Кэтти Эмерсон - Слияние истерзанных сердец
– Ты оставляешь меня одну?
Ник даже не взглянул на нее, а ведь она только хотела пошутить.
– Если попытаешься сбежать, – серьезно проговорил он, – я тебя поймаю и привяжу к кровати.
– Приятно слышать. А если я докопаюсь все-таки, как проникнуть в тайный ход?
– Томазина, не испытывай мое терпение!
Ник, ни разу не оглянувшись, пошел к конюшне. Уже стемнело, когда он вернулся, зная, что у нее был тяжелый день и что он своими речами ничуть не облегчил ее ношу. Она устало посмотрела на него.
– Томазина, не бойся меня.
– Я боюсь этой стены. – Она махнула рукой на тяжелый гардероб. – Из спальни Лэтама сюда легко можно пройти.
Ник, потянувшись за сыром, посмотрел в ту сторону.
– Завтра займусь этим вплотную.
– Думаю, Джон Блэкберн…
– Приходил этим путем к твоей матери? Даже не сомневайся. Других любовников ей приходилось принимать в менее удобных местах.
Томазина покраснела.
Господи, сколько же он передумал и перечувствовал с тех пор, как в первый раз увидел Томазину! В ее присутствии он болтал все, что приходило ему в голову. Вот и теперь он не удержался от вопроса:
– А где ты принимала своих любовников?
Томазину охватила ярость.
– Нигде! Я никого не принимала, а тихо жила в Лондоне, заботясь о матери.
Она со злостью принялась стаскивать с себя платье.
– Томазина!
– Боюсь, как бы тебе не разочароваться, Ник Кэрриер! У меня нет совершенно никакого опыта в этом деле.
Раздеваясь, она не смотрела на него. В комнате горела только одна свеча, но и ее было достаточно, чтобы Ник понял, что у нее уже покраснели не только щеки, но и шея. Томазина забралась в постель. Она, вытянувшись, лежала с самого края и тихонько плакала, глядя вверх.
Ник еще поел, оттягивая неизбежное, но вскоре задул свечу, разделся и тоже лег.
Едва он коснулся коленом ее нежной кожи, как понял, что все его планы никуда не годятся. Несмотря на всю свою недоверчивость, он убедился в ее полном незнании мужчин, когда она взяла да и разделась перед ним.
Он удивился и обрадовался одновременно, поэтому лишь грубовато произнес:
– Спи, Томазина.
Он боялся дотронуться до нее. Ему показалось, что прошло много часов, прежде чем он услышал ее мерное дыхание и понял, что она его послушалась. Только тогда он позволил себе взглянуть в ее сторону.
Его глаза уже привыкли к темноте, и он поздравил себя с тем, что не взял ее силой, – такой она выглядела беззащитной и невинной в своем сне. Теперь им овладело другое желание. Ему страстно захотелось защитить ее даже… от себя самого.
Увидев на другое утро своего сына и дочь Лавинии, Марджори поняла, что придется все рассказать.
– Если ты вообразил, будто я много знаю, ты ошибаешься, – заявила она Нику.
– Вы знаете, кто моя сестра? – спросила Томазина, к этому времени твердо уверенная, что сестра есть.
– Увы, нет, дорогая. Я никогда даже не подозревала, что твоя мать была беременна, а ведь я знала ее не один год. А ты сама-то догадываешься, кто был отцом ребенка? Так было бы легче сообразить, где твоя сестра и что с ней.
Ник смутился, но Марджори сделала вид, что ничего не заметила. Мужчины странно себя ведут, когда речь заходит о чувствах. Она, не сводя глаз с Томазины, ждала ответа.
– Скорее всего, это Джон Блэкберн, но мог быть и кто-то другой.
– Ричард Лэтам, например, – вмешался Ник.
– Что ж, – кивнула Марджори. – Тогда это многое объясняет.
– А ты никогда не слышала о нем?
– Нет. Все знали, что Лавиния любовница Блэкберна, но насчет остальных она молчала.
Марджори встала и пошла приготовить что-нибудь поесть. Она не умела думать на голодный желудок.
– Вас удивили слова Ника? – спросила ее Томазина.
Марджори налила в три кружки грушевого сидра и села рядом с Томазиной.
– Я давно знаю, что Ричард Лэтам негодяй. Так почему бы ему не спать с любовницей своего хозяина? – Она долго молча смотрела в кружку. – Незадолго до смерти мой муж рассказал мне, что Ричард Лэтам много лет тянул с Джона Блэкберна деньги и Блэкберн в конце концов решил это прекратить. Рэндалл слышал, как они из-за этого крепко ругались.
Ник настороженно подвинулся к ней поближе, словно предчувствуя что-то ужасное, но она замахала на него руками. Взяв себя в руки, она начала рассказывать, но Ник уже все понял. Его мать – сильная женщина, и, может быть, то, что она знает, поможет Томазине.
– Никто не понимал, почему Джон Блэкберн оказался в сарае в ночь пожара. Он сгорел прежде, чем его заметили. Только мой муж увидел его раньше. Он был совсем белый и лежал тихо. Рэндалл бросился к нему, и пламя отрезало ему путь назад. Они не вышли оттуда живыми. – Слезы потекли по щекам Марджори. – Это случилось на другой день после скандала с Лэтамом. Не думаю, Ник, что твой отец тоже должен был умереть, но господин Блэкберн наверняка был убит. Ричард Лэтам поджег сарай. В тот день он уехал из Кэтшолма пораньше, так что мог незаметно вернуться.
Она допила свой сидр и попросила Ника налить ей еще.
– Почему ты никогда об этом не рассказывала? – мрачно спросил Ник.
– Зачем? Тебя тогда не было дома. Ты был помощником шерифа в Оупен Муре. В первые минуты я еще могла выболтать правду, но к тому времени, как ты вернулся и принял на себя дела отца, я уже все обдумала. У меня не было доказательств, одни предположения. А Ричард Лэтам – влиятельный человек, к тому же очень опасный. Да и миссис Фрэнси уже была его любовницей. Она бы мне не поверила. Мне кажется, она надеялась выйти за него замуж, как только минет год после смерти ее отца.
Мать и сын молчали.
– Господин Лэтам имел власть над господином Блэкберном, – нарушила молчание Томазина, – потому что господин Блэкберн думал, будто сам столкнул мою мать с лестницы. Но я все вспомнила! Это Лэтам пытался ее убить. Скорее всего, появление вашего мужа, миссис Марджори, нарушило его планы. Лэтам и меня бы убил, чтобы я не проговорилась.
Марджори вытерла слезы. Нечего плакать. Она поднялась и засуетилась, подливая в кружки и доставая из буфета пирог.
– Ну вот, – сказала она, вновь усаживаясь рядом с Томазиной. – Задавай мне свои вопросы, девочка. Я расскажу все, что знаю, лишь бы нам найти настоящего убийцу Ричарда Лэтама и отыскать твою сестру.
Ник опередил Томазину, и хотя его голос звучал ласково, Марджори услышала в нем подавленное раздражение.
– Расскажи нам о ведьмах. Я хочу понять, как такая разумная женщина, как ты, могла принимать участие в сборищах Лавинии.
Итак, он знает. Марджори вскинула голову.
– Все это от скуки, – сказала она. – Лавиния умела веселиться.
Ник собирался что-то сказать, но она перебила его.
