Конни Брокуэй - Неотразимая
– Отнюдь, – отозвался Томас. – У меня здесь нет штата постоянной прислуги. Я очень редко пользуюсь этим домом. Здесь только сторож, который присматривает за ним, да его жена, которая изредка убирает...
– Что? Не иначе как раз в два года. Томас пропустил эту колкость мимо ушей.
– Убирается, меняет постельное белье, проветривает дом. Полагаю, что мы уговорим ее готовить, если соблазним чем-нибудь. И если вы, – он пристально посмотрел на Фиа, – не обидите ее.
– Обижу ее? – изумилась Фиа. – Мой дорогой сэр, я привыкла, что слуги беспокоятся, как бы не обидеть меня.
– Тогда, – проговорил Томас, и голос его зазвучал громче и строже, – думаю, настало время вам побеспокоиться, потому что если вы попробуете свои штучки с шотландцами, то быстро поймете, что ничего хорошего вас здесь не ждет, маленькая испорченная колдунья.
Фиа признала, что Томас прав. За те пятнадцать лет, что она провела с Гунной, она многое узнала о характере шотландцев. И особенно шотландских женщин. Однако она не собиралась доставить Томасу удовольствие и признаться в этом. Она только хмыкнула.
Томас улыбнулся. Он принял этот звук за выражение презрения, а не за уступку с ее стороны.
– Метелки на кухне, – сообщил Томас.
– Что ж, замечательно, – подозрительно любезно откликнулась Фиа. – Я обязательно использую одну из них: прочту подходящее к случаю заклинание и отправлюсь на ней прямо назад в Лондон. Знаете ли, мы, избалованные колдуньи, частенько так поступаем. – Томас громко рассмеялся, Фиа в изумлении уставилась на него. Ее изумление быстро сменилось восхищением. В уголках глаз у Томаса собрались лучики-морщинки, а на щеках появились ямочки.
Улыбался Томас широко и искренне, зубы у него были ровные и белые. Глаза искрились весельем. Постепенно смех Томаса замер, комната погрузилась в тишину. В воздухе снова повисло напряженное ожидание. Между ними словно возникла какая-то близость. Томас сдвинул брови, но не потому, что сердился, а скорее потому, что был озадачен. Искорки в глазах погасли, и они словно стали темнее. По жилке на шее Фиа видела, как бьется его пульс. Губы ее задрожали...
– Спальня готова! – крикнул с лестницы Горди. Фиа отпрянула. Она не понимала, как оказалась так близко к Томасу. Он хмурился и выглядел таким же смущенным, как и она. – Милорд?
– Да, Горди, благодарю тебя. Леди Макфарлен. – Он жестом приказал ей следовать за собой. Когда они поднялись, Горди провел ее в конец неширокого коридора. Он открыл последнюю дверь и отступил, пропуская ее вперед.
Фиа оглядела комнату без особого воодушевления – она напоминала склад случайно собранной разностильной мебели. Большую ее часть занимала огромная дубовая кровать с выцветшим от времени балдахином. Кровать была накрыта кошмарным красным покрывалом. Рядом с ней стоял изящный резной туалетный столик вишневого дерева с большим зеркалом, а перед ним – такая же изящная резная скамейка. По обе стороны от камина выстроились обтянутые зеленой тканью стулья, в камине тускло горел огонь.
Фиа подумала, что вряд ли захочет проводить в такой комнате много времени.
– Надеюсь, мэм, вам здесь нравится? – неуверенно спросил Горди, переминаясь с ноги на ногу и не зная, куда спрятать руки. Он явно был смущен, что находится в спальне знатной дамы.
– Нравится? – переспросила Фиа.
Она чуть не рассмеялась и была уже готова едко заметить, что комната нравится ей не более чем ночной кошмар, когда вдруг ее взгляд остановился на ярком красочном пятне. Она посмотрела внимательно. Кто-то нарвал небольшой букет ярко-желтых цветов и поставил его на подоконник. Фиа была уверена, что это Горди. Что ж, вполне вероятно, что ему поручили обставить комнату более или менее подходящей мебелью к ее неожиданному приезду. И он обставил ее так, как, ему представлялось, должна выглядеть спальня знатной дамы. Присмотревшись, Фиа вдруг поняла, что он собрал здесь самые красивые, с его точки зрения, предметы обстановки, которые были в доме, совсем не задумываясь над тем, сочетаются ли они друг с другом. В комнате другого назначения туалетный столик выглядел бы очаровательно. А восточная ширма в углу была действительно настоящим произведением искусства.
И этот скромный букет желтых цветов. Фиа обернулась и тепло улыбнулась.
– Здесь очень мило. Я уверена, мне здесь будет хорошо. У юноши перехватило дыхание от похвалы, лицо его светилось восторгом.
– Я рад, что вам понравилось, мэм. Джейми прислал человека предупредить, что хозяин возвращается не один, с ним знатная дама. Я так торопился, чтобы успеть все сделать к вашему приезду.
– Но если ты знал, что мы едем, зачем поднял ружье на нас? – удивился Томас.
– А как бы вам понравилось, сэр, если бы вы подъехали, а я не охранял дом? Вы бы подумали, что я плохой охранник, ведь так? – Логика в словах Горди была железная. Он повернулся к Фиа. – А вы заметили цветы, миледи? – Горди указал на букет.
– Они прелестны, – искренне отозвалась Фиа. – Никто никогда не дарил мне таких цветов.
Это было правдой. Розы и тюльпаны она получала охапками, но никто никогда не дарил ей простых полевых цветов.
– Это лютики, миледи, уже последние, они отцветают, – с гордостью объяснил юноша. – Просто они припозднились немного в этом году, но я запомнил, где видел еще цветущие. Пока вы и хозяин разговаривали, я тихо выскользнул и нарвал их. Я так и подумал, что вы удивитесь, откуда они взялись.
– Конечно, конечно, мы очень удивились, – подтвердила Фиа и посмотрела на Томаса, который молчаливо наблюдал за происходящим. – Ведь правда? – обратилась она к нему.
Но почему он так смотрит на нее? Она же ничего особенного не сказала Горди, а лицо у Томаса такое странное... Нет, ему решительно надо научиться смеяться почаще. У него чудесный смех. И вдруг Фиа Меррик осознала всю иронию ситуации: она критикует другого человека за то, что тот слишком серьезен. Фиа усмехнулась, глядя на Томаса. Он часто заморгал, окончательно растерявшись.
– Мы ведь удивились, милорд? – переспросила Фиа.
– Что? – рассеянно произнес Томас, словно очнувшись ото сна. – Мы очень удивились, куда ты пропал, Горди, но теперь знаем. Я уверен, что леди Макфарлен хочет переодеться и подготовиться к ужину.
– Да-да, конечно, сэр, – согласился Горди, и Фиа вдруг вспомнила, что действительно было бы неплохо переодеться и привести себя в порядок. Кружева потеряли свежесть, на платье кругом пятна, некогда хрустящие юбки висят как тряпки на обручах. Нижние юбки тоже не чище, бог знает чем испачканы. Что же касается лица и волос... Фиа боялась посмотреть на себя в зеркало.
– Мне очень хотелось бы принять ванну. Это возможно? – полюбопытствовала она.
