Хизер Гротхаус - Пробуждение любви
— О, папа! — Микаэла улыбнулась. — Но ты же не уедешь немедленно? Ты ведь только что приехал! Дорога до дома длинная, а ты уже не молод.
Уолтер Форчун для вида нахмурился:
— Рад, что ты не забываешь о своем дерзком язычке, дочь моя. — Затем его лицо вновь осветила бесшабашно веселая, добрая улыбка.
Родерик подивился, каким образом этот такой, очевидно, простой и безобидный человек мог быть связанным с Магнусом Шербоном.
— Но ты права. Я дам отдых моим костям этой ночью и отправлюсь обратно с рассветом. Мы сможем вместе разделить сегодняшнюю трапезу, если захотим.
Что касалось Родерика, то он сегодня уже вдоволь наболтался с Уолтером Форчуном.
Охотник…
Где-то глубоко в мозгу Родерика это слово нажало спусковой крючок, но он отмахнулся от него как от пустяка и предпочел обратиться к будущему тестю:
— Вам не требуется моего разрешения на то, чтобы остаться, Форчун, — Шербон теперь также дом и вашей дочери. Но я не ем в большом зале, так что… желаю вам хорошо провести время в замке. — Родерик повернулся к Микаэле, и его взгляд задержался на ее губах, он не мог забыть их с прошлой дурацкой ночи. — Прошу извинить меня, леди Микаэла.
— Милорд. — Микаэла слегка склонила голову, и Родерику показалось, что мисс Форчун тоже смотрит на его губы.
Родерик двигался, позабыв про груз на колене, которым был Лео.
— Отпусти меня, Лео. Мне нужно заняться делами.
— Эо идет с тобой. Эо идет с папой.
Родерик многозначительно взглянул на Микаэлу, ожидая, что она вмешается, как это всегда делал Хью.
Она лишь взглянула в ответ на Родерика с загадочной улыбкой на полных розовых губах.
— Лео, ты… Я должен… — Родерик пытался придумать какое-нибудь оправдание — любое объяснение, — чтобы малыш отпустил его. Было бы нетрудно придумать причину, которая показалась бы весьма убедительной этому трехлетке, но когда Родерик взглянул вниз, в широко распахнутые карие глаза, так напоминавшие глаза прекрасной, экзотической Аурелии, к горлу подступил комок.
Родерик смотрел на Микаэлу, зная, что ее молчание было нарочитым. Она не спасет его — черт подери, вероятно, именно она научила мальчика так поступить.
— Приходите забрать его у меня через час! — прорычал он.
— Хорошо, милорд. Откуда мне его забрать? Родерик задумался. Его единственным намерением было удалиться в свою комнату после того, как он избавится от Уолтера Форчуна. Он отвык бывать за пределами замка при свете дня.
— Мы будем в моей конторе. — Родерик нагнулся и с трудом оторвал мальчика от своей ноги. — Пойдем, только не вертись у меня под ногами. — Родерик направился к задней стороне проклятой церкви, тяжело волоча ногу.
Звук быстро передвигающихся ножек скоро достиг Родерика, Лео обежал его, чтобы проскользнуть рукой в складки его плаща с другой стороны.
— Буем ситатьденьи, папа?
— Да, Лео, — вздохнул Родерик. Он должен будет поговорить с Хью о деле, которое уже обсудил с малышом. — Мы пойдем считать мои деньги.
Глава 16
Время между тем, когда Родерик оставил их с отцом в церкви, и тем, когда она ждала его в своей комнате вечером, показалось Микаэле вечностью.
Придет ли он, как обещал? Или же его прощальные слова были лишь попыткой проявить любезность? Но так она не думала — лорд Шербон, похоже, мало заботился о приличиях и о том, чтобы пощадить ее чувства, Микаэла знала об этом не понаслышке.
Она надеялась узнать у него, действительно ли он посетит ее комнату, когда придет забрать Лео, но в бухгалтерии Микаэла застала только малыша и самодовольно усмехающегося Хью Гилберта. И хотя она была разочарована, что Родерик снова исчез для нее — и для Лео, — у нее появилась возможность пожаловаться Хью по поводу предложенного им метода — как извлечь лорда Шербона из его раковины и завоевать его доверие.
Но красавец вовсе не был выведен из себя гневными обвинениями Микаэлы — хотя и смягченными ради Лео. Ведь он уверял ее, что знал «Рика» лучше, чем кого-либо другого, и что его план непременно сработает.
— Упорство, — напомнил он ей снова, затем, подмигнув, предложил: — Будьте смелее! Подтолкните его!
Итак, Микаэла сидела в одном из кресел, поеживаясь от холода. Она сняла туфли и спрятала голые ступни под край юбки.
Микаэла решила, что это будет проявлением смелости с ее стороны.
Стук в дверь заставил ее вздрогнуть, и она задохнулась, прижав руку к груди. Она глубоко вздохнула и выдохнула, затем произнесла как можно спокойнее:
— Да?
Дверь отворилась, и там стоял он, высокий, широкоплечий, завернутый в черный плащ, с тростью, прижатой к боку его находящейся в тени фигуры. Воспоминание о его зеленых глазах, спрятанных в темноте капюшона; шершавости верхней губы, натянутой гладкости рубца на щеке. Воспоминание о его запахе, огромности его фигуры, когда она стояла в его тени; мысль о маленьком, одиноком мальчике, посещавшем могилы родных на ближайшем холме, — все это заставило ее сердце биться в три раза быстрее.
На этот раз он вошел, не дожидаясь приглашениями Микаэла удовлетворенно отметила про себя, что он закрыл за собой дверь.
— Добрый вечер, милорд, — приветствовала она его. В ответ Родерик Шербон что-то проворчал. Микаэла улыбнулась ему и вытянула ноги, высунув озябшие ступни из-под юбки. Она не считала, что они были хороши. То есть ее ступни.
В этот момент его капюшон соскользнул на спину, но он вновь накинул его, когда повернулся к ней лицом.
— Вы потеряли туфли?
Микаэла почувствовала, как жар кинулся в лицо, и была рада, что находилась спиной к огню, — это могло скрыть ее смущение.
— Нет, но я… я почувствовала, что сегодня вечером мне будет удобнее без них, — призналась она, причем ее слова прозвучали даже для ее ушей так, словно она оборонялась. Она испытала потребность, больше чем когда-либо, привести в замешательство этого огромного человека. Ее голос прозвучал низко и хрипловато. — Мне нравится… нравится чувствовать огонь на коже.
Он пересек комнату в своей неторопливой, осторожной манере, и Микаэла увидела, сколько умения и чувства равновесия требуется, чтобы заставить двигаться тело таких огромных размеров. Он остановился в паре шагов от нее и свободной от трости рукой откинул капюшон. При свете огня его захватывающие дух глаза засверкали, словно изумруды.
— Тогда почему вы повернули ноги в мою сторону, а не к огню?
Ей показалось, что она увидела его улыбку, и едва не задохнулась от унижения.
— Я… они…
Но он избавил ее от неуклюжих объяснений, сев в кресло напротив. Его фигура подчеркнула небольшие размеры мебели, но поза поражала своей грациозностью.
