Перл Бак - Гордое сердце
Она шла быстро, затем сняла шляпу и понесла ее в руке. Двадцать минут, пятнадцать, десять. Наконец она подошла к калитке и открыла запор. У дверей стоял незнакомый автомобиль — маленькая, пыльная серая машина.
— Джон, Марсия! — позвала она и пошла на веранду.
Двери отворились и вышел отец Сюзан.
— Ой, папа! — весело воскликнула она.
— Сюзи, — сказал он серьезно. — Марк тяжело болен.
Она удивленно смотрела на него с лестницы.
— Он чувствовал себя хорошо, — сказала она, и голос застрял у нее в горле. — Еще утром он чувствовал себя хорошо.
— Хэл в обед привез его домой, — сказал отец. — Тебя не было, поэтому пришла Люсиль. Они уложили его в постель и послали за доктором. Мама и я сразу пришли сюда. У него тиф.
Но Сюзан уже проскользнула мимо него и побежала наверх в комнату Марка. Но это уже не была комната Марка. Незнакомая медсестра сидела у его постели, а он лежал с побагровевшим лицом и приоткрытыми глазами.
— Марк, любимый!
Когда Сюзан вошла, сестра встала.
— Миссис Кининг? — спросила она, но Сюзан ее не видела.
— Милый, я уже вернулась, — сказала Сюзан. Она опустилась на колени перед постелью и наклонилась к нему.
Он медленно открыл глаза, повернул к ней лицо и спросил сонным, тяжелым голосом:
— У тебя все прошло хорошо?
— Милый, почему ты ничего не сказал мне утром? Я бы, наверняка, не поехала!
Но Марк не ответил. Он облизал сухие губы языком.
— Воды, — сказал он шепотом сестре.
Она принесла ему немного воды в стакане; он выпил и снова закрыл глаза.
— Как долго он находится в таком состоянии? — спросила Сюзан. От ужаса у нее как бы размягчились кости, ее мутило от страха, который окутывал ее, как холодный туман.
— Ему давно надо было лечь в постель, — ответила медсестра сухим, четким голосом. — Он напрягал все силы и держался на ногах до полного истощения, а потом свалился. Доктор внизу, он говорил, что хочет с вами побеседовать, как только вы придете. Так что вам лучше уйти, чтобы ваш супруг мог отдохнуть.
Она взяла тазик и обтерла Марку губкой лоб и руки. Сюзан медленно встала, не отрывая глаз от лежащего в горячке Марка. Его воспаленное, опухшее лицо казалось ей чужим.
Она зашла в свою комнату, причесалась, умыла лицо и руки, пошла вниз и все время старалась вместить весь свой мир в этот час, когда ее настигла катастрофа.
Из кухни вышла мать, ее круглое, морщинистое лицо осунулось от печали.
— Джейн с детьми я отправила к нам, — прошептала она. — Джонни, не переставая, плакал.
— Да, — громко ответила Сюзан. Почему люди всегда шепчут, когда кто-то болен? Ведь Марк не умрет.
Она вошла в гостиную; там вместе с отцом сидел доктор, молодой энергичный человек, которого она еще никогда не видела. Старый доктор, который ухаживал за ней, когда родились Джон и Марсия, недавно умер. И все в этот промежуток времени старались не болеть. Во всяком случае, доктор никому не требовался.
— Миссис Кининг, ваш супруг тяжело болен, — доктор резко встал и снова сел.
— Это так неожиданно, — сказала Сюзан. — Сегодня утром…
— Симптомы долго не проявлялись, — сказал доктор. — Он, видимо, не из тех, кто жалуется.
— Марк никогда не жалуется. Но мне следовало это заметить.
Доктор прикрыл рот рукой и откашлялся.
— Где-то здесь находится источник инфекции. Вы распорядились проверить колодец? На таких старых фермах часто бывают нечистые колодцы.
— Нет, — ответила она и посмотрела ему прямо в глаза. — Я об этом даже не подумала.
— Нет? — спросил доктор. Она прямо-таки почувствовала, что он думает: «Я бы сказал, что о таких вещах думать должны прежде всего вы».
— Мне бы тоже это в голову не пришло, — пробормотал отец.
— Я должна была подумать об этом, — сказала она. Она словно пронзала себя своей собственной рукой. — Это я захотела сюда переехать, — продолжила она самобичевание. — Если бы мы остались в старом доме, у нас вода была бы из городского водопровода, и этого никогда бы не случилось.
Доктор снова откашлялся.
— Сюзан, послушай, — сказал отец, успокаивая ее, — нет ничего более абсурдного, чем такие речи, если уж это случилось.
— Сюда перебраться хотела я, чтобы мне можно было здесь работать, — продолжила она все тем же, неизменившимся голосом.
Доктор ничего не говорил.
— Теперь это уже неважно, — сказала Сюзан и напряженно наклонилась вперед. — Чем мы можем ему помочь?
День ее славы завершился вот таким образом. Нет, более того, его словно и не существовало.
— Его необходимо перевезти в больницу, — распорядился доктор. Она чувствовала, как он наслаждается своей властью над нею. Он встал. — Я немедленно пришлю вам санитарную машину, — продолжил он бесцеремонно. — А вы пока что должны провести необходимые предупредительные меры. Я вам скажу, что надо сделать.
Он ушел. Сюзан взглянула на отца. Внезапно она поднялась.
— Мне надо тотчас же посмотреть, что необходимо сделать, — сказала она беспокойно. На пути к двери она остановилась и поцеловала отца в густые, седые волосы.
Однако она все так же не могла ничего делать.
Некоторое время Сюзан ходила вокруг постели Марка.
— Не следовало бы нам… — начала она, но медсестра уверенным голосом остановила ее:
— У него все есть, миссис Кининг. Я обо всем позабочусь.
Тогда она снова пошла в комнату, где сидел отец. С того момента, когда она ушла, он не пошевелился и тихо сидел у окна. Она прошла к глубокой нише и села. Через раскрытое окно врывался поток прохладного сентябрьского вечернего воздуха. Она посмотрела на сад, а через минуту взглянула на отца.
— Я совершила ошибку? — спросила она. — Может быть, мне стоило отказаться от половины своей жизни? Но все равно я не знаю, спасло ли бы это Марка.
— Такие рассуждения бессмысленны, — снова начал уговаривать ее отец. Он сложил свои красивые руки на коленях и, рассматривая их, принялся рассуждать вслух: — Если по какой-нибудь причине ты откажешься от части своей жизни, — говорил он тихо, но ясно, — ты станешь совершенно иным существом. Ты не только станешь всего лишь половинкой того, чем могла быть, эта жертва тебя искалечит и деформирует, сделает озлобленным, пустым существом. — Мгновение он ждал, а затем продолжил: — Твой дедушка жил только своей музыкой. Он был талантливым человеком, а его жена и дети голодали. И я дал себе клятву, что к своей жене не буду относиться так, как он относился к моей матери. Твоя мать была красивой девушкой, когда мы поженились. Тогда мне было двадцать два, и я дал обет заботиться о ней. А так как она была озабочена тем, что у нас не было регулярного дохода, я занялся преподаванием, вместо того, чтобы довериться своей судьбе писателя. У меня впечатление, что в конечном итоге я сделал ей хуже, чем мой отец моей матери. Я не являюсь приятным спутником жизни, может даже, я отвратительный муж и не менее отвратительный человек.
