Мэри Кайе - В тени луны. Том 2
— Слушаюсь, — пробормотал Рассул и вышел, мягко закрыв за собой дверь.
— Садитесь, капитан Рэнделл, — сказала Винтер. — У вас сегодня был длинный путь. Боюсь, сейчас мой муж занят. Как всегда, играет в карты. Понимают ли наши слуги по-английски? Я не ожидала увидеть вас раньше завтрашнего дня. — Она рассмеялась так, как будто удачно пошутила.
— Меня там ничто не удерживало, — без каких-либо колебаний ответил Алекс. — В такую жару в лагере работать очень тяжело. Мало кто себе это представляет.
Он услышал, что Винтер облегченно вздохнула, и улыбнулся. Боялась ли она, что он не поймет ее и потребует объяснений? Она бросила беспокойный взгляд на две двери, открытые на веранду. На каждой двери висела тростниковая штора, защищавшая комнату от летучих мышей и ночных насекомых, но она знала, что на веранде находятся, по крайней мере, трое слуг. Она слегка покачала головой, и Алекс увидел, что дверь позади него медленно открылась и в комнату вернулся Рассул с полным подносом.
— Да, я думаю, это так и есть, — сказала Винтер. — Мистер Браун интересовался, можно ли в это время года в Лунджоре хорошо поохотиться. Он скоро освободится на несколько недель и хотел бы приехать сюда. Я сказала ему, что не могу точно ничего сказать и что вы ему напишете сами.
Налив в бокалы вино, Рассул удалился; еще с четверть часа Алекс и Винтер болтали о пустяках. Что бы Винтер ни собиралась ему сказать, он не хотел слышать этого сегодня. Она же хорошо играла свою роль, и по ее голосу и ее легкой улыбке никто не мог бы заподозрить, что ее что-то беспокоит. Выпив вино, он поднялся.
— Если позволите, я хотел бы сказать несколько слов комиссару. Вы завтра поедете?
— Да. Около пяти. После восхода солнца сейчас очень жарко.
— Поезжайте вдоль реки, — сказал Алекс, — там прохладнее. Надеюсь, что увижу вас. Спокойной ночи, миссис Бартон.
Он зашел в малую гостиную, где его довольно неприветливо встретил комиссар, наблюдавший за партией в вист, и удалился.
В эту ночь на небе не было никаких знаков, и собаки молчали, чего нельзя было сказать о самом городе. В городе было беспокойно, люди не спали. Слышались удары там-тамов и трубные звуки раковин, такие же, как в деревне за водоемом и манговой рощей, а на дороге, ведущей из провинции в город, было необычно много странников.
— Это Рамадан, — сказал Нияз, но как-то неуверенно, глядя в сторону.
— Это сумасшествие, — возразил Алекс, и добавил, когда Нияз собрался уходить. — Завтра на рассвете выезжаем. Захвати ружье.
— Какое? На кого будем охотиться — на куропаток или на зайцев?
— На голубя, — резко сказал Алекс.
— А!
— Ты ведь видел его тогда? — спросил Алекс более мягким тоном.
— Нет. Он был слишком далеко. Но тот святой не хотел, чтобы мы его видели, и приказал ему улететь. Вот почему я удивился.
— Я тоже, — сказал Алекс. Он и раньше видел такое, и сейчас ему не казалось невозможным, что человек мог без каких-либо движений и слов приказать птице улететь. Он слышал от кого-то, что даже маленькая молчаливая Зеб-ун-Нисса, внучка Акбара Хана, умеет это делать.
Ранним майским утром было необычно холодно для этого времени года. Май и июнь на равнине были обычно жаркими, но этот май был непохож на другие, и Алекс мог об этом только сожалеть, так как обычно с наступлением жары многие женщины спешили со своими детьми к холмам, а теперешняя прохлада заставит их замедлить отъезд.
Земля, река и небо на рассвете были одного и того же, чистого пепельно-серого цвета, на фоне которого мерцала одинокая утренняя звезда. Над рекой курилась слабая дымка. Когда Алекс и Нияз проезжали по узкой, огороженной дамбами дороге, пересекавшей равнину, со стороны хлебного поля донесся резкий крик журавлей.
Винтер выехала не через главные ворота, а по деревянному мосту, перекинутому через овраг позади дома. Дальний берег оврага порос кустарником и зарослями джунглей, которые образовали как бы рукав, протянувшийся к востоку и подходящий к берегу реки мили на три ниже того места, где река впадает в общий поток, образующий границу между Лунджором и Оудом. Выехав из этой полосы, Винтер увидела на равнине далеко впереди себя двух всадников. Из-за большого расстояния они казались очень маленькими, медленно двигавшимися фигурками, хотя длинный белый след пыли, клубящийся за ними, говорил о том, что лошади скачут быстрым галопом. Чтобы настичь всадников до того, как они окажутся у берега, она направила Фурианта наперерез по узкой дорожке в зарослях, выходившей на равнину. Прижав голову к спине коня, Винтер скакала прямо по кочкам луговой травы. Возбуждение от быстрой езды и напор свежего утреннего ветра разрумянили ее и, осадив лошадь позади трех пальмовых деревьев, где остановившийся Алекс поджидал ее, она рассмеялась.
— Доброе утро, капитан Рэнделл. Вы захватили ружье, чтобы тренироваться в стрельбе?
— Возможно, — сказал Алекс. Теперь они поехали рядом вдоль берега реки, а Нияз и Юзаф двигались сзади на расстоянии, не позволявшем слышать их разговор. — Что же вы хотели мне сказать? — При этих его словах Винтер с опаской оглянулась. — Все в порядке, они нас не услышат, а если и услышат, то тоже не беда; так в чем же дело?
— Это сказала мне Амира, — ответила Винтер и рассказала ему о том жарком, спокойном полуденном времени, которое она провела у реки на террасе павлиньего домика; с маленькой закрытой лодке, которую занесло на речные пороги, и о том, что сказала ей Амира на испанском языке, так, чтобы даже Хамида не могла этого понять.
Алекс не сказал ей ничего утешающего или успокаивающего, как это сделал Джордж Лоуренс. Долгое время он вообще ничего не говорил, проезжая рядом с ней вдоль сверкающей реки.
Значит, он был прав. Назначен день и дата. Он был уверен, что это должно произойти, так как люди, подобные Кишану Прасаду и Моулви из Файзабада не успокоятся, пока не возбудят всеобщего недовольства. А это сделать легко, очень легко. Ведь маленькие разрозненные вспышки недовольства хотя и причиняют неприятности, но могут быть локализованы и подавлены. А сейчас готовится общий мятеж Бенгальской армии, объединенный с народным восстанием, и это очень страшно. Тем более, что день и дата этого события уже назначены.
Последний день мая… а сегодня уже третье. Три дня прошли. Осталось двадцать семь. Двадцать семь дней на то, чтобы повернуть вспять порывистый и горячий ветер, поднимающийся во всех районах Индии. Как же можно остановить ветер из-за слепоты, упрямства и эгоизма людей, воображающих, будто можно легко отнять у Востока его тысячелетние законы и ценности и втиснуть его в западную форму?
![Жюль Верн - Миссис Брэникен [Миссис Бреникен]](/uploads/posts/books/28259/28259.jpg)
![Жюль Верн - Миссис Брэникен [Миссис Бреникен]](/uploads/posts/books/28288/28288.jpg)