Эми Фетцер - Мятежное сердце
Мадам Гулье — такая же француженка, как Микаэла ирландка, — подошла ближе и внимательно посмотрела на нее, затем повернулась к собравшимся мужчинам.
— Ведь я обещала вам дикую ирландскую красоту? Разве она не мила? — По комнате пробежал шепот. — Торг начинается со ста фунтов.
Сто фунтов! Наверное, она должна быть польщена, что кто-то согласится отдать такую сумму за наложницу?
Однако, к ее ужасу, мужчины увеличивали цену, делая непристойные замечания относительно ее тела, особенно груди. Когда мадам подняла ее юбку, чтобы покупатели могли увидеть обтянутые чулками ноги, Микаэла сжала кулаки, борясь с желанием выцарапать своднице глаза. Та, видимо, что-то почувствовав, выпустила подол юбки и повернулась к клиентам.
Двести фунтов, двести пятьдесят, триста, четыреста. Целое состояние. Затем Микаэла услышала голос мадам:
— Пятьсот фунтов, джентльмены, за эту ирландскую красавицу. Пятьсот фунтов — раз, пятьсот фунтов — два, пятьсот фунтов…
— Вы не можете продавать то, что вам не принадлежит, мадам, — раздался мужской голос.
Микаэла вцепилась в складки платья. Слава Богу! Она не осмеливалась поднять глаза, одновременно надеясь и страшась того, что может увидеть. Мужчины неодобрительно зароптали, а она поискала взглядом человека, который прервал непотребный аукцион.
Вошли двое. Марокканцы, поняла она, увидев ниспадающие свободные одежды и белые тюрбаны, перевязанные толстым черным шнуром. Неужели ее увезут в гарем?
Затем из-за портьеры выступил третий. Он с царственным презрением окинул взглядом комнату, затем неторопливо подошел к помосту. Голова повязана куском черной ткани, стянутой на лбу золотым обручем и закрывающей нижнюю часть лица, на поясе турецкая сабля, украшенная драгоценными камнями, и пистолеты.
Микаэла увидела знакомые светло-голубые глаза и вздрогнула.
О Боже. Почему снова он?
Лицо у нее запылало от стыда.
— Сюда приходят только по приглашению, месье, — сказала мадам, сделав знак помощникам, чтобы они вывели посетителя.
— Уже нет.
— Кто вы такой, и что вам нужно?
— Я шейх Касым ибн Абдулла, сын Рахмана. — Он убрал с лица покрывало. — Я никогда не лгу. Вы продаете одну из моих женщин. — Рейн повернулся к участникам аукциона: — Вы хотите взять то, что уже принадлежит мне?
— Она ничего не говорила… — Мадам посмотрела на Микаэлу.
— Потому что я…
Капитан бросил на нее уничтожающий взгляд, словно предупреждая: если не хочешь навредить себе, заткнись!
— Она желает быть первой женой, но… — Рейн вздохнул. — Как вы могли убедиться, она не знает своего места.
Мадам кивнула, взвешивая, сможет ли заставить шейха раскошелиться.
— Я уже заплатила за нее приличную сумму.
— Я тоже.
— И рассчитывала на прибыль.
Рейн поклонился, изображая готовность к примирению.
— Вы получите компенсацию за беспокойство.
— Она стоит пятьсот фунтов.
«Шейх» надменно оглядел Микаэлу, будто покупал на рынке корову и оценивал, достойна ли она такой суммы. Девушке хотелось пнуть его ногой.
Жан-Пьер что-то прошептал на ухо мадам.
— Она не продается, — вдруг объявила та.
— Она принадлежит мне и я забираю ее, — властно произнес Рейн, скрестив руки на груди.
— Неужели?
Повинуясь чуть заметному движению хозяйки, из-за портьеры выступили охранники.
— Я бы не советовал вам этого делать.
Мадам хищно усмехнулась, махнув рукой, но едва они успели шагнуть вперед, в наступившей тишине отчетливо прозвучали щелчки взводимых курков, и все увидели незаметно проникших на аукцион вооруженных марокканцев, которые целились в нее. Клиенты бросились врассыпную.
— Я уничтожу это место, женщина. И предам гласности ваши непотребные занятия.
Мадам побледнела от страха. Если шейх выполнит свою угрозу, она потеряет все, и Рейну это известно. Он вытащил из-за пояса мешочек, взвесил на ладони и бросил ей, затем щелкнул пальцами, и к нему подошел огромный марокканец, плечом раздвинув сбившихся в кучу людей.
Рейн перевел взгляд на Микаэлу. Она выглядела еще более красивой, безупречной и совершенной, но он заметил в ее глазах боль.
— Пойдем. — Он протянул ей руку. Девушка застыла в нерешительности.
— Я не могу, — наконец выпалила она, глядя в ту сторону, где пряталась Диана.
— Дерзкая женщина.
Рейн перебросил ее через плечо и страдальчески поморщился, когда она вскрикнула от боли. Но игру нужно довести до конца. Его люди уже вышли на черную лестницу, Кабаи прикрывал спину.
— Отпустите меня.
— Успокойся, женщина, — шепотом ответил Рейн и заторопился к ожидавшей их карете.
Будь его воля, он просто сжег бы этот дом. Капитан осторожно посадил Микаэлу на подушки, и хотя она пыталась сдержаться, все-таки по-детски беззащитно всхлипнула.
— Я не могу уехать.
Не обращая внимания на ее слова, Рейн постучал в крышу, и карета тронулась.
— Ты хочешь, чтобы тебя продали как шлюху?
— Конечно, нет. Но теперь они ее убьют. Диана еще ребенок.
— Диана? Маленькая, с белокурыми волосами?
— Да.
Рейн откинулся на подушки.
— Ее для того и держат, Микаэла. Чтобы шантажировать женщин и заставлять их слушаться. Диана еще более изощренная куртизанка, чем сама мадам.
Карета накренилась. Девушка испуганно вскрикнула и выглянула в окно, но Рейн резко дернул ее назад.
— Хочешь, чтобы все увидели, как ты покидаешь это место?
Микаэла взвилась от его прикосновения, и боль иголками вонзилась в плечо. Господи, ей потребуется месяц, чтобы отоспаться и залечить раны.
— Мою репутацию уже не восстановишь. Я отсутствовала несколько дней…
— Почти две недели, — тихо произнес капитан. Двенадцать безумных дней.
Она изучающе посмотрела на него, пытаясь определить, правду ли он говорит. Да, ее чем-то опоили, но что происходило, когда она была без сознания… Хотя об этом поздно думать.
— Почему никто ничего не сделает с этим местом? Там же настоящая работорговля!
Рейн сорвал с головы накидку и бросил на сиденье. Голос его звучал безжизненно и сухо.
— Потому что главные клиенты — это как раз те, кто должен прикрыть заведение.
— Вы знаете это по опыту?
Рейн искоса взглянул на нее, сорвал с головы платок, но от комментариев воздержался. Считая его способным купить человеческое существо, каковы бы ни были причины, Микаэла оскорбила его до глубины души.
— А тебе не все равно?
— Все равно, — солгала девушка. — Отвезите меня, пожалуйста, домой.
— Тебе нельзя домой, Микаэла. Или ты забыла, что кто-то стрелял в тебя?
— Не забыла… А вы откуда об этом знаете? И кстати, откуда узнали, что я здесь? Почему вы разыграли это… — Она жестом указала на его наряд.
