Лесли Лафой - Ночная леди
Йен не равнодушен к ней, она ему нравится, и вовсе не потому, что способна облегчить его существование, наладить течение повседневной жизни в его доме. Найдется ли еще на свете мужчина, способный увидеть свою ошибку и признать ее, после чего так искренне и серьезно извиниться? Найдется ли женщина, которую обнимали бы так страстно и целовали так крепко?
– Доброе утро!
Фиона встрепенулась, услышав знакомый голос, и, не веря своим ушам, посмотрела в сторону двери.
– Шарлотта! – воскликнула она, вставая. – Йен!
Йен улыбаясь вкатил в столовую инвалидную коляску.
– Вы удивлены? – подозрительно спросила Шарлотта.
– Я очень обрадована.
– Ну вот, я же говорила, что явиться без доклада куда интереснее, – триумфально объявила Шарлотта, поглядывая через плечо на своего опекуна. – Вы должны мне прогулку верхом.
– Завтра утром.
Прогулка верхом? А почему бы и нет? Йен придумает, как сделать ее безопасной.
– Гм…
Деликатное вмешательство Дрейтона заставило Фиону вспомнить о хороших манерах.
– Шарлотта, – она подошла к девочке и встала за ее спиной, – позвольте представить вам герцога и герцогиню Райленд, или просто Дрейтона и Кэролайн.
– Очень рада. – Шарлотта некоторое время переводила взгляд с одного супруга на другого. – Леди Фиона много говорила о вас.
– А нам о вас, Шарлотта. – Дрейтон поклонился. – Мы очень рады, что вы навестили нас. Кстати, вы уже завтракали?
– Еще нет, – бойко ответила девочка, пока Йен устраивал ее за столом. – Мы бежали, спасая наши жизни, и едва успели одеться.
– Неужели? – удивилась Кэрри.
– Это только небольшое преувеличение, – дополнил Йен, поворачиваясь к подносам, стоящим на буфете. – Моя мать обосновалась в одной из гостевых комнат и захватила врасплох меня, когда я вчера возвратился домой. Поскольку благоразумие – часть отваги, мы решили скрыться и дождаться, пока она уедет домой.
Фиона всплеснула руками:
– А как быть с рабочими, которые должны прийти сегодня?
– Десять фунтов за каждое оскорбление, которое они перенесут от моей матери. К тому же Роуан и миссис Питтман вызвались присмотреть за рабочими, notch мы будем отсутствовать.
– О, Йен, – запротестовала Фиона, – ваша мать не может быть настолько плохой!
Кэролайн незаметно хмыкнула и потом осторожно спросила:
– Герцогиня не упомянула, планирует ли она присутствовать на балу по случаю помолвки?
– Не упомянула, – ответил Йен, накладывая себе омлет. – Но я очень надеюсь, что нет.
Фиона вдруг задумалась.
– Выходит, она не одобряет меня?
Йен положил ложку и повернулся к ней:
– Фиона, дорогая, я готов поклясться на семейной Библии, что в этом нет ничего личного. Моя мать никого не одобряет, кроме себя – любимой.
– Но…
– Нет, – твердо прервал он. – Я понимаю, какой оборот принимают ваши мысли, но мою мать не изменить. И не вздумайте тратить на нее свою безграничную доброту: нам всем будет лучше в ее отсутствие.
Фиона хотела настоять, чтобы ей позволили по крайней мере доказать свою правоту, но тут в дверях столовой появился лакей и доложил, что пришла утренняя почта.
Йен ободряюще улыбнулся, а Кэролайн, поблагодарив лакея, взяла почту. Фиона вслед за будущим мужем пошла к буфету; наполняя тарелку для Шарлотты, она прикидывала, что можно сделать, чтобы выстроить мост между Йеном и его матерью. Просто немыслимо, думала она, растить детей, не разрешая им встречаться с бабушкой. Вдовствующая герцогиня, конечно же, не сможет устоять перед милыми, замечательными, невинными малышами…
– Письмо от леди Роудз, – объявила Кэрри, доставая конверт из стопки корреспонденции.
Сломав печать, она открыла конверт и вынула из него лист бумаги.
– Леди Роудз вспоминает, что видела Фиону у себя на балу в прошлом сезоне, и выражает надежду, что мы снова посетим ее в нынешнем году.
Фиона внутренне содрогнулась и упрекнула себя в отсутствии милосердия.
– Готов поспорить, – скучным голосом сказал Дрейтон, – что в следующем предложении она многословно сокрушается по поводу того, что Фиона так и не стала прекрасной женой для ее расползающегося, как тесто, сына.
– Она это делает в том же предложении, – сообщила Кэрри, качая головой. – Бедняжка просто в отчаянии.
– О, ради Бога, Дадли, должно быть, уже около сорока. А он все еще живет дома.
– Все равно мне его жалко, – со вздохом сказала Фиона, ставя перед Шарлоттой наполненную тарелку.
– Ну, у Дадли действительно такой вид, будто он неделю проплавал в Темзе. – Йен слегка поморщился. – Если бы он время от времени не начинал двигаться, нам пришлось бы постоянно проверять его пульс.
– Когда же он двигается, то делает это с невероятной скоростью, – подхватил Дрейтон. – Я видел, как он растолкал не менее полдюжины человек, как только прозвучал гонг к обеду.
Йен прикрыл глаза и закрутил головой.
– Я тоже был одним из свидетелей.
– Значит, еда – единственное, что хоть отдаленно вдохновляет Дадли? – усаживаясь за стол, спросила Фиона. – Ужасно, когда тебе нечего делать в жизни, кроме как есть три раза в день.
– Три? – Йен хмыкнул. – Да для Дадли весь день – один непрерывный процесс принятия пиши.
Дрейтон согласно кивнул.
– Кроме наполнения желудка, Дадли целыми днями занят с портными, которые расставляют его одежду и шьют новые костюмы большего размера, соответствующие его увеличивающемуся объему. Другой бы не выдержал и давно похудел, а он…
Кэрри вздохнула и бросила на мужчин предупреждающий взгляд, который сразу стер ухмылки с их лиц.
– Что до портных, – сказала она, вынимая из стопки почтовых отправлений завернутую в бумагу пачку перетянутых завязкой листов, – сегодня мы получили последний каталог платьев от мадам Дюпре. Кто хочет взглянуть?
Йен и Дрейтон отрицательно замотали головами. Фиона хотела уже отложить пачку в сторону, но тут Шарлотта вдруг спросила:
– Кто такая мадам Дюпре?
– Это дама, которая придумывает фасоны платьев, – объяснила Кэрри, передавая Шарлотте каталог.
Взяв чашку, Фиона, заслоняясь ею, заранее знала, что задумала сестра.
– Ну как, – поинтересовалась Кэрри, – что вы думаете об этих платьях, Шарлотта?
– Ну, – девочка аккуратно складывала листы в стопку, выравнивая ее края, и медлила в поисках дипломатичного ответа, – в Англии совсем другие фасоны, а в Индии никто так не одевается.
– У мадам Дюпре свой взгляд на моду. – Кэрри засмеялась.
– Мне нравится вот этот цвет. – Шарлотта полистала страницы и отыскала нечто с нелепым турнюром и огромными рукавами ярко-синего цвета. – У нас дома были павлины, и, хотя это не очень-то приятные птицы, я всегда думала, что они очень-очень красивые.
