Кристина Додд - Роковой бал
– Я бы хотела, чтобы вы не смотрели на меня так. – Она завязала веревочки на сорочке, но ее пальцы соскальзывали с пуговиц, а голос дрожал. – Это действует мне на нервы.
Возникшая в уме сцена неохотно растаяла.
–Хорошо. – Он отвернулся от нее и осмотрелся в поисках какого-нибудь убежища. Им придется искать дорогу из лабиринта. Джейн вся дрожит, и он не хочет, чтобы она подхватила лихорадку. Не теперь, когда он уже так близко к тому, чтобы...
Заметив пресловутую папку, он поднял ее.
– Нам придется идти в дом.
Джейн привела себя в порядок и даже сумела принять респектабельный вид, если не считать струек воды, стекавших с ее лица.
– Как вам будет угодно, лорд Блэкберн. Повернувшись к ней прежде, чем успел сдержаться, он резко ответил:
– Ради Бога, называй меня Рэнсом. Наши отношения перешли, наконец, в эту стадию.
Джейн не ответила, лишь смотрела прямо перед собой, подбородок ее дрожал.
Она не отвечала с привычной, принятой в обществе вежливостью. Возможно, они оба были слишком напряжены.
– Сюда. – Он пошел вперед, отыскивая дорогу из лабиринта. Светский разговор поможет преодолеть натянутость между ними.
– Дождь очень нужен для урожая.
– Для урожая.
Он уверенно шагал вперед.
– Да, для урожая.
– Вы занимаетесь фермерством? – в ее голосе мелькнула радостная нотка.
Он не был уверен, что лучше – чтобы она смеялась над ним или заплакала над собой.
– Турбийон довольно большое поместье, и я особое внимание уделяю работе управляющего. Я не верю, что нужно полностью перекладывать ответственность на слуг. Это ведет к воровству и распущенности.
Рэнсом вдруг заметил, что в присутствии Джейн говорит слишком напыщенно. Потом подумал, что, наверное, всегда так говорит, но замечает это только рядом с ней.
– Я тоже обнаружила, что за слугами нужен присмотр, когда жила у Элизера.
Лабиринт был очень узким, и Джейн шла за Рэнсомом. Когда он попытался пропустить ее вперед, она опустила голову и сделала вид, что не заметила этого.
Наступила неловкая тишина, во время которой Джейн вспоминала годы добровольного рабства у Элизера. Блэкберн подозревал, что за эти годы она поняла, насколько они разные люди, а также, как ему казалось, преисполнилась чувства горечи по отношению к своей стране.
Он не мог этого допустить. Она должна осознать, что между ними нет разницы. Понять, насколько она любит... Англию.
– Мы со Сьюзен выросли в Турбийоне.
Когда они, наконец, вышли из лабиринта, Блэкберн, не встретив возражений, взял Джейн под руку и повел рядом с собой.
– Это не особо пышное поместье. И конечно, не такое уж большое. – Он хотел дать ей понять, что, невзирая на богатство, умеет ценить то, что его окружает. – Но земля прекрасна в своем нетронутом, первозданном виде. Ты... любишь океан?
– Очень. Я ничего так не люблю, как мокнуть в холодной воде. Настороженный ее колким тоном, Рэнсом быстро взглянул на Джейн:
– Ты шутишь.
– Надеюсь.
Ее тон был издевательским, почти как у той Джейн, с которой ему нравилось соревноваться в остроумии.
– Ну что ж. Да, учитывая сегодняшнюю погоду, хорошо, что ты любишь мокнуть в холодной воде. Еще хорошо, что ты любишь океан. Ты ведь это имела в виду, правда?
Ее голос потеплел:
– Я очень люблю океан.
Он испытал странное ликование. Она говорила правду, он видел, и это было важно. Он также счел необходимым, чтобы она узнала о его планах.
– Когда закончится война, я вернусь в Турбийон и буду жить там.
– Вы часто туда ездите? – она казалась заинтересованной, почти такой, как обычно, к тому же не вырывала у него свою руку.
Беседуя, они оба испытывали удовольствие.
–Да. Конечно, ненадолго, так как министерство иностранных дел требует моего присутствия здесь. – «Этого не нужно говорить!» – пронеслось в голове у Блэкберна. – Вернее, так было раньше, а потом эта работа мне наскучила, и я ее оставил.
– Вы быстро начинаете скучать, не так ли?
– Как раз в прошлом месяце, – поспешно продолжал он, – я вернулся с похорон дочери моего соседа. Ужасное событие. Селме было всего девятнадцать, прелестная девчушка, выехала в свет всего год назад. И вот она на прогулке срывается с утеса.
Рука Джейн дрогнула.
– Какой ужас!
– Мистер Каннингем винит во всем туман, но миссис Каннингем утверждает, что Селма прекрасно ориентировалась на местности. Мать настаивает...
– Каннингем? – Джейн резко остановилась, и ему пришлось выпустить ее руку. – Вы сказали Каннингем?
Блэкберн повернулся к девушке, пытаясь понять, откуда взялось это обезумевшее выражение на ее лице.
– Да.
Джейн проглотила ком в горле и посмотрела ему в глаза.
– Я слышала, что мисс Каннингем была убита.
Глава 20
– Убита? – Блэкберн остановился под раскидистым дубом, не способным, однако, защитить их от дождя. – Не шути так.
– Я не шучу. – Джейн смотрела на него, словно лесная нимфа, оскорбленная хлеставшим на нее дождем и уязвленная недоверием. – Мисс Каннингем – а я уверена, что второй знатной леди с таким именем, убитой в прошлом месяце, быть не может – была ученицей мсье Шассера, и он был совершенно подавлен как ее смертью, так и вызовом в полицию.
– Ах, это. Селма не была убита. Ее мать, женщина довольно истеричная, настояла на расследовании, вот и все. Она сказала, что девушка хорошо знала парк и его окрестности. Она уверяла, что ее дочь не могла нечаянно оступиться. – Несмотря на несогласие с подозрениями миссис Каннингем, его мозг стремительно заработал. – Почему Шассера вызвали в полицию?
– В тот день он давал мисс Каннингем урок, к тому же он француз. Веские причины для обывательского менталитета. – Джейн наверняка прочла на лице его мысли и добавила: – Такого, как ваш.
Безобидный учитель французского, имеющий доступ в лучшие дома, следует за своими учениками в Лондон на время сезона, а потом возвращается в их владения. Непохоже на то, что между ним и сетью французских шпионов существует какая-то связь, но Блэкберн не мог забыть историю с горничной Дэвисов. Девушка похитила поцелуи и государственные тайны у мистера Дэвиса и семейные секреты и драгоценности у миссис Дэвис, после чего удрала на континент и сунула нос в дела английской разведки.
Мисс Каннингем раскрыла, что Шассер шпион, и ее убили, чтобы заставить замолчать?
Потом он вспомнил, что Селма была самой глупой из всех когда-либо встречавшихся ему девушек. Он сухо заметил:
– Если бы Селма даже наткнулась на всю французскую армию, шагающую по пляжу, она бы радостно приветствовала парад. Не могу представить, что смог бы выведать у нее французский шпион, сомневаюсь даже, что она знала о конфликте между нашими странами.
