Юджиния Райли - Ангельский огонь
— Почему ты избегаешь… этого?
Анжелика высвободилась из его объятий и подошла к окну.
— Анжелика, тебе следует знать, что я не допущу, чтобы ты скрывала от меня правду. Скажи, мои прикосновения отталкивают тебя? — услышала она его требовательный голос.
— Нет, — прошептала она.
— На прошлой неделе я просто не знала, чего ожидать, — она повернулась к нему. — Что это будет — ну, так, как оно и было.
— Анжелика, каждой женщине первый раз всегда бывает больно. Но я обещаю… за этим последует удовольствие, — приблизившись к ней, Ролан положил руку на ее плечи. — Прости меня, если я вел себя как нетерпеливый молодожен. Я так хотел тебя, дорогая. После того, как ты убежала на причал и почти покинула меня…
— Вы никогда не спрашивали меня, согласна ли я была остаться с вами после… — Анжелика гордо вздернула подбородок, пытаясь бороться с расслабляющим эффектом, который вызывали его слова.
— На самом деле это то, о чем я тебя никогда не спрошу, — прервал он ее с мрачным видом.
Она потупила взор и стиснула зубы.
— Ради всех святых, что это значит? — нетерпеливо спросил он, разводя руки в стороны. — На прошлой неделе ты сказала, что понадобится несколько дней, чтобы прийти в себя, а затем ты переберешься ко мне. А сейчас…
— Но есть Каролина… — она рискнула посмотреть на него.
— Анжелика на прошлой неделе ты сказала, чтобы нога этой женщины не ступала в этом доме, и я сделаю все от меня зависящее, чтобы так и было, — он бросил на нее сердитый взгляд. — Да, раньше мы были близки, но сейчас ты — моя жена, и все зависит от тебя.
— Прошу прощения? — сердце Анжелики на секунду замерло.
Он притянул ее еще ближе к себе, и она почувствовала, что будто тонет, когда он прошептал:
— Дорогая, на прошлой неделе мы кое-что начали, и просто так ты хлопнуть дверью не можешь! С тех пор я мечтаю о тебе каждую минуту. Тебе не приходит в голову, что я истосковался по тебе? Я хочу быть с тобой каждый день!
Он вновь пытался поцеловать ее, и на сей раз по телу Анжелики пробежала дрожь. Она ответила мужу со всей страстью. Спустя мгновение он принялся целовать ее в шею. Она высвободилась и спросила:
— Сейчас?
— Ты только усложняешь ситуацию этими проволочками, — сказал он, и от его горячих губ по спине у нее побежали мурашки. — Давай же займемся любовью, — продолжал он уговаривать ее. — Дозволь мне доказать тебе, что ты можешь получить истинное наслаждение в моих объятиях.
Его жаркие губы и шепот заставили Анжелику испытывать странное головокружение.
— Могу я раздеть тебя, — спросил он хриплым голосом, — моя любовь?
Она кивнула, не в силах произнести ни слова. Он повернул ее и принялся расстегивать крючки на платье. Сняв его, нижние юбки и туфельки, он присел на кровать.
— Иди сюда, мой ангел, — сказал он, широко раскинув руки и пожирая ее глазами.
Нетвердой походкой она приблизилась к нему, сама удивляясь, как ноги держат. С силой притянув ее к себе, Ролан усадил Анжелику между коленей. Раздвинул губами края рубашки и прильнул к ее груди.
Очарованная, она замерла, а он нежно прошептал:
— Тебе приятно, дорогая?
— О, да, да! — воскликнула она и, отбросив всякую ложную стыдливость, взъерошив волосы, вплотную прильнула к нему.
— Расстегни рубашку, — попросил Ролан. Она подчинилась, и через мгновение ее взору предстала мощная грудь, покрытая растительностью.
Он притянул ее к себе. Ее нежные груди тесно прижались к его торсу. Долгое время он не отрывал от нее глаз, наблюдая, как ее зрачки расширяются от страсти.
— Поцелуй меня, — прошептал он.
Их губы слились в долгом поцелуе. Анжелика и не заметила, как он уложил ее на спину. Покрывая всю ее поцелуями, он осторожно снимал с нее нижнее белье.
Застыв на минуту в восхищении от вида ее обнаженного тела, Ролан принялся ласкать ее… Тело Анжелики содрогалось от наслаждения. В тот миг, когда он оставил ее, чтобы раздеться, она ощутила уже почти невыносимое возбуждение. Когда Ролан вернулся, она стала бесстыдно разглядывать его. Однако то, что она увидела — мощный монолитный клубок мускулов — встревожило ее.
— Не ранее, чем ты будешь готова, — нежно поцеловал ее и пообещал он, сразу уловив тревогу в ее глазах.
Ролан продолжал соблазнять ее ласками и взглядами. Анжелика чувствовала себя беззащитной и страстно желала, чтобы ее тело принадлежало мужу. Прикосновения его губ к ее грудям были утонченной пыткой, и, когда они начали путешествие к животу, она почти покинула реальный мир. Но Анжелика запротестовала, когда они приблизились к заветному месту. Муж не стал принуждать ее и поцеловал в губы. Но когда через минуту его пальцы нащупали тот самый эпицентр желания, в ней проснулась необузданная страсть.
— Пожалуйста… — всхлипывая, умоляла она, — пожалуйста.
И только после этого он приступил к делу. Когда Ролан начал входить в нее, она слегка вздрогнула, но такой ужасной боли, как прежде, не было. Она ощущала, что сопротивление ее тела постепенно пропадает по мере того, как он наращивал темп, как бы стараясь раствориться в ее плоти. А когда он достиг вершины блаженства, все ее страхи окончательно рассеялись. Ощущение было непередаваемым.
— Дорогая, — простонал он, — ты очаровательна. — Он смотрел на нее глазами, полными страсти. — Я не делаю тебе больно?
— Нет, нет, — вскричала она. Даже если бы он и причинил ей боль, то, отвлекаемая поцелуями и ласками, Анжелика не обратила бы на это внимания.
Своими утонченными ласками и опытом в любовных утехах он довел ее до экстаза. Она не могла удержать себя и вонзила пальцы рук в его широкую спину. Дыхание стало прерывистым, и Анжелика почувствовала, как приближается к той грани, когда она станет частью его, а он — частью ее.
Болевые ощущения были лишь незначительным барьером на пути к пику наслаждения. Но переживания были столь остры, что она не выдержала и расплакалась.
— Дорогая, в чем дело? — сразу же встревожился Ролан. — Да провались я пропадом, если я опять сделал тебе больно…
— Нет, совсем нет.
— Тогда в чем же все-таки дело?
Будучи не в состоянии ответить на прямо поставленный вопрос, она отвернулась. Он прижал ее спину к своей груди, откинул волосы, чтобы поцеловать ее в шею, и, нежно лаская спину и ягодицы, спросил:
— Так что же, дорогая?
Анжелика не могла передать словами свои чувства. Все это было для нее так ново! Она не могла сказать ему, что теперь она не принадлежит самой себе, а принадлежит ему… И он стал повелителем, приказа которого она не в силах ослушаться.
