегором?
– Я ничуть не сомневаюсь, что вы – настоящий Пейтон Тревелиан, – с достоинством заявила Элизабет. – И если вы когда-нибудь станете таким же воплощением чистоты и благородства, как это имя, я с радостью буду называть вас Пейтоном.
– К счастью и для меня, и для вас, я пробуду в Англии недолго, чтобы не слишком вас разочаровывать, – отозвался он.
На ее глаза готовы были навернуться слезы, и она изо всех сил прижала к груди аптечку. Какая же все-таки ужасная несправедливость! Этот человек мог быть всем, что Марлоу хотел видеть в своем внуке. Он мог быть и Пейтоном, о котором она мечтала. Ему стоило лишь постараться и немного приоткрыть свое сердце.
– Надеюсь, когда-нибудь вы поймете, как дорога для человека семья, – тихо сказала девушка. – Дай Бог только, чтобы это не произошло слишком поздно.
Не желая показывать своей слабости, Элизабет повернулась и вышла. Но у себя в купе она никак не могла успокоиться. Бессильно опустившись на кровать, долго тихо плакала, оттого что не все в этой жизни получалось так, как ей хотелось.
Эш закрыл глаза и стал вслушиваться в ритмичный стук колес. Мягкое покачивание должно было его успокоить. Но заснуть он не мог, как ни пытался. Лунный свет и мелькающие от движения тени рисовали на синем ковре причудливые узоры. Рана в боку давала о себе знать, но не она мешала ему спать. Последние слова Элизабет задели его больше, чем пуля, порвавшая тело.
Эта женщина совсем его не знала. Она обвиняла его в том, что он жил не так, как она ожидала. Вовсе не обязательно выслушивать нравоучения этой особы, чтобы знать, что семья – бесценный дар. Он прекрасно это понимал. Он знал, как больно терять того, кого любил. Смерть оставляет в сердце глубокую рану, которая всегда кровоточит и до конца не затягивается.
Эта женщина ожидала, что он снова откроет себя навстречу новой нестерпимой боли. Она хотела, чтобы он доверился ее сумасшедшему опекуну и стал тем, кем никогда не был, – богатым английским джентльменом, равноправным представителем их мира. Себя обманывать, Эш даже и не пытался. Он хотел только леди.
Хотел чувствовать прикосновение нежных рук. Хотел зарыться лицом в удивительные, пахнущие лавандой волосы, целовать шею, плечи, грудь – каждый кусочек ее тела. Представив, как его талию охватывают стройные ноги Элизабет, он испытал сильное возбуждение.
«Идиот проклятый!»
Он, Эш Макгрегор, вовсе не собирался выворачивать свою жизнь наизнанку лишь затем, чтобы угодить этой женщине. Даже если, обнимая ее, он и чувствует себя на седьмом небе от счастья. Даже если невинная милая улыбка и пробуждает в нем страстное желание. Даже если он ни разу еще не увидел в огромных серых глазах восхищения. Восхищения им, Эшем Макгрегором, а не тем человеком, каким его хотели сделать.
Будь проклята эта женщина!
Она ему не нужна. Не нужен ему и старик Тревелиан вместе со своей сладкой жизнью, которую ему предлагают, как морковку – голодному мулу. У него есть своя жизнь. Жизнь, которой никто не сможет его лишить. Он хочет жить, чтобы не думать, прежде чем что-то сказать или сделать.
Шесть месяцев. Ну что ж, он продержится как-нибудь этот срок, а потом распрощается с этими людьми навсегда.
ГЛАВА 14
Последние десять дней показались Элизабет долгими. С утра до позднего вечера она рассказывала Макгрегору, как вести себя в обществе, исправляла ошибки в речи и обучала правильному произношению. Свои же чувства тщательно скрывала.
Оторвавшись от романа, она украдкой смотрела на Хейворда и Макгрегора, которые играли в шахматы, расположившись на верхней палубе яхты. Игра в шахматы стала для них ежевечерним ритуалом. Хейворд познакомил Пейтона с правилами игры, когда мальчику было четыре года.
«Интересно, что испытывает опекун сейчас, повторяя уроки для Эша?» – подумала девушка.
Макгрегор оказался способным и очень скоро стал выигрывать у своего учителя.
Элизабет не могла им втайне не восхищаться. У него оказался необычайно острый ум. Он вбирал в себя все новое, чему его учила Элизабет, как губка, впитывающая воду. В библиотеке Эш прочитывал одну книгу за другой, изо дня в день, расширяя свой кругозор. Речь становилась чище и правильнее. Произношение день ото дня улучшалось. Эш Макгрегор менялся на глазах. Но Элизабет ни на минуту не забывала, что все это – только игра: он продолжал в душе надеяться, что Англия не станет его родным домом.
Макгрегор сидел лицом к стеклянным дверям, из которых открывался вид на величественные волны Атлантики. Положив ногу на ногу, он удобно устроился в кресле и походил на человека на отдыхе за городом. Хейворд же, напротив, казался излишне серьезным и сосредоточенным. Подавшись вперед и придерживая фигурки, выигранные у Макгрегора, он озабоченно потирал висок. Герцог был так захвачен игрой, словно от следующего хода зависела его дальнейшая судьба.
Со стороны Макгрегор вполне походил на джентльмена, хотя сюртук и галстук он снял после обеда. Вместо мрачных черных рубашек и брюк на нем была элегантная одежда от портного из Нью-Йорка.
