Кристина Дорсей - Море соблазна
– Это уже лишнее, капрал Сойерс, – повысил голос лейтенант.
– Проклятая баба сама на меня бросилась! – оправдывался капрал.
Горькие слезы обиды подступили к глазам девушки, которой хотелось в эту минуту только одного – отчаянно и в голос заплакать. Но вместо этого она прикусила губы от боли и неверными шагами подошла к лейтенанту.
– Этот саквояж мой, – сказала она, удивляя своей твердостью даже немало повидавшего на своем веку лейтенанта. – Я Фелисити Уэнтворт из Нью-Йорка и прибыла сюда для спасения вот этих детей. А по сему прошу вас как джентльмена, сделать все от вас зависящее, чтобы поскорее отправить нас домой.
Молодой офицер уставился на нее так, словно видел впервые – и в душе у девушки робко загорелась искра надежды. Увы, ей не суждено было разгореться сильнее, ибо лейтенант задумчиво покачал головой, а рот его под кустистыми светлыми усами сжался в непроницаемую линию.
– Прошу прощения, мэм, даже если все, что вы говорите – чистая правда…
– Это правда, правда! – Фелисити умоляюще схватила его за обшлаг мундира. – Мой отец…
– К несчастью, я ничего не могу для вас сделать, – закончил он.
Взгляд неумолимого лейтенанта упал на капрала, торопливо рассовывающего по карманам золотые монеты.
– Положите деньги на место. Саквояж будет передан нами в штаб-квартиру.
– Но он мой, – упрямо твердила девушка, впрочем, уже понимая, что это бесполезно. Плечи ее поникли, она была на грани истерики. С тяжелым вздохом опустилась Фелисити на ступеньки лестницы, равнодушным взглядом провожая уходивших капрала и лейтенанта. Что ей теперь делать? Ей, оставшейся в мятежной Южной Каролине почти без гроша в кармане, среди янки, которые и не подумали помочь своей соплеменнице! И вся эта трагедия произошла по милости человека, который не то что не любил ее, а даже не верил ей, и который был здесь хозяином и богом. Быть может, и сам он лежит сейчас где-нибудь неподалеку, истекающий кровью, раненный меткой пулей северянина…
Последняя мысль заставила Фелисити громко застонать и до боли стиснуть холодные руки; она даже не сразу почувствовала, что кто-то легонько трогает ее за плечо. Это оказалась Хатти.
– Что вы хотите? – вяло спросила она у толстухи.
Хатти сморщила нос в ответ на такой тон и горячо прошептала девушке на ухо:
– Янки собираются увести наших рабов!
– Да, я знаю, – машинально ответила девушка, потерев переносицу – голова просто раскалывалась от боли. – Но я ничего не могу сделать, простите, – объяснила она экономке то, что, по ее мнению, было ясно и так: если она не может спасти свое собственное имущество, то, что уж говорить о рабах Ройял-Оук?!
– Но это не так.
– Что… не так? – Почему эта настырная Хатти не оставит ее в покое и не даст ей просто побыть наедине со своими мыслями? Ей надо подумать, как выбраться отсюда вместе с детьми.
– Они не рабы. Янки угрожают им как рабам, а они-то не рабы! Никто из нас больше не раб!
– Боже, о чем вы говорите? – Фелисити с трудом поднялась и посмотрела на возбужденную женщину.
– Маста Дивон освободил нас всех… Как раз этой ночью. Он сам сказал нам об этом утром, прежде чем ускакать в поля.
– Так вы больше не рабы? – Девушка крепко обняла пухлые плечи Хатти.
– Нет, мэм, не рабы!
– Но бумаги?! – Фелисити стиснула руки. – Он дал вам какие-нибудь бумаги, где говорится об этом?
– Да, мэм, дал, да только мы их тут же ему обратно и отдали – так сохраннее. А он спрятал их где-то в библиотеке.
И не успела Хатти и глазом моргнуть, как Фелисити помчалась обратно в глубину дома. Библиотека была завалена всевозможными бумагами и книгами, сброшенными с полок, но портреты пирата и его жены, хотя и сорванные сон стен, все же казались неповрежденными. Больше того, сваленные кое-как у противоположных стен, они по-прежнему улыбались друг другу. Отвязаться от этой иллюзии Фелисити так и не смогла и, осторожно покачивая разламывающейся от боли головой, принялась разбирать валяющиеся по всей комнате кипы бумаг. Ей попадались то какие-то отчеты, то письма, но она немедленно откидывала их прочь. Как сумасшедшая ползала она по полу, ища бумаги, от которых зависела сейчас судьба нескольких десятков человек. Документов не было.
– Где же ты, Дивон? Где же ты их спрятал? – бормотала она, роясь в развороченной библиотеке. Взгляд ее упал на портрет Миранды, и девушка с ужасом увидела, что синие глаза красавицы, улыбаясь, смотрят на мужа, словно разделяя с ним какой-то нежный секрет.
– Ну, конечно же! – Фелисити отправилась к портрету господина Джека-пирата. Рама портрета оказалась куда тяжелее, чем можно было себе представить, но девушка сумела отодвинуть картину в сторону и обнаружить заткнутую с изнанки пачку бумаг.
Быстро пробежав их глазами, Фелисити поняла, что, наконец, нашла эти, столь необходимые сейчас документы, и с победным кличем выскочила из дома. И вовремя, ибо лейтенант был уже в седле и поднимал руку, давая веренице повозок и людей команду двигаться.
– Остановитесь, лейтенант! – отчаянно закричала девушка, размахивая высоко поднятыми над головой бумагами.
Тот заерзал в седле и поскорей отвел в сторону глаза.
– Но ведь я уже говорил вам, что ничем не могу помочь. Мы весьма бережно отнеслись к дому благодаря вашему нью-йоркскому происхождению, но большего вы не вправе требовать.
– Сейчас речь не обо мне, – Фелисити бесстрашно приблизилась к нервно пританцовывающему ореховой масти мерину и, прикрыв глаза от слепящего солнца ладонью, посмотрела прямо в лицо офицеру. – Дело касается этих людей.
– Что еще?
– Вы не можете просто так забрать их.
– Почему же? Люди также подлежат конфискации, мною это согласовано с генералом Батлером из Форт-Монро. Южная Каролина не считает себя частью Соединенных Штатов, таким образом, на нее и не распространяются федеральные законы…
– Но эти люди вовсе не рабы, они всего лишь свободные цветные и поэтому не могут быть никуда угнаны против своей воли. Вот бумаги, подтверждающие этот факт. – Фелисити победно сунула офицеру бумаги, и тот, поколебавшись, вынужден был взять их. Документы и вправду подтверждали освобождение жителей Ройял-Оук.
– Интересно, – хмыкнул лейтенант, возвращая бумаги. – Но это, мисс, дела не меняет, ибо люди, о которых вы говорите, сопровождают меня по их собственной воле. Спросите у них сами, если не верите.
Опасаясь, что лейтенант передумает и снова отдаст приказ трогаться, девушка бегом побежала вдоль повозок, но только в третьей увидела единственного знакомого ей человека, которым был длинный Эб.
– Вы уезжаете, потому что сами этого хотите? Можете говорить мне чистую правду, – добавила она, заметив, что негр несколько смутился.
