Элизабет Торнтон - Игра или страсть?
Керр заморгал.
– О чем ты, черт возьми, говоришь?
Его невинный взгляд был почти убедительным – почти, но не совсем.
– И не забывай про записки, которые ты оставлял.
– Какие записки?
– «Молчание – золото», «спящего пса не буди». Это освежает твою память?
– Нет! Но если то, что ты говоришь, правда, значит, кто-то пытается напугать тебя. Теперь ты мне дашь руку?
– Мне плевать, если ты утонешь! – Она круто развернулась и пошла прочь.
– Куда это ты собралась?
– Сказать мистеру Гамильтону, что я не выйду за него замуж.
– Я тебе не верю! Ни одна женщина в здравом уме не упустит Гамильтона. Марион, вернись! Ты еще пожалеешь об этом! Клянусь, я заставлю тебя пожалеть об этом!
Она слышала, как он чертыхался и ругался. Несмотря на свои смелые слова, ей совсем не хотелось видеть сейчас Брэнда. Как и вести вежливую беседу с совершенно чужими людьми.
Все кончено. Правда откроется, и ей больше не нужно будет бояться Дэвида Керра.
Приблизившись к дому, она замедлила шаги. Она не готова ни с кем встречаться. Оглядевшись, Марион свернула с дорожки и направилась к каменной скамье, скрытой под низко свисающими ветками ракитника. Ужин, вероятно, закончился, потому что люди начали выходить из дома, чтобы полюбоваться садом. Марион отодвинулась подальше, надеясь, что ее никто не заметит.
В горле стоял ком, который она никак не могла проглотить. Мозг отказывался думать. Даже чувства замерзли.
Чья-то тень заслонила ей свет, и, подняв глаза, она увидела лорда Денисона.
– Где, черт возьми, вы были? – сердито начал он, затем, приглядевшись к ней, осекся. – Что случилось, Марион? У вас такой вид, словно вы встретили привидение.
Ее апатия пройдет, непременно пройдет, но в данную минуту ей хотелось, чтоб ее оставили в покое.
– Я хочу домой, – сказала она. – Я имею в виду в отель. Вы можете устроить это, Эш?
Его глаза смягчились, как и голос.
– Давайте я приведу Брэнда. Он сейчас на собрании, но я знаю, он хочет лично убедиться, что с вами все в порядке.
– Нет, – сказала Марион, – не нужно. Просто у меня болит голова. Я почувствую себя лучше после хорошего сна.
Он посмотрел на нее испытующе, затем кивнул:
– Вы можете поехать в моей карете. Я скажу Брэнду, что у вас разболелась голова.
– Спасибо.
Марион чувствовала себя совершенно разбитой, пока они шли к подъездной аллее, где стояла карета Эша, и не заметила взгляда, который кучер бросил на своего хозяина, зато Эш заметил. Хокинс ожидал увидеть другую леди, а не невесту лучшего друга.
Эш осадил кучера ледяным взглядом. Как будто лорд Денисон мог опуститься до мелкой интрижки с респектабельной дамой, не говоря уже о невесте лучшего друга! Его репутация повесы чересчур преувеличена. У него все-таки есть совесть.
Одно слово на ухо Хокинсу поставило кучера на место, и тот заулыбался во весь рот, когда Эш подсадил Марион в карету и захлопнул дверцу.
– Я скажу Брэнду, что вы уехали домой лечить головную боль, – сказал он.
– Спасибо.
Ему не хотелось отпускать ее. Она казалась… отрешенной, разбитой. Что, черт побери, сказал или сделал Керр? Что так расстроило ее?
Все тем же мягким голосом он предложил:
– Я поеду с вами, чтобы убедиться, что вы прибудете домой в целости и сохранности.
Она печально улыбнулась:
– Спасибо вам, Эш, но в этом нет необходимости. С вами я буду вынуждена поддерживать разговор. – Она дотронулась рукой до лба. – Вы понимаете?
– Понимаю. – Затем Эш обратился к Хокинсу: – Я сам доберусь домой. Убедись, что служанка леди Марион на месте, пусть позаботится о хозяйке.
– Слушаюсь, милорд.
Как только карета тронулась, Эш пошел туда, где нашел Марион. Когда он заметил ее, она шла со стороны озера. С ней никого не было.
Где же тогда Дэвид Керр?
Он ускорил шаг, почти не надеясь найти Керра, но когда приблизился к озеру, увидел группу джентльменов, которые, пыхтя и отдуваясь, тащили кого-то из воды.
Дэвид Керр.
Эш ринулся вперед и тут же взял дело в свои руки.
– Мой дорогой мистер Керр. Я предупреждал лорда Хоува, что нужно отгораживать веревкой эту дорожку после наступления темноты. Это опасное место. Вы же могли утонуть.
– Да тут глубины всего четыре фута, – хмыкнул кто-то позади Эша.
Дэвид Керр быстро заморгал.
– Лорд Денисон? Пожалуйста, скажите этим джентльменам, что я имею полное право находиться здесь. Похоже, они думают, что я самозванец.
Эш бросил суровый взгляд на компанию.
– Мистер Керр мой друг. Надо продолжать? Кое-кто заворчал, однако все удалились.
– Мой дорогой, вы дрожите. – Эш говорил со всей любезностью, однако настроен был отнюдь нелюбезно. Он был уверен, что загнанный взгляд на лице Марион – дело рук Керра, и ему хотелось схватить подлеца за горло и выжать из него правду. – Давайте достанем вам сухую одежду, – сказал он, – а потом поговорим.
Мокрый насквозь Керр, казалось, вспомнил о достоинстве и с трудом поднялся.
– То, что я хочу сказать, – торжественно проговорил он, – предназначено только для ушей мистера Гамильтона.
– Рад это слышать, потому что знаю, мистер Гамильтон тоже хочет вам кое-что сказать. Но вначале вам надо переодеться.
Брэнд был слишком встревожен, чтобы внимательно слушать выступающих. Кандидатов было шесть, но к тому времени, когда собрание подошло к концу, четверо сняли свои кандидатуры, остались только Эллиот и Брэнд. Лорд Хоув держал речь, и пока он говорил, Брэнд думал о Марион, пытаясь понять, почему она пошла с Дэвидом Керром, с человеком, который ее бросил.
Он ревновал, конечно же, ревновал и чувствовал себя несправедливо оскорбленным. До сегодняшнего дня он считал, что Марион всецело предана ему, но теперь сомневался и гадал, знает ли ее вообще.
Он нелегко заводил дружбу и был весьма избирателен. Большинство друзей он приобрел в школе и университете. Он не был общителен, как Эш, да и не хотел быть таким. Он не судил о людях по внешнему виду, он не спеша оценивал их, пока не убеждался, что они достойны доверия.
Все изменилось, когда леди Марион Дейн направила на него один из своих холодных взглядов, и он осознал, что это его оценивают. Новизна такого положения пленила его. Марион пленила. И чем дольше она удерживала его на расстоянии, тем больше росла в нем решимость проникнуть за маску сдержанности, которую она использовала в качестве щита.
И у него получилось, с одной значительной оговоркой: Дэвид Керр. Почему она отказывается говорить о мужчине, который для нее якобы ничего не значит? И что он здесь делает?
Он все еще предавался мрачным размышлениям о Дэвиде Керре, когда звуки аплодисментов вернули его к действительности. Все смотрели на него и выходили вперед, чтобы поздравить. Пока он витал в облаках, Эллиот Койн, видимо, решил отдать ему свои голоса, и Брэнд выиграл назначение.
