Элизабет Лоуэлл - Очарованная
И обжигало, как желание.
Глава 16
Девять дней Саймон ухаживал за Арианой, как за беспомощным больным ребенком. Девять дней он тщетно пытался убедить себя, что не замечает женственных очертаний ее груди и бедер, что втирает бальзам в ее нежную кожу, не испытывая вожделения, что ему совсем не хочется, как этот бальзам, стать частью ее тела.
Девять дней он лгал самому себе.
«Дьявол меня подери!
О чем думала Кассандра, когда наказывала мне втирать ароматную мазь в каждую клеточку тела Арианы? Я что, из камня? Страсть меня так и сжигает!»
Ариана вновь заметалась на постели, черные блестящие локоны волнами накрыли ее грудь. Руки ее пришли в беспокойное движение, словно умоляя о чем-то.
— Ариана, — вполголоса позвал ее Саймон.
Как бы в ответ на его шепот девушка повернула к нему голову, но ее глаза были закрыты. Саймон задумчиво провел тыльной стороной ладони по ее щеке. Ариана подняла руку, крепко прижимая его пальцы к своему лицу.
Она словно устремилась к нему всем своим существом, навстречу его ласковым прикосновениям.
«Нет, она жаждет их.
Требует».
— Как бы я хотел, чтобы ты просйулась, — прошептал Саймон.
Но Кассандра строго-настрого запретила ему будить больную. Она заявила, что Ариана сама проснется, когда поправится, а до тех пор тревожить ее не следует, иначе выздоровление ее замедлится.
Саймон наклонился к девушке и опять стал втирать бальзам в ее тело. Теплое дыхание Арианы ласкало его лицо. Он твердил себе, что в его действиях нет ничего необычного и, уж конечно, ничего чувственного…
Но он не мог не восхищаться неописуемой красотой девушки — это было выше его сил. Как зачарованный, смотрел он на изящные черные крылья ее бровей, взлетающих надо лбом, на темную кайму длинных ресниц, оттеняющих бледную кожу, на безукоризненно правильную линию ее носа с изящными маленькими ноздрями. Его так и тянуло провести ладонью по ее щеке и дальше, к впадинке у основания шеи, где играли огненные блики.
Запах бальзама, разогретого теплой кожей Арианы, усилился. Саймон глубоко втянул в себя тонкий аромат и почувствовал, как горячая волна желания пробежала по всему его телу.
Он затаил дыхание и тихонько погладил фиолетовое платье, скрывающее бедра и ноги Арианы. Ткань заструилась между его пальцами, как ручеек, открыв обнаженное тело девушки.
Осторожно, чтобы не разбудить, Саймон приподнял Ариану и перевернул ее на правый бок, изо всех сил стараясь не замечать, как рука его помедлила на изгибе ее бедер, как его ладонь скользнула по ее колену вниз — туда, где между ее бедрами скрывалась пьянящая густая чернота.
Саймон чуть не задохнулся от нахлынувшего ощущения — его меч так и стремился в мягкие ножны. Как будто раньше никогда он не касался женщины, никогда не вдыхал аромат женской плоти, никогда не погружался в волнующую глубину самого сердца страсти!
Внезапно Саймон отдернул руки, как будто их обожгло огнем.
«Это безумие!»
Его разум и чувства были затуманены.
Зажмурив глаза, он погрузил кончики пальцев в ароматную мазь и принялся растирать спину Арианы осторожными, ласкающими движениями. Но когда его рука дотронулась до ее мягких ягодиц, он остановился в нерешительности.
Длинные ноги Арианы беспокойно задвигались, и ее выпуклое бедро выгнулось под ладонью Саймона.
Его пальцы сжали ее упругую плоть в ответ на ее чувственное движение. Саймон так и застыл — вдруг он разбудил Ариану? Затаив дыхание, он наклонился и заглянул ей в лицо — девушка по-прежнему была погружена в целительный сон.
И не пыталась отстраниться от ласкающих прикосновений.
Медленно отняв руку от ее бедра, Саймон зачерпнул еще немного бальзама и провел по ее спине вниз, случайно скользнув по затемненному ущелью.
Пламя обожгло его пальцы и пробежало по его телу горячей волной. Он неохотно заставил себя убрать руку, чувствуя, что уже не может доверять своей выдержке.
Саймон хотел отдать Ариане всю свою страсть, а не мимолетную, случайную ласку, которая закончилась раньше, чем началась. Ему хотелось провести рукой по ее бедрам, следуя их плавным изгибам, прижать ладонь к нежной щели между ее бедрами и погрузиться в ароматное тепло ее желания, чтобы его ладонь почувствовала, как ее тело истекает от наслаждения.
«Я не могу, я не должен этого делать. Она же в забытьи.
Но я… Боже милосердный, я же весь горю!»
Саймон хотел было выругаться, но у него перехватило дыхание. Каждой частичкой своего тела он ощущал, как кровь мощной волной приливала к его возбужденной плоти.
Глубокий, почти беззвучный стон вырвался через его крепко стиснутые зубы. Стараясь не поддаваться искушению, он осторожно, плавными движениями продолжал втирать бальзам, так что его ладонь повторяла изящные очертания девичьих ножек и точеных ступней.
Легко вздохнув, Ариана перевернулась на спину, как будто ее тело уже запомнило заведенный порядок целительного ритуала. Поток длинных черных волос разметался на ее груди и шелковистом животе. Иссиня-черные локоны на мгновение прикрыли затемненный треугольник густых завитков, скрывающих ее женственную плоть.
Как в забытьи, Саймон склонился к ней и медленно, очень медленно разделил спутавшиеся локоны на две густые пряди, обрамлявшие ее лицо. Ему вдруг так захотелось прикоснуться к черному треугольнику между ее бедрами и погрузиться в его горячую глубину, что дрожь пробежала по его телу.
«Я не должен, не должен этого делать», — твердил его разум.
«Но почему? — возражало желание. — Посмотри, как она зовет тебя, как вздыхает в страстном томлении, как вздымается ее грудь и набухают розовые бутоны ее сосков в ожидании твоих ласк».
Саймон мрачно приказал внутреннему голосу замолчать и погрузил пальцы в густую ароматную мазь. Медленно втирал он ее в кожу Арианы на плечах, руках, шее, пока не приблизился к груди.
Желая поскорее закончить сводящий с ума целительный ритуал — и вместе с тем стремясь его продлить как можно дольше, — Саймон снова зачерпнул бальзама и обернулся к Ариане.
Ее груди слабо дрогнули и напряглись. Это волшебное видение продолжало стоять перед его глазами, даже когда он прикрыл веки. Ее кожа была подобна самой сияющей жемчужине из сокровищницы султана. А тугие коралловые бутоны ее грудей, казалось, ждали только его орошающих поцелуев, чтобы превратиться в совершенные по красоте розы.
Бездумно и отрешенно Саймон склонился к Ариане и прижался к ее груди щекой, а затем губами, даря ей ласку, которой бессознательно жаждало ее тело. Кончик его языка коснулся нежного бутона, источавшего тонкий запах роз.
С беззвучным стоном Саймон провел языком по ее груди.
