Мэри Стюарт - Побеги любви
— Я слишком облегчил тебе жизнь?
— Нет, милорд?
— Тогда почему ты улыбаешься мне?
Улыбка внезапно испарилась.
— Я забылась. Что вы прикажете? Озабоченность? Равнодушие? Может быть, страх? Вы только скажите…
— Успокойся! — отрезал он и отослал ее прочь.
Ровена могла чувствовать, пока пробиралась к выходу из зал, что его взгляд жжет ей спину, и она прикладывала все усилия, что бы не засмеяться, пока не скрылась с его глаз. Лорда Отмщенье, оказывается, смутить даже легче, чем это предполагала Милдред и используя ничего, кроме улыбки, она смогла изменить его настроение, и даже не была за нее наказана. Интересно, может ли она до него дотронуться без его приказа. Это не было то, что бы ей хотелось делать, но она приняла решение и собиралась твердо ему следовать.
— Итак, ты слышала?
Ровена остановилась и, оглянувшись кругом, заметила Мэри Блуэ. Она не знала, о чем говорила Мэри.
— Слышала — что?
— Выскочка Селия отослана в Дайвудскую крепость. Я не знаю, как ты этого добилась, но очень тебе благодарна.
Ровена с минуту не могла ничего сказать, настолько ей казалось невероятным услышанное.
— Он действительно услал ее прочь?
— Да, и избавил нас от большой занозы, я бы сказала. Но почему ты выглядишь такой удивленной?
— Но я ничего не делала, что могло… Я имею в виду, я только скачала ему, что она передала мне приказ от его имени. Я не знала, что она лжет, и он был сердит, но я… он действительно отослал ее?
Мэри довольно улыбнулась.
— Разве я не сказала?
Ровена подавила в себе чувство удовольствия, которое она начала испытывать, напомнив себе, что Селия провинилась и нарушила правила, которые установлены в замке. Уоррик сделал это ни ради Ровены. Он просто убедился, что Селия перешла все границы, и наказал ее. Кроме всего прочего, этот человек жаждет и наказывать. Почему его фаворитка должна быть исключением из правила?
Ровена поспешила назад в зал со следующим подносом, забыв на время свои коварные планы смущать и высмеивать своего мучителя. Она отметила, однако, что его настроение изменилось к худшему. Здесь был риск, конечно, вместо того чтобы смутить его, она его всерьез рассердит. Складка на его лбу указывала, что он определенно на что-то злился.
Она даже боялась приблизиться к нему, когда он такой, но ничего не поделаешь. Ее обязанность не только принести поднос и поставить его перед ним, но и предложить ему блюда.
— Что-нибудь здесь вас соблазняет, милорд?
Ровена осознала двусмысленность заданного ею невинного вопроса, только увидев вспыхнувшие искорки в глазах Уоррика и покраснела. Она не собиралась столь решительно провоцировать его, и все же ее слова прозвучали именно так. И, к ее изумлению складка на его лбу разгладилась, и он усмехнулся не той противной издевательской улыбкой, а обычной мужской.
— Подойди сюда, и мы увидим, что меня может соблазнить.
Сэр Шелдон одобрительно хмыкнул, так же как и несколько сидящих поблизости рыцарей. Ровена покраснела до кончиков волос. Но она не раздумывала. Она подошла поближе к его стулу и тут же оказалась посаженной к нему на колени.
Это была отличная возможность продвинуться в его соблазнении — если бы она могла забыть, что они находятся в центре внимания. Но она не помнила, что здесь присутствуют знатные дамы и рыцари, дочери Уоррика, и все, чего ей хотелось, — немедленно спрятаться в какую-нибудь щель и не показываться никому на глаза. Конечно, если бы ей отдавалось хоть малейшее уважение, которого требовал ее статус леди, Уоррик никогда не посмел бы так обращаться с ней у всех на глазах. Но он обращался с ней, как с низшей из вилланов, беззащитных против вожделения — по крайней мере, против вожделения лорда Уоррика.
— Что, как ты думаешь, разожжет мой аппетит? — продолжал развлекаться Уоррик. — Выбери и подай мне.
Освобождение? Она может наполнить его тарелку и уйти. Она быстро наклонилась, чтобы выбрать ближайшее блюдо и почувствовала, как рука Уоррика продвинулась вдоль ее ног легла между бедер. Она так быстро села назад, что ударилась о подбородок. Он улыбнулся.
— Ты думаешь, что ничто не может соблазнить меня?
Ровена тяжело вздохнула. Она никак не могла выиграть в игре, которую он затеял, и не надеялась, что ей удастся просто уйти с колен. Если она стерпит эти его касания, то, возможно, ему надо ест, и он вспомнит, что находится здесь для того, чтобы есть, а не развлекаться такими вот играми.
Она опять наклонилась вперед, пытаясь достать что-либо с подноса. Но он другой рукой залез к ней под блузу и крепко прижал ее к себе; она почувствовала жар, но уже не от смущенья. Внезапно ее объял ужас, она представила себе, что он может довести ее до того состояния, в каком она была сегодня ночью, прямо здесь, на глазах у всех.
Отбросив гордость, она повернулась к нему и прошептала:
— Пожалуйста.
—Мне действительно очень приятно слышать это слово, — ответил он полным удовлетворения тоном.
Это, то самое ожидаемое им напоминание о ее просьбе, которой так стыдилась, но она не этим была смущена. Но он продолжал:
— Возможно, теперь ты скажешь, чему улыбалась?
У Ровены расширились глаза от удивления. Так это все из-за того, что она смутила его улыбкой. Да и был ли он смущен? Эта мысль привела ее в бешенство, и гнев заставил ее забыть смущение, забыть, что их слышат все вокруг.
Она ответила ему тоже с улыбкой, выждав только, пока он проглотит свой эль:
— Я думала о том, как вы демонстрировали днем свою ревность, милорд.
Он вскинул голову, воскликнув:
— Ревность?
Она откинула голову назад, чтобы он видел ее задумчивее выражение лица.
— Возможно, чувство собственности — более правильное название. Я поняла теперь: вы чувствуете, что я принадлежу вам и только вам, и никто другой не имеет такой привилегии.
Уоррик скосил взгляд на Шелдона, плечи того тряслись, очевидно, он слышал эти слова. Тогда Уоррик перевел взгляд на Ровену, и она на мгновение пожалела, что выбрала для объяснений такое людное место.
— Я пояснил, что ты должна быть доступной лишь для меня, И ты считаешь это собственничеством? — прорычал он тихо. — Ничто не удержит меня от того, чтобы отдать тебя моим людям посмотреть, как они берут тебя — как только я буду не в настроении иметь тебя сам. Я должен показать тебе это?
То была одна из тех угроз, простым произнесением которых он мог взять над ней верх, если она не примет надлежащих мер. Ее гнев стал еще больше, но это не помешало ей обвить его шею руками и прижаться к нему в тесном объятии.
— Нет, не надо, я умоляю вас, — прошептала она ему на ухо, касаясь его губами. — Я хочу быть только в вашей постели, знать только ваши прикосновения.
