Полуночный маскарад - Басби Ширли

Доминик тоже беспокойно провел эту ночь, но не в постели — ни в своей, ни в чужой, а просто на куче чистой соломы на голой земле. Расставшись с Мелиссой, несколько часов он угрюмо блуждал по окрестностям, избегая встреч с кем-нибудь из знакомых. Так же, как и Мелисса, он не хотел вовлекать в семейную ссору посторонних и решил, что самое лучшее — исчезнуть с глаз долой. Разругавшись со своей сварливой женой, в этот вечер он не появился дома, а ему очень хотелось — соломенная постель была чертовски неудобна.

С тоской вспоминал он о мягкой перине и чистых льняных простынях, ворочался, пытаясь принять более удобную позу, чтобы заснуть. Но сон не шел, и наконец закинув руки за голову, Доминик открыл глаза и улегся на спину, уставившись на мерцающие в черном небе звезды.

Перебирая свою жизнь, он никак не мог понять, где ошибся, что сделал не так, почему

сейчас оказался в столь дурацком положении. Брак неудачный, брак с ведьмой, которая бесит и очаровывает его. Но коли он все же женат, то не собирается провести и вторую ночь на соломе на задворках собственной конюшни!

Чувство юмора, казалось, оставившее Доминика навсегда после утреннего заявления Мелиссы, вдруг вернулось к нему, и на его губах заиграла улыбка. Боже, как же Ройс и Морган станут издеваться над ним, если узнают о его семейных проблемах!

Доминик не мог обвинять Мелиссу за гнев, когда та застала их с Деборой, самокритично признавая, что он, оказавшись на ее месте, повел бы себя куда менее сдержанно. Мысль о том, что жена его ревнует, на минуту вернула Доминику хорошее настроение. Если ее хоть чуточку беспокоит его поведение, отношения с другими женщинами, может, она не так уж безразлична к нему? А уж он-то, увидев ее в объятиях другого, тотчас вызвал бы соперника на дуэль, а потом затащил бы блудливую жену домой и так бы занялся с ней любовью, что ей никогда больше не пришло бы в голову заглядываться на других.

К первым проблескам зари его мысли не стали яснее или определеннее, чем когда он ложился. Доминик со стоном сел на соломе, запустил руку в волосы. Ну что ж, надо возвращаться в дом. Мелисса, увидев его помятым, с небритым подбородком, с соломинками на одежде, подумает, что он провел ночь пьяный в стельку да еще в объятиях другой женщины.

Если слуги и удивились, что хозяин, он же новобрачный, вернулся в дом в таком разобранном виде, то новый дворецкий, открывший дверь, и бровью не повел, как и камердинер Доминика Бартоломью.

Бартоломью, англичанин, который служил у Слэйда уже несколько лет, без слов помог ему раздеться. Его удлиненное, желтоватое, абсолютно бесстрастное лицо дышало самой кротостью.

— Не хотите ли принять ванну, сэр? Доминик одарил его сухим взглядом. Бартоломью, несмотря на меланхолический облик, оказался весьма проницательным парнем и обладал сверхъестественным чутьем относительно того, в каком настроении пребывает хозяин… Удивительными были глаза Бартоломью, светившиеся сочувствием и юмором, когда он смотрел на Доминика, мучавшегося головной болью после ночной пьянки.

Камердинер потянул воздух своим длинным носом и заявил:

— Да, конечно, я чувствую по запаху, что вам нужна ванна, — после чего размеренной походкой удалился из комнаты, чтобы приготовить ванну своему господину.

Разувшись, Доминик повалился на кровать в ожидании обещанной ванны. Действительно, он погрузился в нее, но через несколько часов. Когда камердинер вернулся, он увидел, что его господин спит и, заметив темные круги под глазами, его осунувшиеся черты, осторожно закрыл за собой дверь.

Благодаря проявленной им чуткости, Доминик выспался за всю бессонную ночь, но стоило ему раскрыть глаза, как слуга вновь появился возле его кровати со словами:

— Ванна готова, сэр.

Когда Мелисса и Доминик столкнулись лицом к лицу, он чувствовал себя заново рожденным, чего нельзя было сказать о его супруге. В то время как он спал блаженным сном, она мерила шагами комнату, пытаясь собрать остатки мужества перед тем, как начать сражение за мужа и заявить ему, что не видит ничего плохого в том, что каждый из них будет искать удовольствий на стороне!

