Изобел Карр - Нежные сети страсти
– Хуже быть уже не может, – ответил Лео.
Тейна отличала способность сохранять трезвую голову в любых ситуациях, и только он был способен вразумить Лео и оградить его от непоправимых ошибок.
– Ошибаешься, – покачав головой, сказал Тейн. – Навредить делу можно всегда. Жизнь меня этому научила, поверь.
Слова друга все еще звучали в голове Лео, когда он, вернувшись домой, застал жену нервно расхаживающей по комнате. В руке она сжимала письмо. Обернувшись к мужу, она протянула ему листок со смесью отвращения и страха, словно то была гремучая змея.
– Вот, доставили, когда тебя не было.
Лео покрутил в руке сложенный вчетверо листок. На нем не было имени адресата, лишь их лондонский адрес. Лео развернул листок и пробежал по нему глазами. К тому времени как он добрался до последнего абзаца, кровь его успела превратиться в лед, потом закипеть, потом снова заледенеть.
– Я не верю ни единому слову, – сказала Виола. – Сэндисон не мог так поступить. Ни по отношению к Боу, ни к тебе.
Лео звучно смял бумагу в кулаке.
– Начинаю задаваться вопросом, знаю ли я вообще Гарета Сэндисона.
Виола покачала головой, забрала у мужа записку и швырнула в огонь. Пламя лизнуло листок, и он медленно стал обгорать, превращаясь в золу.
– Не надо было тебе показывать. Я должна была его сжечь, как только прочла.
Лео привлек к себе жену, уткнувшись подбородком ей в темя. Если он кому и мог доверять в этой жизни, то только ей. Она была его опорой в этом зыбком мире, его надежным тылом.
– От того, что ты бы мне его не показала, никому бы лучше не стало. Если Сэндисон действительно уже был женат…
– Тогда я сама его убью, – сказала Виола. – Но я не могу поверить, что он на такое способен. Не могу, и все.
– Не веришь, значит.
Виола слегка встряхнула его.
– Не могу, – решительно повторила она, словно одна лишь ее уверенность в том, что все написанное в письме – вымысел, могла обратить правду в ложь. – И ты не верь. Гнев затуманил тебе голову.
– Только ради тебя я не стану убивать его, пока мы не раздобудем доказательства, но если подобную записку отправили еще и герцогу…
– Твоему отцу потребуется не меньше недели, чтобы добраться сюда из Лохмабена. И еще день или два, чтобы добраться до Сэндисона.
– Значит, приведение приговора в исполнение будет отсрочено до этой даты, – сказал Лео, и холодок побежал у него по спине. Неделя. Семь коротких дней, чтобы отыскать доказательства вины. Или невиновности. И никаких соображений по поводу того, с чего начинать поиск. Разве что начать с самого Сэндисона.
Глава 35
Зимнее солнце едва пробивалось сквозь пологи балдахина. Гарет лежал на боку, во сне обнимая ее, и Боу, боясь шевельнуться, чтобы его не разбудить, следила, как движется к ним луч света. Вот-вот свет попадет ему на глаза и разбудит.
Понадобилось два дня, чтобы смириться с тем, что он бессовестно манипулировал ею, и вернуться в его постель. Впрочем, она даже не думала притворяться, что сожалеет о том, что так поступила. Одинокая постель была для нее не меньшим наказанием, чем для него. И смысла себя наказывать не было никакого, разве что удалось потешить гордость.
Он сонно потерся носом о ее затылок, пальцы его лениво поигрывали с ее соском. Боу чувствовала его эрекцию.
Чуть погодя он отпустил ее грудь и приподнял ее ногу, согнув в колене. Гарет целовал ее в плечо, чуть царапая зубами кожу, одновременно лаская там, внизу.
Боу повернула голову ровно настолько, чтобы суметь его поцеловать. Гарет прижался к ней и оказался внутри, но не глубоко, а лишь так, чтобы заставить ее захотеть большего.
Боу приподняла ногу повыше, и пальцы его нащупали заветный бугорок. Очень скоро ее накрыло волной оргазма, ласковой, теплой. Все было совсем не так, как раньше, во время яростных совокуплений.
Гарет дождался, пока дрожь ее утихнет, затем накрыл своим телом и привел ко второму оргазму, на этот раз кончив вместе с ней.
– С добрым утром, любовь моя. – Он поцеловал ее в плечо, по-прежнему вдавливая своим весом в новый матрас.
Боу потянулась, довольная жизнью, как никогда.
– А разве уже утро?
– Я слышал, как часы пробили восемь, – сказал Гарет, соскользнув с нее.
Боу, что-то недовольно пробурчав, уткнулась лицом в подушку. Они уснули далеко за полночь, и она не собиралась вставать раньше полудня.
Боу услышала скрип половицы и приоткрыла один глаз. Гарет успел накинуть халат. Струящийся шелк скрыл контуры его сильного худощавого тела.
Ее мужчина. Боу улыбнулась. Какие бы грехи ни водились за ним в прошлом, сейчас он принадлежал ей, и ей одной, и она все сделает, чтобы впредь так и было. Гарет посмотрел на нее, заметил, что она за ним наблюдает, и улыбнулся. Она знала эту улыбку. Она слишком часто видела как Гарет улыбался, когда смотрел на других женщин, чтобы знать, что это означает. Ленивая, самодовольная улыбка мужчины, знающего себе цену.
Как такая улыбка могла согреть ее – уму непостижимо, и тем не менее согревала.
День клонился к вечеру. Как у них повелось, Боу повела мальчика на прогулку к морю. Она предусмотрительно не давала Джейми подойти к краю обрыва. В радостном возбуждении ребенок показывал рукой на море, на белые барашки, катящиеся к берегу.
– Волны, – сказала Боу. – Волны в море.
– Джейми хочет в море.
Боу покачала головой.
– Не сегодня, малыш. – Она потянула за поводки детских помочей и намотала их на руку, когда он попытался вырваться. – Сегодня Джейми придется довольствоваться прогулкой по саду, перед тем как Пег уложит его спать.
Джейми наморщил нос и стал сразу очень похож на своего отца. Гарет точно так же морщил нос, когда бывал чем-то недоволен. Какие бы причины ни были у Гарета, чтобы игнорировать ребенка, сомнений в том, что этот мальчик – Сэндисон, ни у кого и быть не могло.
– Бяна идет в море?
– Обезьяна, вне всяких сомнений, не пожелает лезть в море. Видишь ли, обезьяны не любят воду.
Джейми сокрушенно вздохнул, но огорчался недолго. Глаза его вспыхнули, и он сказал:
– Бяна идет спать. Джейми идет к лошадкам.
Боу засмеялась и опустилась на корточки. Как она понимала этого ребенка!
– Ты бы хотел пойти посмотреть на лошадок?
Джейми кивнул, и темные кудряшки на его голове разом подпрыгнули.
– Тогда мы пойдем к лошадкам. – Боу взяла мальчика на руки и повернула назад, но дорогу ей заступили двое мужчин, и эти двое были ей хорошо знакомы. Грэнби и Нолан.
