Джорджетт Хейер - Доминика и Бовалле
— Что до меня, сэр, то мне не нравится этот щеголь — кузен вашей дамы. Если он не собирается затеять с вами ссору, то уж не знаю, кто тогда собирается.
— В таком случае, да поможет ему Бог! — сказал Бовалле и снова склонился над картой. — В следующий вторник сеньора едет в Васконосу. Я решил, что мы будем сопровождать ее в этом путешествии.
— А что потом, хозяин?
— Черт побери, откуда мне знать — ведь я еще не видел этого места. Мы похитим ее и доберемся до побережья. Больше я пока ничего не знаю.
— Я боюсь несчастливой случайности, — грустно сказал Джошуа. — Все идет слишком гладко, сэр.
Бовалле сложил карту и убрал ее. На лице у него появилось выражение, которое Джошуа видел всего раз или два.
— Бойся чего хочешь, — сказал сэр Николас, — и будь что будет. Говорю тебе, что я доберусь до Васконосы и увезу свою даму, не успеет она там провести и две ночи!
Глава 14
Дон Диего, сопровождавший своих родителей и кузину на прием в дом дона Луиса де Новели, заподозрил, что кузина идет туда только затем, чтобы встретиться с шевалье. Его матери смертельно надоели все эти подозрения, и она не желала их слушать.
— Мой дорогой Диего, — сказала она, когда они еще были дома, — шевалье скорее шокирует Доминику, нежели очаровывает. Меня гораздо больше беспокоит приезд Тобара.
— К тому времени мы увезем ее в Васконосу, — возразил он, — и узел будет крепко завязан еще до того, как Тобар сможет действовать. Я не допущу, чтобы она назло всем нам сбежала с этим игривым французом. Говорю вам, сеньора, он провел возле нее большую часть вечера вчера у де Чинчона, ухаживая за ней.
— Как хорошо вы играете роль ревнивого любовника! — восхитилась его мать. — Я никогда не предполагала, что вы способны так ненавидеть кого-нибудь, как вы ненавидите этого неотразимого иностранца. Это весьма забавно.
Несомненно, молодой человек питал к сэру Николасу Бовалле очень сильную неприязнь, которую теперь уже почти не пытался скрывать. Возможно, в синих глазах была слишком явная издевка. Дон Диего считал себя изысканным кабальеро, а сэр Николас явно не придерживался подобного мнения. У сэра Николаса была презрительная усмешка, он смеялся без всяких видимых причин и вел себя так, словно считал очень немногих достойными внимания. Его глаза смотрели беззаботно и лукаво, как будто говоря: «Вы хотите со мной сразиться? Что же, я к вашим услугам, но как бы вам не пожалеть об этом». Он расхаживал повсюду легкой, небрежной походкой, чувствуя себя как дома, и даже посадка его красивой головы была высокомерной. Дону Диего не терпелось выпустить немного этой гордой крови.
Он почувствовал, что все его подозрения подтверждаются, когда увидел шевалье в числе присутствовавших в доме Новели. Так как мать не придавала его подозрениям никакого значения, дон Диего решил следить за Доминикой сам и оставался поблизости от нее весь вечер. Она терпела это, как могла, и надеялась, что Бовалле не подойдет к ней. Он был вполне способен поступить так из чистого озорства, подумала она, и, когда их глаза встретились, девушка постаралась предостеречь его взглядом. Бовалле скорчил гримасу, но подчинился. Когда они виделись накануне вечером, она выбранила его за поведение в Каса Карвальо, сказав ему, что от такой опасной игры у нее мурашки бегают по коже, и он, целуя ей пальцы, признал, что плохо себя вел. Тем не менее донья Доминика уже поняла, что ее возлюбленный не только своеволен, но ему доставляет какое-то странное удовольствие испытывать долготерпение Провидения. Однако ее слова, по-видимому, возымели какое-то действие, так как теперь Бовалле держался поодаль от нее. Он был в самом веселом расположении духа, и она не могла не следить за ним, так как опасалась несчастья.
У нее было дурное предчувствие. Возможно, виной тому было несносное соседство кузена и сознание того, что он тоже следит за Бовалле взглядом, в котором читается ненависть. Она попыталась избавиться от его общества, но он не отходил ни на шаг. Доминика поняла, что Диего заподозрил ее в стремлении оказаться рядом с Бовалле. Наконец ее спасла тетка, подведя к ней жеманную девицу, которая сказала, что ей очень хотелось познакомиться с дамой, побывавшей в плену у знаменитого пирата.
Сэр Николас был в пределах слышимости, а жеманная девица задавала бесконечные вопросы об Эль Бовалле. Донья Доминика отвечала как можно короче, опасаясь, что в любую минуту чувство юмора сэра Николаса может одержать верх над благоразумием. Уверяя свою внимательную слушательницу, что этот дьявол-пират не обращался с ней жестоко, она краешком глаза видела, что на губах его играет улыбка, и понимала, что он слушает.
— О, сеньорита, это чудо! — пылко заявила жеманная девица. — Но расскажите мне, какой он, этот ужасный человек?
— Сеньорита, мне нечего особенно рассказывать, — в нетерпении заявила Доминика. — Он такой же, как все люди. Я не заметила в нем ничего особенного.
— Я слышала, — сказала девушка, несколько разочарованная, — что Эль Бовалле очень красив. Кроме того, мы знаем, что он бесстрашен.
— Он недурен, — ответила Доминика. — Но думаю, что в Испании из него сделали слишком грандиозную фигуру. Он самый заурядный человек.
Черноволосая голова повернулась к ней, и, к своему ужасу, она заметила, что брови Бовалле удивленно взлетели вверх. Господи, сделай так, чтобы собеседник Бовалле ничего не заподозрил! Разве сейчас время бросать на нее шутливые взгляды?
Жеманная девица, захлебываясь от волнения, заговорила о Сантьяго, продолжая задавать множество вопросов. Наконец Доминику выручил дон Родригес, который, взяв ее за руку, улыбнулся своей извиняющейся улыбкой и сказал:
— Тут присутствует один человек, мое дорогое дитя, с которым, возможно, вам было бы приятно познакомиться. Он недавно побывал в Сантьяго, и, я думаю, вы его знаете. — Сеньор таинственно понизил голос. — Увы, он сейчас в немилости, но не обращайте на это внимания, — продолжал он, ведя ее через зал. — Он потерял свой корабль — впрочем, вам это известно, ведь это случилось, должно быть, до вашего возвращения домой. — Дон Родригес направился к группе, стоявшей у дверей, не замечая, что у его племянницы все внутри сжалось от дурного предчувствия. — Этот сеньор вызывает сочувствие, но ему многое ставят в вину. Он в немилости при дворе, моя дорогая, так что будьте осторожны, касаясь этой темы.
Доминика похолодела.
— Кто это? — ровным голосом спросила она.
— Разве я не сказал? Это дон Максия де Перинат, дитя мое. Тот, кого послали преследовать Бовалле и кто… потерпел поражение. Он сообщил мне, что знал вас и вашего бедного отца. — Дон Родригес кашлянул и торопливо продолжал: — Конечно, вы не станете упоминать об этом несчастье.
