Ли Бристол - Янтарные небеса
Джессика похолодела от страха. Резко подняв голову, она посмотрела на него и встретилась взглядом с усталыми зелеными глазами. Джессика облегченно вздохнула. И вдруг она осознала, где лежит, а главное – как и с кем. Голова ее покоилась у Джейка на груди, одной рукой она обнимала его за талию, а другой – за плечи. Ногой крепко прижимала его ноги, чтобы Джейку было тепло и чтобы он во сне не задел больную ногу. Он же, обхватив ее руками за талию, надежно и бережно прижимал к себе. Под тонким бельем чувствовалось его сильное мускулистое тело. Исходящее от него тепло действовало на Джессику удивительным образом. Ей было необыкновенно уютно и приятно. И тут она вдруг вспомнила слова Джейка о красоте близости мужчины и женщины. Ей даже показалось, что она понимает, что тогда имел в виду Джейк.
Едва подумав об этом, Джессика пришла в ужас. Да она, похоже, совсем лишилась рассудка! Как только такое может в голову прийти?! Она попыталась сесть, и Джейк, вопросительно взглянув на нее, разжал руки, позволив ей это сделать. Он стал приходить в себя со всеми вытекающими отсюда последствиями.
– Я хочу пить, – хмурясь, бросил он.
Джессика бросилась к фляге с водой.
Жар, уже не такой страшный, как раньше, скорее изматывающий, чем опасный, не оставлял Джейка в течение всего дня. Он впился в него как клещ, которого не оторвешь, заставляя метаться и стонать во сне, а в недолгие минуты бодрствования делая его раздражительным. Джессика отыскала в хижине немного зерен и, мелко помолов их, смешала с изрядным количеством меда, но Джейк смог проглотить всего несколько ложек этого кушанья. Периодически она будила его и заставляла пить. Он ворчал, но всякий раз пил с жадностью. Джессика клала ему на руки и на лоб холодные компрессы: другого способа сбить жар она придумать не могла. Оставалось лишь надеяться, что это поможет.
И весь этот день ее не покидало чувство беспокойства и неуверенности, возникшее утром, когда она проснулась в объятиях Джейка. Она пыталась не обращать на это внимания, как не обращаешь внимания на мелкую царапину или зубную боль, но оно все равно присутствовало здесь и не давало покоя.
Как же так? Ведь она жена Дэниела. Но в его присутствии у нее никогда так сладко не замирало сердце и не кружилась голова. Он обнимал ее, касался своими холодными губами ее щеки, улыбался ей, и она чувствовала себя в полной безопасности. Но никогда ему не удавалось вызвать у нее чувство трепетного восторга и томления, какое бушевало в ней в присутствии Джейка.
А она замужем за Дэниелом…
Пока Джейк спал, беспокойно разметавшись во сне, Джессика развела огонь, нагрела воды и хорошенько выстирала его одежду, а потом развесила ее на крыльце сушиться на солнышке. И одного прикосновения к материи, касавшейся его тела, было достаточно, чтобы душа ее запела от счастья.
Днем лоб Джейка казался уже не таким горячим, а когда Джессика перебинтовывала ему ногу, она заметила, что опухоль немного спала, хотя кожа приобрела теперь зловещий темно-пурпурный оттенок. Однако тонких красных паукообразных линий, тянувшихся к сердцу и указывающих на заражение крови, не было. Джессика позволила себе вздохнуть с облегчением. В сердце ее закралась робкая надежда, и она принялась горячо молить Господа о выздоровлении Джейка.
В кладовке охотника она нашла немного красных бобов и риса и приготовила из них ужин, полагая, что Джейку захочется чего-нибудь посытнее, чем утренняя пустая похлебка. Однако он к еде не притронулся, даже брезгливо отвернулся, но некоторое время спустя Джессика все-таки заставила его немного подкрепиться. После этого Джейк заснул глубоким здоровым сном. На лице его выступили капельки пота, возвещавшие о том, что лихорадка наконец-то отступила. Разложив на полу у кровати медвежью шкуру, Джессика расположилась на ней, чтобы быть поближе к Джейку, если ему вдруг что-нибудь понадобится, и заснула с улыбкой на губах.
На следующее утро Джейк проснулся, чувствуя ломоту во всем теле. Он был слабым, словно новорожденный младенец, голова казалась набитой ватой, но, когда он осторожно, очень осторожно пошевелил ногой, она лишь немного заныла. Мучительная боль прошла.
Джейку приходилось чувствовать себя и хуже, чем сейчас. Когда он пас скот, чего с ним только не случалось: и змеи его кусали, и ноги и руки он ломал, и животные, которых он пытался укротить, его лягали. Так что сейчас был не самый худший вариант. Джейк это понимал, однако больше всего на свете он ненавидел состояние беспомощности. Особенно претило оно ему теперь, когда все силы и умение нужно было положить на то, чтобы заботиться о Джессике и каким-нибудь образом вытащить их из этого злополучного болота.
Джессика… Вспомнив о ней, Джейк обернулся, ища ее глазами, и одного этого движения оказалось достаточно, чтобы у него разболелась голова. Джессика стояла у плиты, склонившись над горшком, источавшим божественный запах. Джейку смутно припомнилось, как она пристала к берегу – хотя он просил ее плыть не останавливаясь, – объяснив свой поступок тем, что нашла пристанище, как она тащила его в хижину по веревочной лестнице… Как, черт подери, ей это удалось? Потом она сняла с него мокрую одежду, промыла рану виски. Больно было ужасно, зато он избежал заражения. Интересно, сколько времени он пребывал в бессознательном состоянии? Единственное, что он помнил, – так это ту первую ночь, когда его бил озноб, а Джессика обнимала его и прижимала к себе, чтобы согреть, да еще разрозненные обрывки снов…
Вспомнив эти сны и то, как, проснувшись на следующее утро, он заглянул в ласковые голубые глаза Джессики, Джейк почувствовал во всем теле блаженное тепло. Пытаясь преодолеть эти ощущения, он непроизвольно напрягся, чтобы сесть, и нога тотчас же заболела. Он выругался, однако чувство злости больше пришлось ему по душе, чем то непонятное ощущение, которое он только что испытал.
Джессика обернулась и встретила его хмурый взгляд восторженной улыбкой.
– Как хорошо, что ты проснулся! Не пытайся сесть сам, я тебе помогу.
Джейк, не обратив на эти слова никакого внимания, упрямо сел сам. Джессика взяла тарелку и положила туда какой-то еды.
– Что это? – недовольно буркнул Джейк, когда она протянула ему тарелку. Еда пахла восхитительно, да и Джейк был настолько голоден, что сейчас съел бы что угодно, хоть вареное седло, даже без соли.
– Тушеная рыба. Я добавила в нее дикие помидоры и лук, чтобы было вкуснее.
Она уселась рядом с Джейком и поднесла ему ложку ко рту. Джейк недовольно нахмурился.
– Я и сам умею есть, – проворчал он.
Даже от такого непродолжительного сидения у него закружилась голова, однако Джейк считал, что горячая еда быстро поставит его на ноги. А чтобы он позволил кому-то кормить себя с ложечки, когда у него действуют обе руки, – не бывать этому!