Она не была в восторге от своей идеи, но не видела другого выхода. У нее теплилась хрупкая надежда, что Доминик заметит ее интерес к другому мужчине, и это зажжет в нем искру любви к ней, но Мелисса колебалась. Она успела сделать так много ошибок в отношениях с мужем, что боялась окончательно его потерять, совершив непростительный промах. Если бы только она не выгнала его из своей постели! Ну что за дело, если он не любит ее! Гордость и уязвленное самолюбие не позволяли Мелиссе вновь разделить с ним постель. Она видела его с женщиной, и совершенно ясно, что для него безразлично, с кем развлекаться. Но Мелисса понимала, что сама усложнила отношения между ними. И теперь, похоже, оставался только один путь — полная капитуляция, но пойти по нему было выше ее сил.

От Анны Мелисса узнала, что муж вернулся и спит в своей комнате. Мелисса всерьез решила было пойти к нему и лечь рядом, позволить жаждущему молодому телу сказать ему то, чего не могут выговорить губы. Но потом она отвернулась от дверей, соединяющих комнаты. Насладившись прелестями Деборы, вряд ли Доминик захочет ее.

Волны ревности захлестнули Мелиссу при одной мысли — Доминик в постели Деборы! Ее растерянности как не бывало. О Небо! Она им покажет, что она не кроткий маленький мышонок, с которым можно шутить!

Глаза ее пылали яростью; Мелисса прошагала к шкафу, набитому прелестными нарядами, которые накупил ей Доминик. Он что себе думает — шелка и кружева окупят его супружескую неверность? Мелисса почти дымилась от злости. Он глуп, если полагает, будто вещи способны ее утешить. Дольше обычного Мелисса провела за туалетом, позволяя Анне суетиться вокруг нее. Она должна хорошо выглядеть, когда предстанет перед Домиником. Что сказать ему при встрече? И хотя она решила, что выполнит свой план, сомнения в его мудрости закрались в ее голову.

К тому времени, когда Доминик присоединился к ней в маленькой гостиной. Мелисса разрывалась между желанием выложить мужу все, что она думает о его поведении, и стремлением помириться с ним. К несчастью, Доминик, казалось, был намерен играть роль грешного, но отнюдь не раскаивающегося супруга. Он вальяжно вошел в гостиную и насмешливо сказал:

— А, это ты, дорогая. Я должен извиниться за то, что так много времени лишал тебя своего общества. Боюсь, что эта ночь отняла у меня слишком много сил.

Подобная попытка загладить свою вину чуть не вывела Мелиссу из себя.

— О, неважно! От этого в нашем браке ничего не меняется!

Это была совсем не та реакция, которой он ждал. Доминик понимал, что лучше бы ему пересечь расстояние, отделявшее их друг от друга, поцеловать ее так, чтобы никогда больше жена не была с ним столь равнодушна; он не мог не видеть, как чертовски она хороша!

Мелисса действительно выглядела прелестно. На ней было платье с завышенной талией из бледно-сиреневого шелка, отделанное атласной черной лентой, оно оттеняло каштановые волосы, придавало жемчужный блеск лицу с дрожащими черными ресницами над яркими топазовыми глазами. Локоны, украшенные черепаховым гребнем, спускались на плечи. Доминик знал, что под этим платьем скрыто влекущее его тело, и его взгляд скользнул по ее прелестным плечам в низкий вырез на груди. Широкая юбка едва позволяла угадывать линии стройных бедер, но Доминик прекрасно их помнил.

Неловкая пауза затянулась. Молодой супруг опомнился и решил проверить степень безразличия жены к нему. Он протянул:

— Как ты великодушна, милочка. Мало новобрачных, которые способны отнестись к шалостям мужа с таким пониманием. Мне приятно, что ты оказалась не ревнивой женой.

«Но я ревнива, — подумала про себя взбешенная Мелисса, — так ревнива, что выцарапала бы глаза Деборе! Я заставила бы тебя забыть всех женщин, кроме меня!» Скрывая неразбериху в своей душе. Мелисса повернулась к нему, изобразив нечто вроде улыбки, и запинаясь сказала: